На стене храма была интересная надпись «Рок». Это такая серебряная нить, которая пронизывает всё произведение, заставляя долго думать о судьбах героев произведений.
Начнем же с самого начала. Виктор Гюго написал великое произведение в 1813 году и посвятил его спасению Собора Парижской Богоматери, сделав его героем всего произведения. Именно ему были посвящены самые длинные главы произведения, кроме того, автор часто отступает от основного повествования ради описания собора, Парижа, раскрывая всю его подноготную. Как иронично, ведь многую классику я не люблю именно за «вечные» разглагольствования автора про обстановку. И именно за это я полюбила данное произведение и самого автора.
Наверно, еще не было в моей жизни ни одного автора, который умел так ловко жонглировать метафорами и афоризмами, ловко приправляя текст колкими фразами и обилием эпитетов. Что уж сказать, мастер пера смог подобрать такие слова, которые заставляли думать, и думать довольно много не только о героях и их судьбах, но и о своих взглядах и ценностях.
Пройдемся же по самим героям. Пьер Гренгуар – неплохой драматург и философ, да еще и антивиселичный везунчик. Кто его только не пытался повесить, но вот всегда его кто-то спасал, даже Эсмеральда.
Это молодая и ветреная цыганочка, прекрасная как райский цветок, и ничего не знающего о низменном и грязном мире. Несмотря на ее образ жизни и на то, что вместе с остальными братьями и сестрами своего племени она колесит по миру, многие вещи для нее кажутся непонятными и непривычными. Что для меня, так автор пытался показать чистый и невинный сосуд, который можно наполнить как чистотой и светом, так и скверной, разрушающей не только тело, но и душу. Она влюбляет в себя практически всех мужчин, оставляя за собой вереницу разбитых сердец.
Но и она обожглась в страсти к Фебу. Молодой ветреник, фигляр этого произведения. Да, он молод, горяч, прекрасен взором и телом. Таких недаром называют Аполлонами Античности. По ним делают скульптуры, изображая древних Богов. Про них пишут оды, восхваляющие их ратные подвиги. И именно они жгут города, грабят бедных, и насилуют женщин при взятии города. Такая уж доля истинных победителей.
Клод Фролло – самый неоднозначный герой в моих глазах, который претерпевал изменения на протяжении всего произведения. Герой был талантливым студентом, который интересовался лишь наукой и церковью. Довольно рано ему пришлось взять на себя роль главы семьи и со всей своей любовью, на которую только способен, воспитывать младшего брата Жана (Жеана), отказавшись от мирских и плотских утех ради него. Ради него же он и взял в семью маленького мальчика – Квазимодо, которого он все же полюбил настолько сильно, насколько позволяло его довольно черствое сердце.
Его жизнь была довольна стабильной и обыденной: служба в соборе и чтение научных книг в своей кельне. «Больше часа, не пошевельнувшись, просидел он так, пристально глядя на опустевшую келью, мрачнее и задумчивее матери, сидящей между опустевшей колыбелью и гробиком своего дитяти.»
Но только до встречи с цыганкой. «…однажды я стоял облокотившись на подоконник в моей келье… Какую же это книгу читал я тогда? О, все это словно вихрь в моей голове! Я читал. Окна моей кельи выходили на площадь. Вдруг слышу звуки бубна. Досадуя, что меня потревожили в моей задумчивости, я взглянул на площадь. То, что я увидел, видели и другие, не только я, а между тем зрелище это было создано не для глаз человека. Там, в середине площади, – был полдень, солнце стояло высоко, – плясала девушка. Создание столь дивной красоты, что бог предпочел бы ее пресвятой деве и избрал бы матерью своей, он бы пожелал быть рожденным ею, если бы она жила, когда он воплотился в человека! У нее были черные блестящие глаза, в темных ее волосах, когда их пронизывало солнце, загорались золотые нити. В стремительной пляске нельзя было различить ее ножек, – они мелькали, как спицы быстро вертящегося колеса. Вокруг головы, в черных ее косах сверкали на солнце металлические бляхи, словно звездной короной осенявшие ее лоб. Ее синее платье, усеянное блестками, искрилось, словно пронизанная мириадами золотых точек летняя ночь. Ее гибкие смуглые руки сплетались и вновь расплетались вокруг ее стана, словно два шарфа. Линии ее тела были дивно прекрасны! О блистающий образ, чье сияние не меркло даже в свете солнечных лучей! Девушка, то была ты! Изумленный, опьяненный, очарованный, я дал себе волю глядеть на тебя. Я до тех пор глядел на тебя, пока внезапно не дрогнул от ужаса: я почувствовал себя во власти чар!»
