Детей Лебедевых уводят из детского дома неизвестные личности. Накануне, Сева и Людмилка были отобраны у матери, и упрятаны в детский дом служителями "ювенальной юстиции" ( Глава 5).Их судьбу должен будет определить суд. Руслан, Василиса и Людмила, думают, как выручить детей, но их кто-то опередил...
Бьёрк Инвик в очередной раз созвонился с усыновителями детей Лебедевых – это две шведские семьи. Он узнал, что там уже готовы все документы, удостоверяющие личности детей (их фотографии уже были переданы), осталось только доставить самих детей. Мальчика будут звать Томас, а девочку назвали Эдда. Семьи живут в разных частях Швеции, так что они никогда не помешают друг другу; это хорошо - брат и сестра не смогут сговориться о каких-нибудь глупостях. Усыновители интересовались, давно ли детей изъяли из семей. Бьёрк позволил себе соврать, что давно. Сами дети что-либо объяснить смогут не скоро - языка не знают. Ну, если всё готово, то дело надо завершать поскорее.
Бьёрк позвонил, куда следует, и суд по делу об отторжении детей Лебедевых обещали провести послезавтра. Это значит, что детей можно увозить уже хоть сейчас - соответствующие юридические нормы по линии соцслужб существуют.
Когда Елена вернулась домой, она уже обнаружила в почтовом ящике повестку в суд. Она бы и не получила её, и суд бы состоялся без её участия, если бы она не ходила в Прокуратуру и не писала там заявление, продублированное в различных инстанциях. В результате судья был вынужден выписать ей повестку.
Руслан говорил, надо попробовать перенести встречу с Гусичем. Она набрала номер директора детдома.
- Я встречалась с адвокатом, - сказала она, - мне пришла повестка в суд. Я не смогу с вами встретиться завтра, потому что адвокат мне предложил то же самое, что и вы, и тогда он решит дело.
- Я тоже могу иметь голос в суде, - намёком ответил Гусич.
- Я понимаю, - ответила Елена.
- Так что же со мной?
- С вами на следующий день, после адвоката.
Гусич хохотнул.
- А что мне делать? - возмутилась Елена.
- Ну, хорошо, хорошо. Ладно, тогда адвокат вперёд, а потом я, - согласился Гусич.
И в тот же день к директору в кабинет явились двое: высокая зрелая женщина и низковатый мужчина. Это были супруги Плесковы. Они сказали Гусичу, что уже заходили в детдом по поводу усыновления ребёнка... Ах, да! - у Гусича сразу всплыло в памяти, то, что он умудрился забыть: муж и жена Плесковы, состоятельные люди, желают усыновить пару детей, желательно мальчика и девочку... Как он мог забыть?
- ...и вы говорили, что к вам, как раз, поступило двое таких детей.
Говорил? Ах, да, он же распорядился ставить Плесковых в известность... Вот незадача! Им и сообщили... Хотя, почему незадача - он вполне может отдать Лебедевых Плесковым, пока Бьёрк не получил, со дня на день, готовые иностранные документы детей. Придут документы детей - и всё, они уже другие дети, с родителями за бугром, а без этих документов они ещё Лебедевы, воспитанники детдома Гусича. Если успеет, получит немаленькую копейку от Плесковых, как договаривались. И пусть Бьёрк обижается, сколько хочет, но Гусич тут всё сделает тоже законно - Плесковы уже давно представили все необходимые документы, дающие им право на усыновление. Суд, наверняка, отторгнет детей у Елены Лебедевой. Надо только перед тем встретиться с ней. Вкуснейшая женщина!
От суда никуда не деться, и Людмила, вместе с Василисой и Русланом, готовится к суду. Одновременно Людмила идёт на встречу с этим подонком Гусичем. К этой встрече она тоже готова.
Руслан и Василиса, они просто молча стояли посреди кухни, обнявшись. Василиса не находила себе места и держалась за Руслана, как за каменный столб, чтобы её не унесло куда-то. Её терзали мысли о Елене - где она сейчас с этим Гусичем, и что с ней происходит.
- Всё началось с того, что я потащил вас в лес... - нарушил молчание Руслан.
Василиса прижалась щекой к его плечу.
