Яндекс-картинкиКак в страшном сне заблудился Кугыжа. Будто стоит он, а вокруг чужие все. Потерялся, не нужен никому, своим себя не чувствует. Вокруг веселье, а он как тень неприкаянная бродит. Случаем темным на этот светлый праздник занесенная.
Моргнул Кугыжа. Вокруг осмотрелся. В разгаре хоровод свадебный. Вот в пляске хмельной буйной кружатся, каблуками до земли достучаться пытаются, руками ветер ловят. Там историю рассказали, смех до горы, до слез. Красок, звуков круговерть.
Все мимо, мимо, мимо. Скользит не касаясь. Не берет в себя. Будто пленка масляная на воде. Вроде рядом, а одним не стать.
Чует Кугыжа, будто морок на нем, вуаль прозрачная, от мира отделяющая. Пьет силы морок. Уверенность вытягивает, радость жизни точит. Уйти охота, в людей вера теряется. В расположение их, признание. Тоска. Одиночество.
С чего началось - на свадьбу позвали. Не для обрядов. Так, гостем. В селение неподалеку от того, где сам обитал. Знакомые старые позвали, что когда-то перебрались туда. Поначалу хорошо все шло. И вдруг наваждение это.
Кугыжа шаман опытный. Почуял сквозь тоску, неладно что-то. Навеяно-наведено. Озираться стал, вглядываясь внимательно.
Увидел - фигура согбенная в толпе затеряться спешит. Призраком мрачным мелькнув. Космы нечёсаные до пояса свисают, лицо закрывают. Хламида какая-то грязно-белого цвета. На саван похожая.
Следом дернулся.
Взгляд пристальный почуял. Обернулся. Старик древний, лицо временем потемневшее, ветрами дубленое. Как скала морем и ветром изъеденная. Смотрит пристально, взгляд не отводит. Кивнул головой приглашающе.
Оглянулся Кугыжа - нет фигуры мрачной. Съела толпа, не разглядеть, не догнать. Что делать, к старику пошел, уважить приглашение.
- Не грызи себя, сейчас не настиг бы, - вместо приветствия сказал старик.
Кугыжа внимательней всмотрелся в незнакомца.
- Кто ты, почтенный? - спросил уважительно, тоже от неожиданности поздороваться забыв. А может от ощущения, что давно общаешься с человеком, будто и не расставался.
- Кто я не так важно. Важней для тебя - кто ты. Как ты, почему ты. И почему иногда ты - это не ты. Хотя и это тоже ты.
- И кто сейчас я был? - наитием каким-то спросил Кугыжа.
- Правильный вопрос. Отмечен, бывает, человек печатью особой. Далеко печати сила тянется. Не только через расстояния. Через поколения тоже. Так что и ты это был и другие, кто до тебя. Кто наследство такое тебе подарил, - ответил старик.
- Какой печати?
- Сам знаешь-чувствуешь. Если бы не знал, и я бы тебе не сказал. Отверженности. Разделенности. Непризнания. Как ни скажи, все в точку. Хотя и это не вся правда. Но пока так нарекаем.
Кугыжа задумчиво промолчал, вспомнив ощущения свои недавние.
- Чувствует она печати след. Морок наводит. Тратит себя человек на мысли и ощущения черные. Чем радостней вокруг, больнее будет. Больше выпьет. Вкусней ей, - продолжил старик.
- Это та? В саване? Кто она? - спросил, ошеломленный количеством загадок, Кугыжа.
- Смертва.
- Смертва, - повторил медленно Кугыжа. - Печати след, выходит, убрать надо, чтобы избавится от нее?
- Такая мысль вперед лезет. На деле... Найти печать для начала нужно. Смертва мешать будет. Большего не скажу. Тебе и так достаточно.
- Спасибо, дедушка, - поклонился Кугыжа.
Кивнул старик, рукой махнул:
- Ступай уже.
Тоже кивнул на прощание Кугыжа и в сторону дома подался. Праздник догуливать настрой уже не тот был. Мысли несобранно вились вокруг задачи случившейся, ни во что дельное пока не формируясь.
"А ведь не впервой Смертва рядом ходит, мороком путает. И в детстве случалось лишним себя ощутить. И в юности"
Домой добрался, подумал - "А дай-ка у домового поспрошаю. Дом наш давно хранит, и прадеда знал. Глядишь - слыхал чего"
- Инокентич! Выдь, покажись! Не погнушайся беседой, уважь.
За печкой зашуршало, забренчало. На свет выбрался заспанный домовой. По колено Кугыже, борода рыжая пол метет, а пятерня то с Кугыжину будет. В кулак сожмется, мало не покажется. Матерый, в общем, домовой.
