Повесть о настоящей любви
Волнение внезапно овладело им, когда он принялся распечатывать письмо.
Развернув вчетверо сложенный лист бумаги, его глазам предстал коротенький текст, написанный безупречным, почти каллиграфическим почерком.
"Дорогой Сеня, я, наверное, слабая девушка, а может быть, просто эгоистка, но думаю, на моём месте любая бы так поступила. Сам подумай, Сенечка: по какому такому сценарию может пойти наша совместная жизнь, если я буду то и дело замедлять шаг с ковыляющим рядом инвалидом... Да и как можно будет жить на твою пенсию? Губить свою молодость, жизнь, я не хочу... да и знаешь, видимо, любовь прошла... а может, я тебя вовсе и не любила... Я встретила хорошего парня и выхожу за него замуж.
Надеюсь, что ты поймёшь меня и простишь. Света".
Он скомкал письмо, смахивающее на записку, стальными пальцами так сильно, что оно в мгновение ока превратилось в жалкий бумажный ком и, точно гранату, привычным движением руки отчаянно швырнул его в открытое окно.
Вот уже полтора месяца как Сенька находился в госпитале.
За это время, внимательно рассматривая потолок, он перелопатил столько мыслей, что их, наверное, с лихвой хватило бы на то, чтобы написать реалистическую трилогию.
Вроде и прожил-то на белом свете всего двадцать лет, а сколько событий! Но теперь - и он это отчётливо понимал - у него начиналась новая жизнь.
Без ног.
Точнее, без обеих стоп - два обрубка разной длины, замотанные сетчатыми бинтами, не сулили ни малейших перспектив за стенами военного госпиталя, там, в водовороте мирской суеты. Шарахнуло его в Афгане, как говорится, на полную катушку. Эти проклятые боевики здорово наловчились минировать родимые косогоры!
Сенька прикрыл глаза рукой и предался воспоминаниям.
- Ну-ка, мисс, вашу ручку, - сказал он, пуская в ход свою ослепительную улыбку.
Катарина подала свою миниатюрную белую ручку, которая тут же утонула в его огромной ладони и, спустя мгновение, перепрыгнув через болотистый пятачок, оказалась в его объятиях.
- Попалась, птичка?!
Он крепко прижал её к себе и его горячие губы, игриво скользнув по её шее, заставили её вздрогнуть. Открыв глаза, она зачарованно взглянула в его лицо и, поддаваясь игре, прошептала:
- Боже... Сенька, как же я буду жить без тебя целых два года?
- А я буду тебе писать письма каждый день, моя девочка, - сказал он, ласково отстраняя её от себя.
Он помог ей усесться под раскидистой ивой, прямо возле кромки речной воды, чей лёгкий плеск придавал изумительному майскому дню какую-то особую умиротворённость.
- Будь спокоен, Сенечка, - проговорила она своим красивым грудным голосом, глядя на речную гладь. - Я тебя буду ждать!
До призыва под знамёна советской армии оставалось ровно полгода.
Знакомство.
Знакомство с Катариной.
Когда же это было? В кои времена судьба столкнула его с этим удивительным созданием? Всё верно: в пятом классе общеобразовательной школы.
Новенькая появилась в классе под перекрёстными взглядами улыбающихся мальчишек. Малявка. Дюймовочка. Кукла. Она и впрямь походила на куклу: большие голубые глаза, длинные ресницы, кукольная причёска... Аккуратная и вежливая. Отличница. И, несмотря на свою миниатюрность, сразу, с места в карьер, выиграла за явным преимуществом лидирующее положение в классе среди девочек.
Покончив с имеющимися распрями в стане слабого пола, объединив извечных соперниц в единое целое, она с энтузиазмом взялась и за сильный пол.
А через пару лет кукла превратилась в куколку и... была нарасхват. Обладать правом - тащить её портфель, возвращаясь из школы, - мечтал каждый мальчишка, но делал это только Сенька, который ещё в пятом классе, подарив ей на 8 марта открытку, на коей были изображены красные розы, окроплённые водой, подписал её прямо-таки по-взрослому: "Катарина, это мой первый подарок. Наша дружба только начинается, и я тебе ещё многое успею подарить..."