- Нет, Русь... - ответила она, - просто мы нарвались на эту систему. А ещё у меня такое чувство, что кто-то позавидовал.
- И сдал?
- Да. Достаточно только сказать, что там-то с детьми плохо обращаются.
- Будет суд, - сказал Руслан, - значит, они намерены разобраться. Есть очевидное - с детьми всегда обращались хорошо, надо только это показать.
- Да это все свидетели покажут! - отчаянно сказала Василиса, - Но почему они зацепились за этот случай, когда дети вымокли под дождём?! Это ситуация, от которой никто не застрахован - раз! – и дождь тебе! Это предлог, а они уже всё решили!
Руслан и сам чувствовал, что суд нужен только для утверждения определённого решения. Опричники ювенальной юстиции уже приняли меры, чтобы дети не вернулись к родителям – Руслану было страшно высказать эту мысль.
Вернулась Елена.
- Всё, с директором управилась, - сказала она, усаживаясь за кухонный стол, - он вырубился и спит в нирване. Остатки препаратов я, по пути, выбросила в мусорку. Не знаю, чем это закончится. На встречу прийти пришла, а какие у него будут "воспоминания" на следующий день, не знаю.
Елена рассказала, что происходило в гостиничном номере. Отправив этого дурака в душ, она наколола препаратами конфеты, и добавила в шампанское.
- Дозировку не превышала? - спросила Василиса, когда узнала, что именно досталось Гусичу.
- Нет, Вась, всё по твоим предписаниям.
- Тогда память отшибёт полностью, при сохранении удовлетворительного самочувствия. Эту композицию препаратов с алкоголем я ещё по "скорой помощи" знаю - поступали к нам такие счастливые.
- Придётся ему ещё и позвонить, - с отвращением сказала Елена, - чтобы не сомневался... И как мог такой гадёныш оказаться во главе детского учреждения?
- Его другие гадёныши поставили , - сказал Руслан.
- Мы должны вытащить оттуда моих детей! - сказала Елена, - Если Гусич не обеспечит их сохранение в детском доме, и их увезут, я выложу ему всё, что сняла в номере и записала на диктофон. Это потом узнают все! И вылетит он из своего кабинета!
- Позвони, обязательно, перед судом, - сказала Василиса, - может быть, гадёныш какую-нибудь утечку информации выдаст.
**********************
Судебное заседание было назначено на одиннадцать часов, началось в двенадцать, и проходило оно в самой маленькой комнате судебных заседаний в здании городского суда. В зале присутствовали фигуранты дела: Елена, Василиса и социальный работник Департамента соцзащиты. В суд была вызвана и заведующая детским садом. Она чуть в обморок не упала, когда увидела в судебной комнате Елену, мать Севы и Людмилы. Она боялась смотреть в её сторону, потому что предвидела, чем дело закончится. С Еленой ещё и сестра была. Елена хотела привести и журналистов местной газеты, но судебное заседание объявили закрытым; как пояснила судья, во избежание излишнего психологического давления на фигурантов дела - в таких делах, как это, часто всё замешано на эмоциях. Но в зале присутствовали "нейтральные лица" - четыре студента-юриста, которые проходят практику, и пришли посмотреть на суд, и Бьёрк Инвик, который ещё в Норвегии пристрастился наблюдать за истериками родителей в суде, и здесь тоже не смог отказать себе в удовлетворении. Поскольку он был иностранец, не говорящий по-русски, его допустили на заседание, тем более что он имеет отношение к соцслужбам, и за него попросили.
Как и положено, был назначен государственный бесплатный адвокат, на лице которого было выразительно написано, до какой степени он сейчас бесплатный, и какое всё вокруг фиолетовое.
Заседание началось. Судья объявила о рассмотрении иска Дубовского Департамента службы социальной защиты населения РФ о взятии под государственную защиту несовершеннолетних Лебедева Всеволода Игоревича и Лебедевой Людмилы Игоревны.
Государственный обвинитель изложил факт промокания детей под дождём, с которого всё и началось, и выразил подозрение, что такое отношение может быть систематическим. Именно это суд и начал выяснять.
