Я приехала в Ярославль поменять водительские права. Считается, что во Франции нужно обязательно заменять российские права на французские. Я сначала не успела это сделать, в потом изучила вопрос и поняла, что права признаются, но нужно иметь международные. Теперь каждые три года приезжаю менять международное водительское удостоверение.
А уж если приехал в город, где есть друзья, то как же с ними не повидаться.
- Санька, как здорово, что ты приехала, у меня дело к тебе есть, - услышала я в трубке голос лучшей подруги, с которой мы работали раньше вместе в суде. Теперь она уже председатель суда, но я так и есть Санька, а она Ксюха.
Большой кабинет, секретарь, все прелести хорошей должности, а она в той же черной кофте и штаны все те же. Такое ощущение, что я просто выходила за пивом, а не уехала 3 года назад в чужую страну.
Поговорив о себе и вспомнив все, что только было можно, Ксюха переходит к делу.
- Сань, ты не могла бы помочь замуж одной женщине выйти?
-????
- Да дело у меня в суде гнилое, хуже не придумаешь. Мужик разводится, женщина нормальная, адекватная, но у них девочка-инвалид, ДЦП, а козел нашел новую бабу, она уже беременная, он на ней уже женился, и сейчас дочь с бывшей женой выселяет на улицу.
- И ты ничего сделать не можешь? Управу найти на него, ребенка одного выселяет, чтобы другого заселить.
- Да могла бы, неужели бы не сделала? Мы с Николавной, судьей ее, уже голову сломали, но ничего не сделать. Квартира на бабушке истца, наследство, они там не прописанные жили. Я уж и так и эдак, никак нельзя их там оставить. А ей жить ну совершенно негде. У нее была квартира до брака, дали после детдома, так они её с мужем продали и в бизнес вложили, а бизнес он заблаговременно на друга перевел. Женщина вообще в безвыходной ситуации.
В кабинет заходит Николавна.
- Саш, я могу дело полгодика потянуть. Мы попереносим, праздники разные, я заболею на месяц, потом мне отпуск дадут. Пару судов попереношу в связи с состоянием ребенка. Но потом все равно иск удовлетворю и он их выбросит на улицу.
- А от меня то вы что хотите, девченки?
- Помоги ее замуж выдать. Ловить ей здесь нечего. С ребенком-инвалидом ее тут замуж никто не возьмет. Может какой инвалид у тебя во Франции есть? Хоть черт полосатый. Выручи. Не себе прошу.
Выходя из суда я их увидела.
Ольгу и Машу. Ольга стояла в ноябре в тоненьких сапожках и застиранном пуховике, а Маша сидела в инвалидной коляске, укутанная одеялом.
- Ты их нарочно пригласила, чтобы мне душу разорвать? – поинтересовалась я у Ксюхи.
- Саша, они каждый день приходят, ждут, когда я с работы буду выходить. Суд в 6 часов закрывается. Ты времени видишь сколько?
- Полдесятого.
- И так каждый день.
- Ксюш, я не могу ничего обещать. Отправь мне ее почту электронную. Если получится, конечно помогу. Но сама понимаешь...
- Саш, ну хоть попробуй.
***
Раджив Ганди сказал гениальную вещь: чтобы понять, что из себя представляет государство нужно посмотреть, как там живут старики и животные. Поэтому самое неблагодарное дело, это сравнивать российские и французские дома престарелых.
У моей ассоциации, президентом которой я являюсь, есть подшефный дом престарелых. Каждый год, в декабре, перед новым годом, я со студентами музыкального отделения университета устраиваю для бабушек концерт. Но, к сожалению, бабушки всегда разные. Поэтому лишний раз туда приезжать не хочется. А дедушки в таких заведениях так и вообще редкость наиредчайшая.
И в тот самый декабрь, сразу по возвращении с России, приехали мы с концертом в наш дом престарелых. И, как обычно, после концерта меня иногда просят попеть тихонечко у особо тяжелых.
Наверное тут нужно написать что-то умное про божественное провидение, или, наоборот, про руку божью, управляющую нами. Но ничего подобного я вам писать не буду, я просто расскажу, что же случилось.
После концерта меня пригласили в палату к лежачему жителю дома престарелых. Хорошая комната, с выездом через большую широкую стеклянную дверь вместо окна во двор. Мужчина, седовласый и голубоглазый, совершенно был не похож на обычных обитателей этого дома. Он был явно моложе, или им казался.