Катарина!
До сих пор её никто не называл так. Катя. Катюша. Катенька. Но... Катарина?!
Сенька вдруг вспомнил старую песню, которую частенько напевал ей под гитару. Как она называется? Кто её исполнял? Он помнил лишь слова: "Мы жили по соседству, встречались просто так..."
И ведь действительно, жили по соседству, ежели не считать вклинившийся дуэт обветшалых хижин. Да, любовь пришла. И какая! Чистая. Чистая и пламенная. Оказывается, и такое бывает, если любишь по-настоящему, если бережёшь девушку...
А как же можно было не любить такую куколку, ибо со временем, обаятельная Катарина, с благодарностью прикрывшая двери школы с золотой медалью, превратилась в прелестнейшее существо, в коем скрывалась нежная, юная душа, полная любви, преданности, поэзии и музыки.
Плюс... маленькая, но точёная фигурка. Атласная кожа и красивая грудь. Чарующий голосок.
Фея. Обворожительная, добрая фея...
- Если у нас родится сын, я назову его Сенькой. - Светлана загадочно улыбнулась. - В честь тебя, милый...
Сенька, доселе предпочитавший тренировать своё и без того ядреное тело упражнениями с отягощениями, нежели шататься по дискотекам с ватагой подпитых парней, поднёс ко рту наполненную водкой рюмку и, слегка заплетающимся языком произнёс:
- Идёт. А если родится дочь, я назову её Катей...
С видимым напряжением уничтожив спиртное, морщась, потянулся за солёным огурцом. Светлана обвила его шею руками и её алые чувственные губы раскрылись... После затяжного поцелуя она вытряхнула из пачки сигарету и, прикурив, сказала:
- Не надо, глупенький, увековечивать имя какой-то пигалицы. Что ты в ней нашёл? Полторы сотни сантиметров...
Она глубоко затянулась и, стряхнув пепел в блюдце, продолжила:
- Сам подумай: ты - обыкновенный шоферюга, а она... она через пять лет, окончив институт... В общем, сам понимаешь... А ещё, - Светлана выдержала эффектную паузу и на её лице заиграла коварная улыбка, - любая студенточка, даже чистенькая, не будет ждать, забившись в угол общаги, целую сотню недель, ожидая принца из липовой сказки, когда вокруг столько симпатичных парней...
Она наполнила рюмки и, подняв свою, торжественно объявила:
- А теперь, сладенький мой, тебе вообще дёргаться не стоит... когда ты вернёшься из армии, нашему ребёнку будет почти полтора года...
"Красивая и смелая дорогу перешла..."
Точно! Правильно пела незабвенная Анна Герман.
И красивая.
И смелая.
И опытная...
Стерва, короче.
И откуда она только взялась? Откуда прикатила со своим папочкой-военным, завершившим свою карьеру? Дочь полковника. Единственная, избалованная дочь. МЭРИ, как её в шутку величала вся деревня, восхищаясь её красотой и непосредственностью.
Высокая, стройная, с полной упругой грудью, талией никак не толще бутылочной шейки и умопомрачительной зазывающей улыбкой. Когда она шла, непринуждённо покачивая бедрами, её изящные каблучки, словно выстукивали вызов окружающим, заставляя их провожать её восхищёнными взглядами.
Полгода.
За это славное времечко она умудрилась переспать с дюжиной отборных парней... пнув, однако, каждого из них под зад, она принялась атаковать молодые мужские сердца из соседних деревень.
Разноцветные авто. Пикники. Дни рождения...
Ей претила скучная жизнь. Адюльтер? Налево и направо! Она околдовывала легко, изящно и играючи.
Точно осенние листья после нежданного морозца, сыпались страстные признания в любви, но замуж любвеобильная Мэри не торопилась.
Сеньку она заприметила на исходе лета. Он вошёл с Катариной в фойе сельского ДК - и тут же оказался в фокусе пристального внимания Мэри. Она бесцеремонно толкнула в бок восседавшую рядом подругу, и на придыхании пропела:
- Боже мой, с ума сойти... Да это настоящий Рэмбо! Молодые годы. Что за мальчик?