Выяснилось, что Елена, мать детей, оказалась вообще последней, кто узнал о том, что дети промокли, поскольку она доверила их другим людям. Кто эти люди? Это, присутствующая здесь, сестра Елены, Василиса Белосветова, и некий Руслан Хромов. Мать доверила им детей на том основании, что считает их ответственными людьми.
- Ну, и как же поступили эти ответственные люди с детьми, если дети промокли под холодным дождём? - спросил обвинитель.
- Они были приняты в доме Руслана, - ответила Елена, - согреты, накормлены, и уложены спать. Я была поставлена в известность. Утром я их приняла в добром здравии.
Тогда, в качестве свидетеля, в зал была вызвана детсадовская врач. Её спросили о состоянии детей после тех выходных. Она ответила, что дети были здоровы, но в лёгких наблюдались хрипы, о причине которых она ничего утверждать не может. Сами дети рассказывали, что накануне промокли под дождём. Подобный случай врач расценила как потенциально опасный для здоровья. Данные двое детей не часто болеют, редко пропускают детский сад, то есть имеют крепкий задаток здоровья, что, видимо, их и уберегло тогда от простуды.
- Извините, - встрял адвокат, - но дети говорили, что их согрели и оказали необходимую помощь. Прошу учитывать!
- Какая помощь была оказана детям? - спросил гособвинитель у Василисы.
- Горячий душ, тёплая сухая одежда, и в изобилии чай с мёдом.
- Я говорю про помощь, Василиса Викторовна. Что детям давали для защиты от простуды, какие медикаменты?
- Зачем им медикаменты? - отвечала Василиса, - Горячего чая с мёдом и маслом вполне достаточно, если они ещё не заболели. Излишняя химия детям ни к чему. Я же фармацевт, и знаю.
- Тем более! Вы - фармацевт, и должны знать, что существуют соответствующие препараты, и не применили ничего! А вместо этого занялись самолечением! Это простительно неспециалистам, которые могут в этом не разбираться и лечатся, чем придётся - чаем. Но вы, как профессионал, должны были поступить профессионально - дать детям препараты, а вместо этого дети получили не квалифицированную помощь, а чай с мёдом! И мать детей ещё утверждает, что это - ответственные люди! Вам кто-то не позволил оказать квалифицированную помощь?
Елена и Василиса опешили от этой тирады обвинителя.
- Мне никто ничего не запрещал! - ответила Василиса.
- Ваша честь, - обратилась Елена к судье, - но детям вполне помогло то, что им было предоставлено.
- И я вполне могу разобраться, когда нужна помощь соответствующего уровня, - продолжила Василиса, - В данном случае требовалась помощь в виде добротного полноценного ухода. И этот уход был предоставлен.
- Но это было не дома, - сказал обвинитель.
- Ну и что?
- Где это происходило?
- В доме Руслана Хромова.
- Кто вам гражданин Хромов?
- Это мой парень! - с гордостью ответила Василиса.
- То есть, у вас с ним отношения?
- Да, давно и серьёзно.
- И вы все ночевали у Хромова?
- Да.
- Ваша честь, - обратился гособвинитель, - по всей видимости, гражданка Белосветова была больше занята личными отношениями с гражданином Хромовым, а не детьми. Прошу обратить внимание, что гражданка Белосветова на три года старше Хромова, и может иметь интерес к усиленной борьбе за его внимание.
Василиса задохнулась от возмущения. На глазах суд превращался в какое-то грязное копание, где факты простой человеческой жизни выдавали за некие злые умыслы и дурные побуждения. До чего они ещё дальше договорятся!? Этот гособвинитель - опытный болтун. Всё, что скажешь, он может вывернуть всяким образом.
Были вызваны следующие свидетели: соседи Елены и Василисы.
Соседи Елены рассказали, что дети по месту прописки проживают редко, по причине долгого отсутствия отца. А соседи Василисы подтвердили, что дети живут, в основном, у неё, в квартире Белосветовых, и что молодой человек систематически провожает и посещает Василису. Из всего был сделан вывод, что Василиса Белосветова в любое время суток плотно занята отношениями с Русланом Хромовым, и она не может быть толковой нянькой для несовершеннолетних детей. Елена Лебедева должна была это знать и не доверять детей Василисе за пределами города.