- Алекс, можно тебя попросить ему что-нибудь спеть на русском? – обратился ко мне мой друг и по совместительству организатор наших концертов. – Месье Дюваль очень любит русский язык. И вообще красивых женщин.
- За красивых женщин спасибо. Отчего ж не спеть.
Мы пообщались с месье Дювалем, он послушал гусли, попросил их потрогать, оживился.
- Приходите ко мне в гости, - сказал он на последок. – Знаю, что вам не резон тратить время на старика, но мне было бы приятно.
- Хорошо, я приду.
- Жерар, а что он у вас делает? Он же явно не старик. Что вообще с ним?
И Жерар мне рассказал про месье Дюваля.
- Нам вообще-то не положено про постояльцев ничего рассказывать. Но я тебе ж не могу отказать. История у него прям, хоть роман пиши. Поехали они в ноябрьские каникулы всей семьей в горы: Дюваль, его жена, сын с женой и внучка. Женщины сзади сидели, сын за рулем, он впереди справа. И на встречку вылетел грузовик с черепицей. Машину развернуло и подмяло по грузовик. Женщины с внучкой сразу погибли, а его с сыном пожарные несколько часов из машины вырезали. У Дюваля только ноги переломало, а у сына позвоночник перебило, почки повредило. Нужна была пересадка срочная, хоть одной почки. Дюваль тут же написал, мол, прошу свою почку пересадить, на меня не обращайте внимания, спасайте сына. А потом главврач к нему приходит и сообщает ему, что они вроде и не против ему почку-то пересадить, только почка его к пересадке не подходит, они не являются близкими родственниками.
- Да уж. Блин. Я думала такое только в кино показывают.
- Сын у него умер, не успели донора ему найти. Он их похоронил, на могилах имя свое написал, родственникам жены сына запретил сообщать, что сын ему не сын. И сам после этого слег.
- Бедный дед. Жалко-то как. И родственников никого нет у него?
- Если бы. Только родня-то сама понимаешь какая. Племянник у него есть. Ни разу сюда не пришел. Сдает дом сына, живет в доме Дюваля. Деньги тратит направо-налево. Мы хотели сначала в суд подать, как представители. Но Дюваль запретил. Сказал ничего ему не нужно, все равно скоро помрет, а племяник единственный наследник.
- А лет то ему сколько?
- Да всего-то семьдесят! А он абсолютно безучастный ко всему. Сломался. Жить не хочет.
Ночью мне не спалось.
Утром муж спросил
- Ты никак опять задумала что? Всю ночь ворочалась.
- Даже не знаю, что тебе и ответить.
- Давай, выкладывай все.
***
Если сказать в трех словах, то следующую ночь не спали мы уже оба.
Утром муж говорит.
- Поезжай к Дювалю и все ему расскажи. Только не хитри там про судьбу, ересь всякую про любовь. Попроси его помощи. Скажи, мол, так и так есть девочка-инвалид, нужно помочь с лечением, жильем. Если вы не поможете – ее в интернат, а мать на улицу.
Легко сказать.
Я кругов пять вокруг дома престарелых накрутила. Пару раз даже припарковалась. А потом уезжала. Ну какое вообще мое дело? Ну сколько ж их по всему свету живет, неприкаянных-то7 А сколько обманутых? А сколько преданных самыми близкими? И с чего вдруг мне менять эту жизнь? На пятом кругу на светофоре, дорогу стал переезжать молодой человек-колясочник. Была теплая, солнечная погода. Он сидел в джинсиках, беленьких кросовочках. Инвалидная коляска на электрическом приводе плавно проехала прямо перед моим автомобилем. Неожиданно, молодой человек посмотрел мне в глаза и улыбнулся.
«Вот и Маша будет так же ездить, сама. И учиться будет, и начнет улыбаться» - какой-то неведомый голос в голове произнес. И я поехала на парковку к дому престарелых.
***
-Правда? Вы считаете, что это выход?
Месье Дюваль даже присел на кровати, выслушивая мой речетатив. Чтобы не сбиться, а французский у меня не настолько хорош, чтобы вот так с размаху рассказать такие сложные вещи, я записала все на листочек.
- Можно мне ваш листок, я хочу перечитать, что вы мне сейчас рассказали.