Широкие плечи. Мощный торс. Выпуклая грудь. Вишнёвая маечка-декольте, подчёркивающая его культуру тела, ладно скроенные джинсы... Всё говорило о том, что этот высокий статный юноша с правильными чертами лица, чёрными вьющимися волосами и белозубой улыбкой явно не в ладах с разгульным образом жизни. Сталлоне. Красавчик. И дружит с этой колибри? Что? Ещё со школьной скамьи?! Тьфу!
Завладев минимальной информацией о нём, Светлана, вздохнув, сказала:
- Клянусь! Этот тандем распадётся, а цветочек, который мне так понравился, будет моим!
Дополнительная информация, полученная из штаба пронырливых девиц, ошарашила её и добавила уверенности в успехе предприятия.
Девственник!
Такой мужичара, писаный красавец и... платоническая любовь!
Что ж, когда он переспит с ней, подумала, затаённо улыбнувшись Мэри, он забудет свою пигалицу...
Тактика двадцатидвухлетней красотки, не знавшей поражений, сработала безукоризненно.
Стоило Катарине покинуть село, начав обучение в институте, как у Мэри сломался магнитофон. Открыв крышку допотопного аппарата, она с мясом вырвала несколько тоненьких проводков и, предварительно всё обмозговав относительно гонорара, отправилась, облачившись в коротенькое, поднебесного цвета платьице, к мастеру.
Разведгруппа знала всё: Сенька прекрасно разбирался в электронике, а уж починить телевизор или магнитофон...
...Штанга, гантели, блочные устройства... Эти атлетические аксессуары недурно справляются с решением задачи гармонического развития мышечных групп, но малоэффективны в подавлении физического влечения восемнадцатилетнего юноши...
Родители Катарины, воспитавшие свою дочь в пуританском духе, были против их свадьбы, ибо считали, что оная должна иметь место только после возвращения Сеньки из армии, а посему Катарине, мечтавшей о полноценной любви, приходилось держать как себя, так и своего возлюбленного всего лишь на коротком поводке поцелуя...
Гонорар. Вознаграждение за труд.
От такого вознаграждения, которая устроила миловидная красавица, пользуясь отсутствием своего батюшки, не смог бы, наверное, отказаться и человек, попавший в сети агонии.
Прекрасно сервированный стол, крепкий коньяк "за знакомство", тихая ненавязчивая музыка и... умопомрачительные прелести очаровательной хозяйки, её раскованность и всепоглощающая страсть...
КАК можно было не поддаться искушению, когда каждая клеточка его тренированного тела стонала... просила физической близости?!
Светлана отбросила всё и вся: сомнительные дружки, разномастные авто, пикники - всё ушло в небытие.
Она поняла вдруг, что впервые в жизни влюбилась.
Катарина вспомнила иронические слова святого Августина, обращённые к Богу:
"Ты посоветовал избрать дорогу лучшую, чем та, которой ты позволил идти..."
Получив известие от верных подруг о любовных приключениях своего суженого (Мэри приложила героические усилия для успешной рекламы), Катарина вот уже битый час бесцельно бродила по ещё незнакомым улочкам большого города, не замечая вокруг себя ничего...
Туман. Сплошной туман.
В одно мгновение, казалось, мир потускнел, перевернулся и сошёл с ума. Её глаза были полны слёз, и, вспоминая Сеньку, его голос, объятия и поцелуи, тут же... ругая его, она чуть не угодила под колёса машины. Обруганная злым водителем, она поймала себя на мысли, что следовало бы сделать шаг вперёд, под колёса этой спасительной "Волги", нежели пятиться назад, вовсе не испытывая страха.
Инстинкт. Всего лишь инстинкт...
Наконец она сообразила, что нужно делать. Нужно бежать от всей этой людской суеты, от всех этих самодовольных, улыбающихся прохожих, которым, очевидно, повезло больше в жизни... от этих влюблённых парочек, на счастливые лица коих она не могла теперь спокойно смотреть...
