Emily Jane Brontё
WUTHERING HEIGHTS
1801.
Я только что вернулся от своего хозяина - единственного моего соседа, который будет мне докучать. Место поистине прекрасное! Во всей Англии едва ли я сыскал бы уголок, так идеально удаленный от светской суеты. Совершенный рай для мизантропа! А мистер Хитклиф и я - оба прямо созданы для того, чтобы делить между собой уединение. Превосходный человек! Он и не представляет себе, какую теплоту я почувствовал в сердце, увидав, что его черные глаза так недоверчиво ушли под брови, когда я подъехал на коне, и что он с настороженной решимостью еще глубже засунул пальцы в жилет, когда я назвал свое имя.
Начало покорит сердце любого интроверта. Все же приятно узнать, что и в начале девятнадцатого века у вас были литературные единомышленники.
Тот самый, на первый взгляд, главный герой, от лица которого идет повествование - мистер Локвуд, как мы и будем впредь его называть. Но нет. Нам понадобятся лишь его уши, ведь весь "Грозовой перевал" - рассказ экономки его съемного жилья, Мызы Скворцов. Грандиозный, стоит отметить, у экономки хорошо подвешен язык.
На момент приезда мистера Локвуда оба поместья (Грозовой Перевал и Мыза Скворцов) принадлежат мистеру Хитклифу, что не может не вызывать вопросов. Ведь этот человек груб, его жилье (Грозовой Перевал) похоже скорее на сарай, дома у него всего один старый слуга для всех нужд - старый и набожный Джозеф (хотя его "набожность и вызывает сомнения).
Поделившись всем этим с экономкой, мы начинаем слушать рассказ о том, как они вообще до такого докатились.
Изначально было два семейства: Эрншо, живущие в Грозовом перевале, и Линтоны на Мызе Скворцов. У семьи Эрншо было двое детей: сын Хиндли и дочь Кэтрин. Хитклифа, грязного цыганского мальчика, отец семейства подобрал, когда возвращался домой из длительной поездки, чем в последующем испортил красивый сценарий жизни своему сыну.
С Хиндли цыган враждовал, а вот с Кэтрин у него завязалась крепкая ... Ну не дружба. Дружба была лишь с ее стороны, Хитклиф же увидел в ней смысл жизни.
Они никогда не ссорились, были очень схожи характерами и вместе составляли единое целое.
Чего не скажешь о детях Линтонов. Эдгар и Изабелла могли сидеть дома рядом с друг другом и, обидевшись на что-то, не разговаривать. Увидев как-то раз такую картину в окне Мызы Скворцов у Хитклифа и Кэти было несколько Тихих океанов изумления.
Мы оба могли смотреть в окно, встав на выступ фундамента и облокотившись на подоконник, и мы увидели — ах, это было так красиво! — роскошную комнату, застланную малиновым ковром, и крытые малиновым кресла и малиновые скатерти, чистый белый потолок с золотым ободком, а от середины потолка на серебряных цепях свисали гирлянды стеклянных подвесок, точно сверкающий дождь, и мерцали тоненькие свечки. Старых Линтонов, господина и госпожи, там не было; Эдгар со своей сестрой располагали одни всею комнатой! Ведь это же счастье, правда? Мы почитали бы себя в раю. Так вот угадай, что делали твои «хорошие дети»! Изабелла — ей, кажется, одиннадцать лет, на год меньше, чем Кэти, — лежала на полу в дальнем углу комнаты и так вопила, точно ведьмы вгоняли в нее раскаленные иглы. Эдгар стоял у камина и беззвучно плакал, а на столе, визжа и помахивая лапкой, сидела собачонка, которую они, как мы поняли из их взаимных попреков, чуть не разодрали пополам! Идиоты! Вот их забава! Ссорятся из-за того, кому подержать теплый комочек шерсти, и оба ударяются в слезы, потому что, сперва подравшись из-за него, ни он, ни она не хотят потом его взять. И посмеялись же мы над балованным дурачьем! Мы их презирали всей душой! Когда ты видела, чтобы я требовал того, чего хочется Кэтрин? Или чтоб мы с нею, оставшись вдвоем, развлекались тем, что ревели и выли бы, и рыдали, и катались по полу в двух разных концах огромной комнаты?
И какая бы жизнь не была у Кэти и Хитклифа, они утешали друг друга и были единым целым. Не всегда понимали, оба были импульсивными, но восхищали своим отношением друг к другу.
Шло время. Хинди (Старший сын Эрншо) уехал и женился. Мистер Эрншо умер. Во владение Грозовым перевалом вступает Хинди с женой. Он вымещает злость за смерть отца на Хитклифе и Кэтрин.
Из крепкой детской дружбы между Кэти и Хитклифом вырастает влюбленность. И вот он, момент первой трещины - Кэти отдаляется от Хитклифа и много времени проводит у Линтонов, куда цыгана из-за происхождения не пускают.
И вот неизбежное - Эдгар Линтон делает Кэтрин предложение.
Узнав это, Хитклиф в спешке покидает Грозовой Перевал.
Эдгар и Кэти живут мирно и счастливо. Это спокойное, здоровое и понятное всем счастье. Его можно сравнить с дубом, оно стойкое, крепкое, надежное и понятное.
Отношения же Кэти с Хитклифом - заросли терновника - страстные, дикие, колючие, неясные и обжигающие.