Теперь Василиса убедилась, что её соседи уже давно играют свою подлую роль в этом деле, а здесь они её только доигрывают.
Была опрошена заведующая детсадом. Она пересказала, с листка, показания воспитателей. Было отмечено, что дети в своих рассказах неоднократно упоминали Руслана.
- Это ненормально! - встала, ранее молчавшая, социалка, - Это ненормально, когда из уст ребёнка слово "мама" звучит реже, чем "Руслан". Что это за семья такая? Какая роль матери!? Кто этим детям Руслан? Больше, чем мать?
- Боже, какую она чушь несёт! - прошептала Елена.
- Я протестую! - включился адвокат, - Руслан Хромов - друг семьи.
- Это мы и так знаем, - остановила его судья, - Суд удаляется на совещание.
Судья и все, кто сидели там, рядом с судьёй, встали и ушли в совещательную комнату, а все вызванные свидетели поспешили убраться из комнаты суда, стараясь не смотреть на Елену.
- Хорошо, что Руслана не вызвали, - сказала Елене Василиса, - а то бы этот обвинитель и из его слов выжал какую-нибудь гадость.
- Похоже, и того что есть, достаточно будет, - грустно сказала Елена.
Судья со свитой вернулась через 15 минут, и суд объявил своё решение.
Суд решил признать действия Елены Лебедевой в отношении своих детей опасными для их здоровья и морального состояния, что выражалось в доверении детей на попечение безответственных лиц. Суд постановил передать детей Елены Лебедевой под опеку государственного детского учреждения (детский дом) сроком на шесть месяцев. В течение этого срока с Еленой Лебедевой следует проводить воспитательно-профилактическую работу, а судьба детей на протяжении этого срока будет определяться текущими обстоятельствами и исключительно в интересах детей.
Обратите внимание: Междумирье. Врата Междумирья. Глава 4 "Соединённые дождём".
Во избежание морального травмирования детей, родителям и родственникам запрещено видеться с детьми на протяжении этого срока. Елена Лебедева обязана платить государству алименты на содержание детей в течение того же срока. По истечении срока суд рассмотрит вопрос о готовности матери принять детей обратно в семью.С копией судебного решения в руках, Елена и Василиса вышли из здания суда. Елена еле сдерживала слёзы - её не просто разлучили с детьми, а ещё и унизили.
Руслан и Василиса, как смогли, успокоили Елену. Руслан продолжил действовать дальше. Его друг, Андрей Заяц, познакомил его со своим знакомым - Димой, бывшим детдомовцем, у которого там осталась любимая девушка. Дима взялся помочь установить связь с детьми Лебедевых. Его девушка, Марина, начинает действовать. А тем временем, в детском доме объявились странные люди, которых никто, как бы, не видит...
Плесковы явились очень быстро. Принесли все документы, и отдали Гусичу пачку копий, а так же две пачки денег по 100 000 рублей в каждой. Гусич вручил им, уже оформленные для них, документы на детей. Плесковы попросили собрать детей немедленно.
Сборы были нехитрые - одна сумка вещей на двоих. И об этом уже знала Марина. Выполняя Димкино задание, она смогла получить доступ в специальный реабилитационный корпус, где сейчас находились Лебедевы. Для этого ей пришлось пофлиртовать с физкультурником, который был вхож во все подразделения детского дома, поскольку дружил со всем женским коллективом очень близко. Узнав, что детей уже сегодня отправляют из детского дома, Марина немедленно позвонила Диме, а он позвонил Руслану.
Сева и Людмилка снова оказались вместе, в какой-то опрятной комнате с игрушками на полках. До того их держали порознь, на разных этажах здания. Один раз, когда Людмилка плакала, ей дали успокоительное. Причём спросили, как ей дать: таблеточкой, или укольчиком? Ненавязчивый такой намёк на жёсткие меры. Поэтому, когда она снова увидела Севу, она даже побоялась заплакать от радости. Обнявшись с сестрой, Сева спросил:
- Людмилка, тебе сказали, что у нас будут новые родители?
- Да. Кто это? И где наша мама?
- У нас не может быть новых родителей! - ответил Сева, - У нас и так есть мама и папа. Врут они всё!