Бежать от всего живого!..
Она села в автобус и, добравшись до конечной, тупиковой остановки, побрела куда глаза глядят. Подальше. В загородное пространство. Лишь бы остаться наедине с собой. Приглушённый шум городского транспорта напомнил ей вдруг, что черта этого безжалостного города давно осталась позади. Она упала в утратившую свежесть траву и разрыдалась.
"НУ ПОЧЕМУ... ПОЧЕМУ ВСЁ ТАК НЕСПРАВЕДЛИВО?! ПОЧЕМУ БОГ ПРЕСПОКОЙНО ВЗИРАЕТ С НЕБЕС НА ТВОРЯЩИЕСЯ ВОКРУГ ПОДЛОСТИ? ПОЧЕМУ? ПОЧЕМУ? ПОЧЕМУ?"
Ей не хотелось возвращаться в город. Ей хотелось сгинуть, провалиться в недра земли. Глубоко-глубоко...
Жизнь для неё потеряла всякий смысл.
Сеньку снедали тяжёлые мысли.
КАК он мог... как он мог изменить ей? Той, которую любил больше всего на свете?
Как... каким образом эта колдунья,которую он полюбил какой-то странной любовью, приворожила его, устроила ему западню? Два письма с жалкими объяснениями остались без ответа. Она его не простила.
"Рок судьбы. Порыв. Необъяснимое состояние. Всё как будто было не со мной..."
Было ли? Он ведь продолжал встречаться с Мэри. Не простила. Его несравненная, милая куколка. И не простит никогда! Об этом она ему не раз твердила, что простить можно всё, кроме измены.
К тому же... его новая пассия, ненасытная Мэри, беременна... Отступать некуда.
Пригласить Катарину на проводы? Верх цинизма! Полнейший абсурд. Нет, и ещё раз нет.
И он не пригласил.
Время лечит.
Излечило оно и Катарину. Почти излечило. Ибо рецидивы душевного нокдауна время от времени давали о себе знать, щемили душу очаровашки, не сломленной и не озлобленной после предательского плевка в лицо. Она прошла через горнило мучительных испытаний, пролила реки слёз, но выдюжила, почувствовав в один прекрасный момент, как жизнь, которую она, кажется, совсем недавно ни в грош не ставила, снова пульсирует в ней мажорными аккордами, оставляя надежду на простое человеческое счастье.
Вереница дней...
Вот уже полтора года прошло с тех пор, как она рассталась с Сенькой. Она почему-то считала дни... может оттого, что он часто снился ей по ночам? Сон был один и тот же: Сенька в тёмной пещере, она закрыта громадиной, глыбой, которую не сдвинуть никому! Он зовёт её, Катарину, свою любимую девочку, ибо только одна она может ему помочь...
Что бы это значило? ЧТО с ним происходит там, в далёком Афганистане?
Она тревожилась за него, тревожилась и молила Господа, призывая его оберегать Сеньку.
- Да шалава она, сынок, шалава... - презрительно бросила в сердцах седоволосая полнеющая женщина средних лет. Это была мать Сеньки. Она уже во второй раз приехала в Ташкент, в котором дислоцировался военный госпиталь.
- Стоило тебе уйти в армию, как она закружилась на дискотеке. Каталась в машинах с разными кобелями, сама видела... - Она смолкла и её глаза увлажнились. - Беременная... выкидыш... Как бы не так! Она тебя обманула или... или сделала аборт!
Письма от Мэри.
Они приходили в Афган, но были так редки! И почти в каждом одно и то же: "Я стала затворницей, монашенкой... жду тебя, милый..." А однажды пришло грустное письмо, в котором она сообщила, что случился выкидыш.
Сенька закурил и, глубоко затянувшись, задумчиво произнёс:
- Катарина... Мам, давно ли ты видела Катарину?
Она долго смотрела на него, не произнося и слова. Наконец ответила вопросом на вопрос:
- Ты её по-прежнему любишь, сынок?
- Нет, мама, - сказал он, глядя в пространство. - Я люблю её гораздо сильнее, чем прежде, только вот...