Я передала ему скомканный, уже собиравшийся полететь в мусорку листок бумаги. Дюваль его бережно распрямил, медленно поглаживая то левой рукой, то правой. Перечитал.
- Я, конечно, понимаю, что в данной ситуации это несколько глупо спрашивать, но может быть у вас есть фотография девочек?
Я вдруг поняла, что у меня нет их фотографии. Я беру телефон и набираю в вацапе Ксюху.
«Ксюша, у тебя фотка Ольги с Машей есть?» И, понимаю, что нереально сразу получить ответ, сижу думаю, что ответить Дювалю, как тут же получаю ответ: «Будут, Николавна сейчас вышлет тебе»
«А когда мне надо, до вас обеих не дозвонишься», только и успела я подумать, как с неизвестного телефона мне пришла смс. Фотка. Замученная, тощая, с прилипшими ко лбу из-под шапки волосами и испуганными серыми глазами Ольга и торчащая внизу без плеч голова Маши.
«Блин, уродство какое». Но что уж делать. Я передала телефон Дювалю.
- Она такая молодая, да еще и такая красавица! Ты серьезно думаешь, что она за меня пойдет замуж?
- Я ее уговорю, лишь бы вы хотели жениться.
- И ее дочери это поможет с лечением?
- Очень поможет. У вас страховка хорошая, вы их впишете себе и Маша будет получать бесплатное лечение.
- Я согласен.
***
Я думаю вам не очень интересны и очевидны последующие события. В течение месяца Николавна лишила машиного папу родительских прав, чтобы не понадобилось спрашивать с него согласие на вывоз ребенка за границу. Оля по моему научению сторговала его согласие с иском на лишение родительских прав обьяснив, что сразу же согласится с иском на выселение, как только получит решение суда на лишение его отцовских прав. Машин папа сразу же побежал в суд и все Николавне подписал. К тому моменту, когда им нужно было выселяться, Оля с Машей уже получили визы и, собрав свои пожитки, передав ключи от квартиры, садились в такси.
- И куда ж вы теперь?- неожиданно поинтересовался он, забирая ключи и сразу же передавая их своей новой супруге.
- Во Францию - ответила Маша.
- Во Францию! – заржали в голос машин папа и его новая жена. Конечно же они не поверили. Таксист, кстати, тактично промолчал. Хоть и вез девченок в Домодедово.
Я встречала их в Тулузе. Двух крошечных, замученных невзгодами, нищетой и тяжелой пересадкой существ, с маленькой зеленой дермантиновой сумкой на двоих. И помню огромные на худом сером лице Оли, глубоко посаженные серые глаза, полные недоверия и страха. К их приезду месье Дюваль уже вернулся в дом, но племяник наотрез отказывался уезжать, и всячески отговаривал дядю жениться. Но после встречи в аэропорту Олю с Машей я больше не видела. Я оставила им свой телефон, сказала звонить, как только понадобиться. И на прощание сфотографировала их всех четверых, включая племяника, для Ксюхи с Николавной. Но Оля мне так ни разу и не позвонила.
***
Нет ничего быстрее времени. Особенно если это время – чужая жизнь.
Я совсем уже забыла про Олю с Машей, да и помнить мне в этой истории особенно было нечего, по сравнению с теми событиями, которые протекали непрерывно в моей жизни. И в ноябре 2020 года я шла в университетскую библиотеку. Шла, наверное, не правильно сказано. Неслась стремя голову, ничего не замечая по сторонам. Народу никого не было. Для перемещения нужно было заполнять аттестации, но у меня документы были на свободное перемещение в течение всего дня, я воспользовалась перерывом на работе и решила забежать в университетскую библиотеку. Если бы не отсутствие людей, может быть бы на меня никто бы в толпе не обратил внимания, но тут я была одна на всю огромную университетскую аллею и уже пронесясь стремглав мимо здания студенческого профсоюза, как услышала за спиной знакомый голос:
- Мадам, здравствуйте!
Я обернулась.
Передо мной стоял моложавый мужчина с инвалидной коляской, в которой сидела совсем юная девушка.
- Мадам, вы нас не узнаете? Я – месье Дюваль, помните?