- Будь здоров, Инокентич! Не обессудь за тревогу, дело есть.
- И тебе не хворать, молодой хозяин. Ниче, я уж и сам вставать собрался, козу доить, - ответил, гоня зевоту, домовой Инокентич. - Стряслось что?
- Да вот, понимаешь, сходил на свадебку... - решил сначала рассказать Кугыжа.
И поведал подробно про состояние морочное, про фигуру жутковатую мелькнувшую, про беседу с незнакомцем занятную.
- Ммдааа, задал ты задачку, молодой хозяин, - протянул домовой, - но, мнится мне, осилим. Сам покумекаю мал-мал, в сундуках пороюсь. У своих поспрошаю. Ты сейчас спать ложись. Утречком, глядишь, и порадую тебя чем.
Кивнул Кугыжа, повечерял, и спать пошел.
Утром встал, домовой уж на лавке сидит, ногами болтает, бороду довольно оглаживает.
- Доброго утречка, молодой хозяин! Как спалось?
- Шибко хорошо. Доброе то доброе, а вот мудренее ли...? - со значением намекнул Кугыжа.
- Ну, вот сам и посуди. И раньше видали Смертву эту. Крутилась вокруг. Нет-нет, да и объявится. Было дело, проследили за ней. На курганы уходит. Там затерялась. Ухоронка где-то есть, похоже. Митроха, лесовик, проводит тебя. Он и проследил, а коли потерял, значит, точно там прячется. Митроха следун ладный, коли дальше ушла, не пропустил бы, - деловито изложил Инокентич.
- Ага, понятно. Ну, спасибо, уважил. Есть куда дальше ноги направить, - поблагодарил Кугыжа и, уж было, поворотился во двор выйти.
- Погодь, молодой хозяин, не все еще, - хитро прищурился домовой Инокентич, на стол кивая. - Смотри-ка, что в сундуках дальних откопалось, от прадеда которые.
Бересты кусок на столе лежит. Да сапоги, виды видавшие, с каблуками наборными, подковками подбитыми, у стола стоят.
Взял бересту Кугыжа, всмотрелся. Да, интересная находочка. Набросан рисунок на бересте. Без труда Смертва в нем узнается. Стрелочки от Смертвы на три стороны. В одной кошка сидит, умывается. Во второй человек пляшет. В третьей - вопроса знак.
- Интересно. Не понятно, правда, ничего пока. Одно ясно, прадед с ней тоже столкнулся. А сапоги на что?
- В этих сапогах прадед твой плясать любил. Ооох любил!! Вместе с берестой этой лежали. Одень, чует мое сердце, пригодится это тебе, молодой хозяин. И Марыську с собой возьми. Не велика ноша, а знакам от предков все ж внимать лучше. Так-то оно надежнее, - проникновенно поведал домовой.
- Ну, коли советуешь, так исполню. Не зря ж тревожил тебя, - сказал Кугыжа. - Спасибо за заботу, Инокентич.
Сапоги прадеда обул - впору пришлись, как родные. Хотя почему как? Кошку Марыську подозвал, в мешок заплечный устроил. Марыська не возражала, любила хозяина.
Вышел во двор Кугыжа. Посреди двора стоял невысокий еловый пенек, с обросшими зеленым мхом боками. У пенька образовались два больших зеленых глаза. Он приподнялся над землей на крепеньких узловатых, похожих на старые коренья, ногах и выпростал из боков сучковато выглядящие руки.
- Здоров будь! Ты ль, Митроха? – спросил Кугыжа.
- Агась. Утречка доброго, - ответил представитель многочисленного племени лесовиков Митроха. - Стало быть, могу проводить.
- Ну, веди, брат Митроха, - сказал и за лесовиком следом двинул.
Долго идти не пришлось. Недалеко от живых предки лежали.
Повел лесовик Митроха Кугыжу по извилистой тропке среди курганных холмов, камнями обложенных. Малость поплутали. Давно люди здесь живут. Разрослось курганов поле. Вышли к холму каменистому. Сверху дуб неохватный, что верно прадеда Кугыжи мальцом видел. Не простой дуб. Камень под ним жертвенный. Веками предкам приношения на него клали.
- Здесь потерял, - проскрипел Митроха.
Кугыжа внимательно огляделся. Основание холма - сплошные отломки гранитные, тесно лежащие.
Кругом холма пошел. Взгляд по углам каменным бегает. Ни щели, ни лаза. Лежат - ножа не просунешь. Пару кругов сделал, ничего не увидел. Уж было, бросить хотел надежду мелькнувшую, глаз странность царапнула. Будто тень меж двух камней чуть выше головы, чернее остальных. Как взгляд мимо ведешь, все вернуться к ней охота.