За полтора года войны не было ни единого дня, чтобы Сенька не вспомнил Катарину - её глаза, её голос, её улыбку... Он понял всё. Да, он совершил ошибку. Глупую ошибку, врюхавшись в ловушку какой-то уличной девки. Он хулил и проклинал себя за слабость, за то необъяснимое помутнение... за невероятный порыв, приведший к потере любви и потери его несравненной, милой феи. И он твёрдо решил завоевать её вновь. Вернуть любой ценой!
"Ежели останусь жив, вернусь домой и - прямиком к Катарине. Не может быть, чтобы улетучились все чувства! Я упаду к её ногам и буду просить прощения. Я скажу ей правду, истину... ведь я любил её всегда. Всегда! Любил больше жизни!.."
Однако теперь, после того, что с ним случилось в Афгане,сидя в кресле-коляске, он понял, что теперь он никому не нужен, никому... кроме родной матери.
Слишком большую обиду нанёс он Катарине, чтобы она простила беспомощного инвалида... Но и сдаваться на милость судьбы он не собирался.
"Нет, моя жизнь не превратится в кучу дерьма. Несмотря ни на что! Нет безвыходных ситуаций, кроме смерти... и я не буду обузой, не буду выглядывать почтальона, в ожидании жалкой подачки от родного государства. Я буду жить как все - полноценной жизнью..."
Молодой усатый лейтенант, аккуратно проверив её документы,
спросил:
- А вы кто ему будете?
Катарина слегка замялась. Потом выпалила:
- Невеста!
Лейтенант, потупив взгляд, молча принялся изучать своё орудие труда, вращая чёрную шариковую ручку. Затем, точно очнувшись, ободряющим тоном сказал:
- О-о, это уважительная причина визита...
Он начал было искать Сеньку в книге записи госпитализированных, но в этот момент перед ними внезапно выросла худенькая хрупкая девушка в белом халате. Лейтенант обратился к ней:
- Слушай, Гуля, проводи-ка эту барышню к товарищу Анисимову. Сейчас, погоди, посмотрю в какой он палате.
- Да он в холле, я только что оттуда. Пойдёмте.
Возле открытого окна в кресле-коляске с забинтованными ногами сидел парень. Сердце Катарины, казалось, вот-вот выскочит из груди.
И это он, её любимый Сенька?! Как же он похудел, осунулся! Сенька повернул голову и пристально посмотрел на Катарину. Им овладело чувство полной нереальности происходящего. Мир грёз... или постоянные думки довели его до галлюцинаций?
Катарина медленно приблизилась к нему и предприняла попытку улыбнуться.
- Сенька!
- Катарина... Что тебя привело сюда, в такую даль?
Она не сразу ответила.
"Я боюсь... более всего я боюсь, что он не поймёт меня, не поверит..."
Вслух она сказала:
- А ты разве не догадываешься, Сеня?
"Бог мой... как же она хороша! Она стала ещё прекраснее..."
- Видишь, - насмешливо произнёс он, - я не могу тебя теперь обслужить. Возьми стул, присядь.
Она подтащила громоздкий стул и села рядом с ним.
- Я тут кое-что тебе привезла: яблоки, мандарины, твои любимые пирожки с капустой... Помнишь, как...
- Зачем ты приехала, Катарина? - строго спросил он.
Вопрос, казалось, застал её врасплох. Она растерянно захлопала своими длинными ресницами.
"Что сказать ему? Как начать? Поверит ли он? А может... может, он меня уже давно разлюбил?"
- Я... я приехала... я приехала ни для того, Сенечка, - её голос звучал довольно решительно, - чтобы угодить под сплошной огонь твоего негодования. Я приехала потому, что не смогла забыть тебя... Я пыталась тебя забыть, но мне это не удалось. Я приехала потому, - её глаза наполнились слезами, - чтобы сказать, что я тебя всё еще люблю... люблю по-прежнему...
Два года я ни на кого не обращала внимания, я берегла свою девичью честь для тебя... Он не мог отвести от неё глаз. Что это? Видения прошлого? Сон?