Я пригляделась. Неудивительно, что я их не узнала. И маски на лицах тут совсем не причём. Месье Дюваль памолодел. Не просто помолодел, а скинул лет 20. Прошло столько лет, а казалось, что время для него идет наоборот! Маша тоже изменилась, она превратилась в настоящую красавицу, у нее совершенно не было заметно спазма на лице, который был раньше, а модная прическа и макияж дополнили ее образ современной французской девушки. Маша меня узнала и заулыбалась.
- Вот приехали к ассистенту нашему!
- В университет? Не рановато? Сколько Маше лет?
- Пятнадцать! Я же учитель математики. Маша всегда при мне, времени у нас много и мы с ней в этом году заочно сдали бакалавреат! – Он так гордо произнес «мы». Так приятно было это слышать. – И Маша у нас поступила в университет!
- И что ты изучаешь? – спросила я Машу на русском, но пришлось переспрашивать на французском.
- Древние языки, латынь и греческий.
- Здорово. Молодец. А где Оля?
Я думала, что Дюваль мне ответит, что она отошла, сейчас подойдет. Но ответила Маша.
- А мамы больше нет.
***
- Пойдемте в фойе посидим, - предложил мне Дюваль – я Вам все расскажу.
Он открыл дверь и Маша заехала в здание. Мы сели на кресла Маша припарковалась напротив меня.
- Мадам, я все собирался вам позвонить, рассказать, но почему то не хватало времени. Не обижайтесь на меня.
- Что случилось с Олей???
- Она умерла, у нее была аневризма. Врачи нас предупреждали, что очень опасно. Но Оля же себя совсем не берегла.
Он замолчал, я уже хотела задать вопрос, но он сам начал рассказывать.
- Вы знаете, в тот вечер, когда мы приехали домой и вы нас сфотографировали, Оля нас помирила с Николя, с моим племянником. Коляска была тяжелая, ей было в дом Машу не завезти и он сначала помог с коляской, потом вечером понадобилось Машу в ванну заносить, потом относить, а спальня у меня свободная тогда была только на втором этаже, в общем, Оля попросила его не уходить и помочь с Машей. И, в общем, так Николя никуда и не уехал. Я ж к ней как в дочери относился, расписали нас сразу же, пока Машу обследовали, пока документы сделали... Ну в общем, сидим мы как-то вечером за столом, и тут я обратил внимание, что Оля с Николя переглядываются. Ну и все понял.
Он замялся немного, посмотрел на Машу, но Маша сидела в телефоне и что-то писала. Дюваль начал рассказывать немного тише:
- Ну я и сказал им, Николя и Оля, я вам не враг. Если любите друг друга, я только рад. Хотите разведусь и вы поженитесь, хотите так все оставим. Пока думали, что делать, Оля забеременела. Вы знаете, Николя же у меня единственный сын моей старшей сестры. Она его поздно родила, без мужа. Честно говоря, жизни ему не давала. Умерла в 90 лет, а Николя то уже 50. А она ж от него всех невест отвадила, то кривая, то косая, то дура набитая. И тут вдруг у моего Никола женщина. Да еще и беременная. Я так рад за них был. И тут как гром среди ясного неба. У Оли аневризма головного мозга. И рожать нельзя.
- Но, Оля врачей не послушала.
- Так и есть. Сказала, что здорового ребенка убивать не станет. Если судьба, значит так тому и быть. Настоящий русский характер! Ее ведь даже на комиссию вызывали. Одну. Меня не пустили даже на порог. А Оля потом рассказывала, что ее выспрашивали, не заставляет ли ее муж, то есть я, не требует ли ребенка, не угрожает ли ей? На что Оля им ответила, что будут еще ее по комиссиям таскать, она быстрее у них в кабинете умрет, чем в родах.
И рассхохотался. А потом разрыдался. Маша подьехала к нему и прижала его голову к себе.
- Ей врачи постоянно говорили ложиться, что нельзя ничего делать, надо лежать. Но то я заболею, то у Маши что-то случиться. Так она и не успела на сохранение лечь. И на 33 неделе беременности у нее случилось...
- А как малыш? – спросила я.
- Мальчика спасли! А вот у Оли шансов не было никаких.
Дверь открылась и в холл вошел мужчина и маленький мальчик лет трех от роду.
- А вот и они! Познакомьтесь: Николя и Александр!
Они подошли к нам. На меня посмотрели олины серые глаза, такие же большие и глубокопосаженные. Только теперь в них не было недоверия и страха.
Больше интересных статей здесь: Отношения.
Источник статьи: Оля.