Чуйке доверять привыкший, полез повыше Кугыжа. И впрямь - щель меж камней. Человеку легко пройти. Да и спуск в проход темный явно следы руки человеческой имеет.
Понял Кугыжа, почему Митроха, следопыт знатный, вход прозевал - росту попросту не хватило. Так вход расположен, что под тем углом, что лесовик смотрел, даже тени подозрения мелькнуть не могло.
- Благодарствую, брат Митроха, что довел, - поблагодарил лесовика.
- Ага, ну бывай, мастер, - ответил Митроха и в лесу растворился.
Разведать решил Кугыжа, что за лаз такой. Добрался, протиснулся. Темно поначалу было, хотел уж огонь добыть, но тут светлеть начало, белесым светом, словно туман светящийся. И стены лаза расширяться затеяли.
Идет Кугыжа, дивится. Уже и не видно почти, стен тех. Тропка-лесенка по спирали вниз уходит, опираясь не понять на что. И корни все вокруг заполнили. Вьются в тумане светящемся, переплетаются, все ниже и ниже тянуться.
"Дааа, делааа. Вряд ли у обычных деревьев корни таки бывают. До каких глубин доведут?" - озадачился Кугыжа.
Внимательней огляделся - туман не сплошной пеленой стоит. Будто видения, то там, то там брезжат. И корни не просто так вьются, каждый к смутному видению тянется.
Знакомое что-то взгляд притянуло. Рука сама, наитием внутренним, корня дубового коснулась, что тянулся к взгляд зацепившему. Будто проснулась картинка. Жизнью налилась. Задвигались фигурки.
Мальчишек куча вокруг одного сгрудились, толкаются, гонят. Уходить начал, камнями вслед кидать стали. Не попали ни разу. Ловкий парнишка.
"Да это ж я! - узнал Кугыжа. - Погнали тогда деревенские меня. Я духов слышал да видел. Не молчал об этом. Боялись, не принимали. Еще больше тогда я в науку родовую ударился, у деда пропадом пропадал. Расстроился, конечно, что погнали. Сильно расстроился. Хотя и самому эти бестолочи не шибко-то по душе были"
Мысль мелькнула озарением, присмотрелся еще внимательней к картинке. Точно! Виднеется на грани видения фигура мрачная да сутулая. Смертва. Пальцами вязь невидимую в воздухе выводит. Ворожит.
"Тааак. А вот и ты, Смертвушка. И тут без тебя не обошлось"
Понимание в голове дозревать принялось. Двинулся, пониманием этим внутри бурлящим, дальше Кугыжа. Уже взглядом наметанным вокруг присматриваясь.
Ага, опять внимание дернуло. Очередной корень нужный отследил - рукой коснулся. Взрослее уж паренек тот. Девушке в чувствах душевных признается. Отвергает девушка.
"Ох, страдал же я тогда"
И тут же знание всплыло - другого любила. Видать дуб древний подсказал-поделился. Не Кугыжа плох был, просто занята душа девушки была. Да и Кугыжа, сердцем отболевши, понял позже, с высоты лет да опыта оглянувшись. Не так уж именно эта красавица нужна была ему. Разные совсем внутри. Так. Взрослел, к женскому тянуться начал.
"И тут без Смертвы не обошлось. Плеснула горечи в душу. Все вокруг обнимались, шепотки шептали да за ручки держались. Я один, как потерянный..." - размышлял Кугыжа, уже привычно край савана, мелькнувший, приметив.
Еще, еще картинки. Там отвергли - лучше стал, здесь - компании избежал с будущим незавидным. А где-то как знак остановиться, вокруг оглянуться. Ну, отверг кто, внутренним оценщиком в ранг людей особых возведенный, признание чье, кажется, прям, важным получить. Досадно вроде. С другой стороны, и надуманной важность быть может.
Все глубже и глубже ступеней спираль уводит. Шел Кугыжа, смотрел, размышлял. Отца, деда корни воспоминаний видел. Не задерживался надолго. Основное понял вроде. До конца пути дойти осталось, утвердиться чтоб.
Вниманием отвлекся Кугыжа, вновь вперед глянул. Во дела! На пути стоит. Вот только не было. И вдруг... Стоит сквозь космы спутанные смотрит.
Смертва.
Взгляд тяжелый, неприязнью когтит. Пальцы костистые сжимаются-разжимаются. Видать горло Кугыжино мнут в мечтах сладких.
- Ищешь, значит. Не угомонишься, - голос шелестящий, как листву мертвую на кургане ветром потревожило. – Ну, ищи. Сестричек моих минуй. А так, милости просим.
И исчезла. Как не бывало.
Продолжение следует
Больше интересных статей здесь: Психология.
Источник статьи: Печать отверженности.