Он никогда не узнает, как я его люблю! И люблю не потому, что он красив! Нелли, а потому, что он больше, чем я сама. Из чего бы ни были сотворены наши души, его душа и моя - одно; а душа Линтона так отлична от наших, как лунный луч от молнии или иней от огня.
Итак, спустя пару лет мирной жизни в браке с Эдгаром, в Грозовой Перевал возвращается Хитклиф и решает навестить визит соседям на Мызу Скворцов.
Муж Кэти отнюдь не рад ему, она же счастлива видеть старого друга.
Ведь не смотря на спокойную семейную жизнь с Эдгаром, по поводу Хитклифа ее слова таковы
Что проку было бы создавать меня, если бы я вся целиком была только здесь? Моими большими горестями были горести Хитклифа: я их все наблюдала, все переживала с самого начала! Моя большая дума в жизни — он и он. Если все прочее сгинет, а он останется — я еще не исчезну из бытия; если же все прочее останется, но не станет его, вселенная для меня обратится в нечто огромное и чужое, и я уже не буду больше ее частью. Моя любовь к Линтону, как листва в лесу: знаю, время изменит ее, как меняет зима деревья. Любовь моя к Хитклифу похожа на извечные каменные пласты в недрах земли. Она — источник, не дающий явного наслаждения, однако же необходимый. Нелли, я и есть Хитклиф! Он всегда, всегда в моих мыслях: не как радость и не как некто, за кого я радуюсь больше, чем за самое себя, — а как все мое существо.
Тем временем на Грозовом Перевале...
У Хиндли умерла жена, оставив ему сына - Гэртона. Он стал много пить, буянить. И проиграл Грозовой Перевал Хитклифу. И вот с этого момента начинается его месть тому миру, который отнял у него его часть - Кэти.
Хитклиф продолжает приезжать на Мызу Скворцов и постепенно в него влюбляется сестра Эдгара - Изабелла. Продолжая свою месть, он жениться на ней, а после этого не обращает на жену никакого внимания и издевается над ней.
— Тебе я не собираюсь мстить, Кэтрин — ответил Хитклиф несколько мягче. — Мой план не в этом. Тиран топчет своих рабов, и они не восстают против него: они норовят раздавить тех, кто у них под пятой. Тебе дозволяется замучить меня до смерти забавы ради, — но уж дай и мне позабавиться в том же духе и, если только можешь, воздержись от оскорблений. Ты сровняла с землей мой дворец — не строй же теперь лачугу и не умиляйся собственному милосердию, разрешая мне в ней поселиться. Когда бы я вообразил, что тебе в самом деле хочется женить меня на Изабелле, я бы перерезал себе горло!
А вот понимание этого монолога у каждого сугубо личное.
Проходит время, и вот Кэтрин беременна, а так же смертельно больна.
Лишь на смертном одре Кэти они с Хитклифом признаются друг другу в чувствах, ибо после этого разговора Кэтрин, родив девочку, которую назовут именем матери, умирает.
Ничто лучше этого отрывка не опишет их последний разговор.
Кэтрин сделала движение, и это немного успокоило меня: она подняла руку, чтоб обнять его за шею, и в его объятиях прижалась щекой к его щеке; а он, осыпая ее в ответ бурными ласками, говорил неистово:
— Ты даешь мне понять, какой ты была жестокой — жестокой и лживой. Почему ты мной пренебрегала? Почему ты предала свое собственное сердце, Кэти? У меня нет слов утешения. Ты это заслужила. Ты сама убила себя. Да, ты можешь целовать меня, и плакать, и вымогать у меня поцелуи и слезы: в них твоя гибель… твой приговор. Ты меня любила — так какое же ты имела право оставить меня? Какое право — ответь! Ради твоей жалкой склонности к Линтону?.. Когда бедствия, и унижения, и смерть — все, что могут послать бог и дьявол, — ничто не в силах было разлучить нас, ты сделала это сама по доброй воле. Не я разбил твое сердце — его разбила ты; и, разбив его, разбила и мое. Тем хуже для меня, что я крепкий. Разве я могу жить? Какая это будет жизнь, когда тебя… О боже! Хотела бы ты жить, когда твоя душа в могиле?
— Оставь меня! Оставь! — рыдала Кэтрин. — Если я дурно поступила, я за это умираю. Довольно! Ты тоже бросил меня, но я не стану тебя упрекать. Я простила. Прости и ты!
— Трудно простить, и глядеть в эти глаза, и держать в руках эти истаявшие руки, — ответил он. — Поцелуй меня еще раз. И спрячь от меня свои глаза! Я прощаю зло, которое ты причинила мне. Я люблю моего убийцу… Но твоего… Как могу я любить и его?
Хитклиф в бешенстве. Вместе с ней умерла часть его, часть значительная и неотъемлемая. Отнюдь не та, с утратой которой можно дальше существовать. Нет. Она губит. И Хитклиф отворачивается от лица Бога, когда после смерти своей души, который и была Кэти, не находит утешения ни в чем, ни в радости света, ни в обители дьявола.
Он разрывает ее могилу. Он ищет ее во всем. По сути, уже мертвый Хитклиф, лишь злость и не способное понять такую утрату сердце еще гоняет по его жилам кровь.
Первая часть романа, повествующая о Кэтрин Эрншо. Неописанными в стать остались еще 300 страниц чистого удовольствия и раскройки особо чувствительного сердца.
Больше интересных статей здесь: Отношения.
Источник статьи: Как сирота-цыган получил поместье на вересковых пустошах или "Грозовой перевал".