Как известно, художественные образы-символы имеют характерное свойство с помощью известного и привычного указывать на новое и необыкновенное, в результате чего самые простые, казалось бы, слова, наполняются совершенно неожиданным смыслом. Образ окна в поэзии Есенина, развиваясь и трансформируясь, демонстрирует нам именно такое неожиданное содержание. Внимательно вчитываясь в стихи поэта, мы замечаем гениальное прозрение в суть и назначение этого крайне важного элемента в доме каждого человека. Неудобство и непрактичность старого деревянного окна описывается с помощью точных и ярких образов, а необходимость замены его на окно пластиковое читается между строк и выражает очевидное: металлопластиковые оконные конструкции незримо, но прочно вошли в есенинскую поэзию, гениально предваряя существующий сегодня высокий спрос на изделия из ПВХ.
Скажем, в строчках «Воробышки игривые / Прижались у окна» мы пока еще имеем дело с самым обычным деревянным окном, имеющим щели и расточительно выпускающим на улицу тепло внутреннего помещения, иначе разве стали бы воробьи сиротливо жаться к нему, пытаясь согреться в лютый холод! Дальше мы наблюдаем такую картину: «И дремлют пташки нежные / У мерзлого окна». Здесь мы встречаем слово «мерзлое», что характеризует окно совсем уже с отрицательной стороны, ведь известно, что окно плачет и замерзает не снаружи, а изнутри по причине проникновения в помещение холодного уличного воздуха. Можно, конечно, вымыть окно мылом и протереть уксусом, но разве это выход? Это ж сколько мыла и уксуса придется потратить, а холод как проникал в квартиру, так и будет проникать…
И вот, прозревая гением своего художественного чутья, поэт говорит уже о прозрачном окне: «Я смотрел из окошка на синий платок / Мимо окон тебя понесли хоронить». И хотя речь в данных строках идет как будто об образе умершей возлюбленной, мы можем смело предположить, что похоронный мотив связан с темой обновления, то есть замены старого деревянного окна на нечто иное. И действительно, смерть деревянного окна уже близка, и оно словно предчувствует это: «Знаю, знаю, скоро, скоро, на закате дня / Понесут с могильным пеньем хоронить меня / Ты увидишь из окошка белый саван мой». И тут возникает закономерный вопрос. Если деревянное окно несут хоронить, то о каком другом окне идет здесь речь? Ответ напрашивается сам собой: о пластиковом окне! С его уникальными теплофизическими свойствами, энергосберегающими стеклами и механизмом зимнего проветривания! В самом деле, природа совершает годовой цикл, снова наступает зима, а лирический герой, стоя у окна, уже не упирается взглядом в досадную «мерзлость» на стекле, но видит чудесное дерево: «Белая береза / Под моим окном / Принакрылась снегом, / Точно серебром». То есть, хотя внешний мир по-прежнему холоден, для взгляда он преображается и становится уже не агрессивным, а прекрасным.
В результате окно даже становится символом «божественного откровения»: «Говорит Господь с престола, / Приоткрыв окно за рай», а обычный дом, в котором вместо деревянных окон стоят пластиковые, превращается в поэзии Есенина в «райский терем»: «Кроют зори райский терем, / У окошка Божья Мать / Голубей сзывает к дверям / Рожь зернистую клевать». Птицам же, как следует из приведенных строк, уже нечего делать у окна, лишенного былых щелей и согревающих сомнительным теплом. Но поэт, как видим, не отказывает им в тепле и пище, а призывает собираться у дверей.
Таким образом, будучи весьма важным элементом в образной системе поэзии Есенина, окно претерпевает существенную трансформацию, что отражает изменение в характере всего художественного мира поэта, поделенного на две части – избу с ее интимностью и уютом и все прочее – внешнее, изменчивое, холодное. Старое деревянное окно как символ изжившего себя бытия (с его поролоном и клейкой лентой для сохранения тепла в помещении) уступает место окну пластиковому, за которым будущее: герметичность, тепло- и звукоизоляционные свойства профиля ПВХ надежно сохранят тепло внутри помещения, согревая душу и радуя взгляд.