- Мне тёти говорили, что мы с тобой всегда будем вместе, если у нас будут новые родители.
Детей специально держали раздельно, что бы "новые родители" стали для них благодетелями, которые их соединили.
В это время, на первом этаже реабилитационного корпуса, инструктор-психолог консультировала Плесковых, как вести себя именно с этими детьми, что нужно делать, что бы поскорее найти с ними общий язык. Она проходила курс обучения по этому вопросу в Европе и в Москве.
- Извините, - сказал Плесков, морщась, - но у них ведь есть родители, не так ли? Кто они и где?
- Фактически, только мать, - ответила психолог, - отец подолгу в отъезде. Эти дети очень склонны доверяться другим людям, воспользуйтесь этим.
- Так кто же родители? - спросила Плескова.
- Люди нормальные, не сомневайтесь, без дурной наследственности. Семья культурная, привычки благополучные. Подмечайте это, и всегда хвалите детей за все проявления благополучного и благоразумного поведения.
- Это очень хорошо, - сказала Плескова, - но хорошо бы, так сказать, заочно познакомиться с этими людьми с хорошей наследственностью, как вы выразились.
- Я не знаю этих людей, - ответила психолог, - только со слов детей, это ограниченная информация, к которой имеет доступ очень узкий круг людей. Дети могут рассказать сами о своих родителях, но я не советую их об этом просить - это очень затруднит отвыкание.
В сопровождении психолога Плесковы пошли знакомиться и забирать детей. Они поднялись на третий этаж, и вошли в комнату, где дети Лебедевых ждали своей участи.
Сева и Людмилка сидели на скамеечке в комнате ожидания и уже молчали, ни о чём не разговаривая, когда за дверью послышались шаги. Дверь открылась и в комнату вошла та самая тётка-психолог, которая все эти дни промывала им мозги, и ещё двое - девушка и молодая женщина.
Женщина и девушка были одеты в одежду, напоминающую походную экипировку: обе были в штанах и лёгких подпоясанных куртках светло-зелёного цвета, из грубой ткани, вроде холстины. На ногах у них были мягкие кожаные ботинки со шнурками, напоминающие мокасины. Русые волосы у обоих охвачены пояском и заплетены в косы. У женщины на плече висел небольшой коричневый рюкзак, а у девушки - кожаная сумка на ремне.
- Здравствуйте, - тихо сказала детям девушка.
- Здравствуйте, - так же тихо сказала женщина.
Удивлённые дети молчали.
- Детки, - улыбаясь, сказала психолог, - это Валентин Валерьевич, - и она указала на девушку.
Девушка улыбнулась и подмигнула детям.
- А это Мария Кирилловна, - психолог представила женщину, - или Маша.
Дети напрочь потеряли дар речи.
- Мы немножко посидим наедине и пойдём, - сказала "Валентин Валерьевич" психологу.
- Да, да, конечно, Валентин Валерьевич, познакомьтесь. Я буду в коридоре.
И психолог вышла.
Когда дверь закрылась, странные гости подошли к детям поближе и присели перед ними на корточки, ласково улыбаясь. У обеих, и у девушки, и у женщины, были совершенно одинаковые глаза.
- Мы вас знаем, - доверительно сказала женщина, - ты Сева, а ты Людмила. Мы знаем вашу маму и вашего папу. Но сейчас мы не можем вас отвести к ним. Сейчас мы можем только увести вас отсюда. Если вы не уйдёте с нами, вас заберут другие люди. И никогда не вернут.
- Так вы хотите отдать нас маме и папе? - обрадовались Сева и Людмилка.
- Тихо! Хотим. Но этого никто не должен знать, иначе нам не позволят это сделать. Сейчас мы все уйдём отсюда. Не надо с нами разговаривать. Просто идите с нами. Но если что, то я – «Валентин Валерьевич», а она – «Мария Кирилловна».
Они поднялись, и дети тоже встали со скамеечки. Девушка взяла сумку с их вещами, и все направились к двери.
За дверью их ждала психолог.
- Севочка, Людочка, вы познакомились с Валентином Валерьевичем и Марией Кирилловной? - спросила она дружественно у детей.