Его мир рухнул, как и все те прошлые распорядки жизни:
« Да, я был счастлив, по крайней мере я мнил себя счастливым. Я был невинен, душа моя была полна хрустальной чистоты. Надменнее, лучезарнее, чем у всех, сияло чело мое! Священнослужители учились у меня целомудрию, ученые – науке. Да, наука была для меня всем. Она была мне сестрой, и ни в ком другом я не нуждался. Лишь с годами иные мысли овладели мной. Не раз, когда мимо меня проходила женщина, моя плоть возмущалась. Эта власть пола, власть крови, которую я, безумный юноша, считал в себе навек подавленной, не раз судорожным усилием натягивала цепь железных обетов, приковавших меня, несчастного, к холодным плитам алтаря. Но пост, молитва, занятия, умерщвление плоти сделали мою душу владычицей тела. Я избегал женщин. К тому же стоило мне раскрыть книгу, как весь угар моих помыслов рассеивался перед величием науки. Текли минуты, и я чувствовал, как куда-то вдаль отступает земное и плотское, и я вновь обретал мир, чистоту и покой перед безмятежным сиянием вечной истины. Пока дьявол искушал меня смутными видениями, проходившими перед моими глазами то в храме, то на улице, то в лугах, они лишь мельком возникали в моих сновидениях, и я легко побеждал их. Увы, если ныне я сражен, то в этом повинен бог, который, сотворив человека и дьявола, не одарил их равной силой…»
Я не могу представить, насколько тяжело было герою вновь почувствовать все те чувства, которые так упорно скрывал еще с юношества, разочароваться в религии и в Боге. С замиранием сердца мне приходилось с жаром читать его признания в любви к Эсмеральде, которая еще так бредила Фебом. Клод за всю жизнь никогда не испытывал нежных чувств.
Многие ли из нас, верующих людей или атеистов осознают всю глубины разницы между православным и католическим миром. Всю бездну восприятие, которая не дает воссоединиться двум Церквям во Христе? В данном произведении это разница видна как никогда. Замкнутый, мрачный священнослужитель живет исключительно одной своей верой в Бога, по факту отрицая все человеческое, и считая все это проявлением мирского, кознями дьявола, или слабостью духа.
Именно такие люди, оказываясь у власти, устраивали религиозные войны, или походы против соседей, которые не правильно молятся богам, или не так поют мантры. Этим людям не понять то, чем живет, и чему радуется просто смертный человек. Добродетель для них просто пустой звук, а
любовь. Что же. Настоящую любовь уже показал и принес в этот мир Спаситель, а все остальное лишь искусы лукавого, желающего заманить нас в свои сети.
Ведь, в отличие от православного мира, где священнослужителю позволено быть семьянином, католический священник лишен всего этого, полностью сосредоточившись только на сухой молитве. Ему остается только следовать сухому закону, и догмам. И это ужасно. И если честно, то мне жалко этого человека. Ведь встретив в своей жизни любовь, он не понимает этого. Списывает все на козни дьявола, и ненавидит, сопротивляется.
Как же уж тут он мог вести себя по-другому? Конечно же, он не был романтиком (хотя все его многословные речи говорят об обратном), он хотел, чтобы та была лишь его, не мог смириться, что у Эсмеральды может быть выбор, что она не хочет оставаться с ним. Его ком эмоций, который 35 лет накапливался в его малочувственном сердце, резко обрушился на Фролло, что довело до грани. Он обезумел.
Я со слезами на глазах читала строки, описывающие последние секунды жизни героя, так как полюбила его речи, да и сам этот необычный образ остался в памяти. Да, он был жесток и тираничен, но, понимая все его душевное состояние, я могла лишь сопереживать и с горечью наблюдать со стороны.
