«Бывший чиновник интендантского управления, отставной коллежский секретарь Лахматов, сидел у себя за столом и, выпивая шестнадцатую рюмку, размышлял о братстве, равенстве и свободе. Вдруг из-за лампы выглянул на него черт...».
Это строки из рассказа А.П. Чехова «Беседа пьяного с трезвым чёртом». К моему мужу Николаю черт тоже являлся, и этот ужас нам пришлось пережить вместе.
Эта история произошла во время Колиного запоя. Прожили мы с ним к тому времени 12 лет. Счастливыми из них могу назвать только первые два года.
Остальные прошли в скандалах, в борьбе с его пьянками и гулянками. Но в тот раз было по-другому - мы поехали в гости и свекрови. Николай не пил до этого месяца три - бегал по инстанциям с оформлением бумаг на открытие своего магазинчика «Рыболов».
Соседями по купе в поезде оказались молодые ребята. Они выставили на стол выпивку и пригласили нас принять участие в междусобойчике. Муж присоединился к ним. К свекрови приехали - муж с порога потребовал выпивки.
А потом пил, уже потерявшись в днях недели и времени суток. Однажды на плач матери: «Хоть Бога побойся!» - разгромил божницу со старенькими иконами. И надо же именно в этот момент зайти соседке - Семеновне. Постояв секунду на пороге и оценив обстановку, она кинулась к иконкам, собрала их и прижала к груди с бормотанием: «Господи, спаси и сохрани раба Божьего Николая, не ведает, что творит». Потом приказала нам зажечь свечи и молиться, а сама заговорила непонятное:
Лихой ветер дует, дьявол за столом ликует.
Отведи, бес, глаза от раба Божия Николая: черные, карие, синие, зеленые.
Хмельную брагу ему не пить
хмельной компании не водить.
Будьте мои слова не пустые.
Матушка-церковь, купола золотые, иконы святые
На силу и подмогу рабу Николаю. Аминь.
Николай прямо вызверился на Семеновну: «Чего ты тут бормочешь, дура старая? Пошла вон!». Осушил большой ковш браги и завалился спать. А через час к нему пришел... черт. Мы услышали; что Коля с кем-то разговаривал, ругался и хохотал. Когда мы спросили его, с кем это он, с недоумением посмотрел на нас и сказал: «Вы что, ослепли? Вот же он сидит, черт».
Всю ночь не спал Николай, общался с чертом - выл и плясал. Наутро его стало трясти, в глазах застыл ужас, он стал прятаться, потом затих и сообщил, что у него по всему телу из кожи растут черные волосы. И тут опять зашла соседка.
- Бесы крутят? - прямо с порога спросила она и опять забормотала про лихой ветер и про дьявола, ликующего за столом. Странная эта Семеновна. Однако Николай был на диво тих и брагу не пил. Только трясся в углу и икал.
- Завтра еще приду, - сказала соседка, - а потом уезжайте домой, хватит тут мать изводить, ненадолго ее так хватит.
На диво, Коля больше не пил. Семеновна пришла на следующий день и снова шептала, бормотала, бубнила себе под нос все ту же «песню». Перед отъездом соседка сунула мне в руки кусочек воска и сказала, чтобы я незаметно этот воск зашила мужу в одежду, а сама каждый день молилась святому Пантелеймону.
В поезде Коля сразу спросил меня: «Ты его видишь?». Я понимала, о ком речь, и мне становилось страшно. Ночью обезумевший муж то гонялся за нечистью, жутко ругаясь, то сидел и дрожал, выдергивая из кожи мнимые волосы.
Дома Коля сообщил, что у нас в каждом углу сидит по черту, а один на люстре пляшет. И тут я вспомнила про воск. Поделила его пополам, один кусочек зашила в Колину пижаму, а другой в брюки. Я зажгла свечу и стала молиться Николаю Чудотворцу за неимением иконы Пантелеймона.
Выходил Николай из своего болезненного состояния настороженно, до конца, видимо, не веря, что черти оставили его навсегда. Через 3 дня он продолжил свои хлопоты насчет открытия магазинчика «Рыболов», еще через 2 недели мы его открыли, а через 7 месяцев поехали отдыхать в Турцию, захватив с собой свекровь.
С тех пор прошло 4 года. Муж не пьет. Увлечен своим бизнесом, хлопот хватает. А я так и не поняла, что же его вывело из того порочного хмельного круга - разгромленная божница, молитвы, бормотание Семеновны или заговоренный ею воск? А может, все вместе взятое? Как бы там ни было, я теперь знаю - в борьбе за счастье и за любимого человека нельзя пренебрегать даже теми средствами, которые на первый взгляд кажутся нам несовременными и даже смешными.