Сейчас на месте Бастилии стоят памятник и торговые палатки, на фоне которых выходцы из африканских и мусульманских стран требуют у республики официального признания и гражданства. Дух модернизма революционен. Он не просто отказывается от классических ценностей, которые стали для него хуже тюрьмы, он отказывается от самого принципа накопления ценностей, потому что, даже если бы эти накопления и были совершенно случайными, на первый взгляд, не связанными друг с другом событиями, они бы по сути своей все равно имели бы общее происхождение и общую логику, а значит и ненавистный модерну детерминизм, который очень быстро начал бы паразитировать на полной свободе субъекта.
Был такой Герострат. Чтобы прославиться в веках, как приписали ему последующие поколения, он разрушил не сравнимый по красоте храм Артемиды. Сейчас уже невозможно точно установить, что двигало им при желании совершить тот ужасный поступок. Может, ему не нравилась мораль, которую проповедовали в том храме, может, его возмущала красота того храма, которая не соответствовала его представлениям о красоте, а может, храм просто мешал ему быстро перейти дорогу, чтобы попасть в дом к любимой женщине, кто знает. Важно, что он это сделал и, по сути, стал первым модернистом в истории человечества.
Конечно, размышляя о бунтарстве модерна, который не принимает под свою защиту ничего из прошлого: ни морали, ни красоты, ни практичности, ибо приняв одно, надо принимать и другое, и третье, мы с очевидной легкостью будем оправдывать любого преступника: и Гитлера, и Ленина, потому что в меру своих представлений они тоже боролись с пережившей своей век моралью и, соответственно, устаревшими представлениями о красоте и практичности.
Модерн велик и прекрасен только в момент своего зарождения, только в момент внутреннего протеста и непринятия прошлого как системы. Но модерн недолговечен, как огонек спички. Он либо сразу же затухает, либо сразу же становится источником пожара. Я люблю затухающий модерн, ибо в золе сгоревшего модерна должен появиться другой, новый модерн. Модерн прекрасен тогда, когда он не может, да и не должен иметь перспективу. Это искусство сегодняшнего дня, исключительно сегодняшнего! И в этом его величие.
Лишенный образцов, открытый к будущему, страстно ищущий новшеств, модерн, как считает Ха-бермас, может черпать свои масштабы только из самого себя. Ибо «вечно прекрасное позволяет увидеть себя только в срывающем его одеянии времени».
Эта сегодняшность и единит модерн с модой. Но если мода быстротечна, и нет смысла собирать ее образцы для будущего дня, значит именно сегодня их надо потребить. Так незаметно из стадии накопления ценностей общество переходит в фазу потребления.
Потребление - безудержный рост сиюминутного удовольствия, требует расширения производства этих услуг. Ведь если нет цели накопления, как последовательности и времени, где определяется ценность, то хотя бы существует выбор удовлетворения. Происходит очень быстрый рост количества товаров и услуг. Но сознанию все равно не хватает новых впечатлений. В ход идет все, даже разбор старых штакетников и оград. В своих работах по социологии религии Макс Вебер рассматривает новую «рационализацию» как демифологизацию европейской культуры, при которой как при распаде атомов оружейного плутония выделилось невероятно много энергии, возникшей из распада связей субатомных структур.
Появление профанной культуры, которую по большому счету можно трактовать как культуру оставленного в одиночестве без ночлега другими людьми или силой обстоятельств субъекта, фантазиями которого являются осколки из внезапно разбившейся религиозной картины мира. Эти осколки в сознании человека могут быть крайне опасными. Они могут обретать и форму финского ножа, и форму гексогена. Совершенно очевидно, что человека с такими представлениями о красоте, практичности и морали никак нельзя оставлять надолго в одиночестве на пустынной улице.
И еще один важный момент. Модерн, как и классика, творил вручную, одноразово, штучно. Для общества потребления с его запросами выбора - такое невозможно. Ручной труд непроизводителен для тех, кто хочет потреблять. Чувства излишни, когда нужно не создавать, а копировать. Образцы можно брать и классические: например, Джотто или Джоконду. А фантазии нужны только затем, чтобы создавать средства воспроизведения - копирования. Добро пожаловать в техногеннную цивилизацию!