Жан Фролло. Всем жителям кажется, что с братом они совсем не похожи. А так ли это? Он был также жесток, как и Клод, ведь постоянно выкрикивал колючие и неприятные фразочки, издевался над младшими курсами. А были ли у него истинные чувства? Я не уверена.
Квазимодо. Названный сын Клода Фролло и звонарь в соборе. Автор описывает его горбатым, всего лишь с одним глазом и до безобразия страшным: «Он был злобен, потому что был дик; он был дик, потому что был безобразен. В его природе, как и в любой другой, была своя логика. Его непомерно развившаяся физическая сила являлась еще одной из причин его злобы. Впрочем, следует отдать ему справедливость: его злоба, надо думать, не была врожденной. С первых же своих шагов среди людей он почувствовал, а затем и ясно осознал себя существом отверженным, затравленным, заклейменным. Человеческая речь была для него либо издевкой, либо проклятием. Подрастая, он встречал вокруг себя лишь ненависть и заразился ею. Преследуемый всеобщим озлоблением, он наконец поднял оружие, которым был ранен...»
Единственный страстью Квазимодо (кроме поклонения Клоду) был Собор. Он влюбился в него, изучив каждый его закоулок и излазив его с верху до низу. Бедный горбун дал каждому колоколу свое имя и обожал в них звонить.
«..повиснув над бездной, следуя за колоколом в страшном его размахе, он хватал медное чудовище за ушки, плотно сжимал его коленями, пришпоривал ударами пяток и всем усилием, всей тяжестью своего тела усиливал неистовство звона. Вся башня сотрясалась, а он кричал искрежетал зубами, рыжие его волосы вставали дыбом, грудь пыхтела, как кузнечные мехи, глаз метал пламя, чудовищный колокол ржал, задыхаясь под ним. И вот это уже не колокол Собора Богоматери, не Квазимодо, - это бред, вихрь, буря; безумие, оседлавшее звук; дух, вцепившийся в летающий круп; невиданный кентавр, получеловек, полуколокол; какой-то страшный Астольф, уносимый чудовищным крылатым конем из ожившей бронзы...»
Правда, помнил 15 лет заботы Клода герой не долго. Стоило лишь увидеть Эсмеральду и потерять голову от любви. Эсмеральда единственна, кто дала ему воды, что заставило его любить девушку еще больше. После этого поступка Квазимодо навсегда остался преданным стражем цыганки, пытаясь ее от всего защитить. Он понимал, что та никогда не ответит на его чувства парня, что всегда терзало его сердце.
Но сберечь Эсмеральду он не смог. Обвиняя в ее смерти Клода (причем справедливо), Квазимодо столкнул его, тем самым убив. Он убил не только своего отца, но и те 15 лет заботы, которые дал ему Фролло. 15 лет он сопоставил с несколькими днями «блаженства» с цыганкой. Глупо…Очень глупо..
Эта линия о том, что жизнь наша так устроена кем-то сверху, что очень редко побеждает добро. Но порой оно приходит оттуда, откуда его совсем не ждешь.
Эта книга о человеческой жестокости, темноте разума. И дело не только в необразованности и суевериях. Душевная темнота повсеместна и сейчас. Да, мы стали сильно умными, все оканчиваем школы, почти все – университеты-институты, но что с этого? Если, как и в Средневековье, мы совсем не ценим человеческую жизнь, мы такие же эгоисты и эгоцентристы, мы так же глухи к горю людей, оказавшихся рядом. Изменились только декорации, да и все. Этим роман здорово поражает.
Это та самая одна из книг, которая лично у меня вызывает лишь странное чувство меланхолии, и разочарование в людях, которое не несет никакого желания развиваться или двигаться дальше. Это не Голдинг с его "Шпилем", где показан фанатизм веры, преобладающий над разумом. Это даже не его "Повелитель Мух", который звучит как предостережение. Что по мне это, так это просто очень красивая история про то, какие же мы люди...
Стоит еще зайти сюда: Отношения.
Источник статьи: Собор Парижской богоматери.