Те одновременно кивнули.
- Очень располагающие детки, - сказала ей девушка.
- Ну, вот, вы найдёте общий язык! - обрадовалась психолог, - Я сделала всё, что смогла.
- Вы сделали немало, спасибо вам, - ответила женщина, - Ну, теперь мы пойдём.
- Думаю, вы, Валентин Валерьевич, будете прекрасным отцом! – мило улыбнулась женщине тётка-психолог.
Психолог излилась изысканными прощаниями и пожеланиями счастья, после чего дети и странная пара, забирающая их, направились к выходу. За этой сценой наблюдала из-за угла Марина. Она была весьма озадачена: по данным местной агентуры, детей должны были забирать семейная пара - зрелые мужчина и женщина, а тут она увидела молодых женщин, одна совсем молодая, и одеты во что-то вроде униформы. Марина быстро помчалась к запасному выходу, чтобы продолжить слежку снаружи.
Две загадочные молодые женщины успешно вывели детей за пределы детского дома. Это видела только Марина.
...Бьёрк ушёл, хлопнув дверью. Ничего страшного, но пренеприятный осадок остался. Ладно, это пройдёт. Зато он провернул чисто своё дело, без участия всяких бьёрков. Гусич выдвинул ящик стола, чтобы полюбоваться результатом, и успокоить себя. Сверху лежала пластиковая папка-конверт с документами Плесковых. Это гарантия законности акта усыновления. Он открыл папку. Что это? Внутри лежало несколько сложенных газет. А где документы? Здесь были справки о жилплощади, о доходах, о судимостях и состоянии здоровья, психиатрические сертификаты и прочее другое. Гусич порылся в ящике и ничего этого не нашёл. Странно! Как сюда попали старые газеты, и куда делись документы?
Озадаченный Гусич открыл стенной шкаф и запустил руку в карман висящего там пиджака. Вот две пачки денег. Он вытащил их. В своих руках он увидел перетянутые бечёвкой резанные газетные листы. Гусичь больно глотнул исчезающий, почему-то, воздух, и начал тщательно перелистывать резаную газету. Он разорвал бечёвку на обеих пачках, но не обнаружил там ни одной настоящей купюры! Это была даже не "кукла", куда вкладываются, для вида, несколько настоящих денежек, а самая натуральная... - в голове были только короткие слова. Как он так мог!? Как его так смогли!? Где эти Плесковы!? Немедленно поднять их данные! И, вдруг, Гусича совершенно прояснило: он никогда не слышал ничего ни о каких Плесковых, он действительно знает их всего несколько дней! Никогда раньше, никогда, они здесь не появлялись!
Гусич вспотел, как гусь в духовке, истекающий соком. Он вышел из кабинета, утираясь платком, и сказал секретарше:
- Мне все данные на усыновителей Плесковых! Быстро!
Через пять минут растерянная секретарша доложила, что никаких данных о Плесковых в архивах и базах нет, и никогда не было.
Гусич вызвал к себе всех, кто занимался детьми Лебедевых, и других ответственных лиц. Половина из них уже познакомились с Плесковыми, но... только пару дней назад. До того никаких Плесковых не существовало.
Гусич не помнил, как все ушли, и он остался один в своём кабинете, в глухой прострации. Он влип - детей похитили. Через несколько дней проверочная комиссия должна будет наведаться к Плесковым по указанному адресу проживания, а никакого такого адреса-то и нет! И самих Плесковых нет! Он звонил в справочную - нет таких. С него спросят, кому он отдал детей. Где дети!? Это же подсудное дело!
Что делать?! Его взгляд наткнулся на фигурную декоративную решётку за окном, и директора передёрнуло. Решётка...
А по всему кабинету были разбросаны нарезанные газетные листы из пачек "денег".
В следующей Главе 7 мы узнаем, кто забрал детей Лебедевых из детского дома.
НАЧАЛО здесь
Публикуется в сокращении. Полную версию книги "Междумирье" можно найти в интернет-магазинах:
на ЛитРес
на OZON
Больше интересных статей здесь: Отношения.
Источник статьи: Междумирье. Врата Междумирья. Глава 6 "Похищение у похитителей".