- Ты... ты понимаешь, - наконец произнёс он, задыхаясь от внезапно нахлынувшего волнения, - ты понимаешь, что ты говоришь? Ты понимаешь, в какое ярмо ты впрягаешься? - Он вспомнил слова Мэри. - Тебе придётся всю жизнь замедлять шаг с ковыляющим рядом инвалидом... Тебе, наверное, меня жаль, но жалость твоя мне не нужна, я...
- Я хочу быть рядом с тобой, всю жизнь, - твёрдо сказала она. - И жалость тут ни причём. Я не смогу без тебя жить, Сенька, слышишь? - Плача, она извлекла из сумочки какую-то открытку и спросила: - Узнаёшь?
Розы. Красные розы.
Открытка, которую он дарил ей ещё в пятом классе. И текст: "Катарина, это мой первый подарок. Наша дружба только начинается, и я тебе ещё многое успею подарить..."
- Кому предназначались эти строки? Кому? Я хочу, чтобы ты дарил мне подарки - самые скромные полевые цветы. В супружестве.
Сенька дрогнул.
Он вдруг понял, что это не сон, не галлюцинации и не игра слов. Счастье! Оно вернулось! Вернулось...как в сказке.
- Девочка моя... любимая, - шептал он, целуя её руки. - После того, как мы расстались, не было ни одного дня, чтобы...
- ... ты не думал обо мне, верно? - мягко произнесла она, улыбаясь сквозь слёзы...
Фарт, кажется, явно гнушался Мэри.
Или боги вмешались. Объявив мат в два хода инвалиду, она вышла замуж и, продолжая успешно сотрудничать с разношерстными представителями противоположного пола, спустя год, также успешно развелась.
Её мужа настолько озадачил (помимо всего прочего) вердикт гинеколога по поводу боеспособности супруги, начавшей свою половую эпопею на заре отрочества, что он решил не портить собственную жизнь. "Она не может родить... Яловая! Допрыгалась".
Через некоторое время Мэри покинула село в поисках затянувшегося счастья.
Сенька трудился с утра до вечера.
Дабы сил хватало на всё, он снова обратился к атлетизму: жим штанги лёжа, проработка тяжёлыми гантелями мышц плечевого пояса, рук, спины... Нагружал он и ноги, придумав упражнения с резиной и блочными устройствами.
Он продолжал упорно штудировать соответствующую литературу и в скором времени открыл на дому мастерскую. Телевизоры. Магнитофоны. Холодильники. Всё оживало в его руках. Появилась копейка, давшая возможность обзавестись довольно обширным хозяйством и... сделать хорошие протезы.
Катарина не чаяла в нём души. Откуда... откуда столько энергии? Поразительная жизнедеятельность!
Однажды он открыл ей секрет: "Долг платежом красен. А я в долгу у любимой..."
- Ну-ка, миледи, вашу ручку, - сказал он, пуская в ход ослепительную улыбку.
Катарина подала свою елейную ручку и, спустя мгновение, преодолев всё тот же извечный болотистый пятачок, оказалась в его объятиях. Он нежно прижал её к себе и его горячие губы скользнули по её шее. Он заботливо помог ей усесться под их старой подружкой - раздавшейся ивой, - прямо возле кромки речной воды, чей лёгкий плеск придавал великолепному летнему дню особую торжественность.
Катарина прижалась к нему и, зачарованно взглянув в его глаза, прошептала:
- Даже не верится, что мы сегодня отмечаем восьмилетие супружеской жизни.
Сенька почему-то подумал о сыновьях-близнецах, завзятых рыбаках, которые неподалёку удили плотву. Он крепко поцеловал Катарину и сказал:
- Я люблю тебя, моя фея. - Он вытащил из нагрудного кармана миниатюрный золотой кулончик и, улыбнувшись, игриво произнёс:
- Наша дружба только начинается, и я тебе, Катарина, ещё многое успею подарить...
Звонкий смех Катарины, казалось, оставил не у дел взгромоздившегося на ветку ивы, соловья...
Больше интересных статей здесь: Отношения.
Источник статьи: К а т а р и н а.