Некоторые ученые, такие, как Руперт Шелд-рейк, предложили научное толкование человеческого поведения и взаимодействия между людьми, основанное на понятиях энергетического поля и ауры человека. Шелдрейк называет энергетические поля, в особенности энергетические поля человека, морфогенетическими. Его теория обусловленности видов основана на том, что строение любых видов, от вируса до человека, зависит не только от ДНК и установленных наукой физических влияний, но и еще от высших видов (полей). Шелдрейк называет этот фактор морфогенетическими полями (название происходит от греческих слов «морфо», что означает «форма», и «генезис», что означает «происхождение»).
По Шелдрейку, различные морфогенетические поля поддерживают определенное строение и развитие не только живых существ, но и материи (например, при кристаллообразовании). Эти поля перехлестываются и действуют по принципу «похожесть — влияние — похожесть». Например, поля людей слабо действуют на крыс. Под влиянием морфогенетических полей в видах происходит явление, которое Шелдрейк называет морфорезонансом, или специальной настройкой представителей вида на своих предыдущих собратьев по виду. Морфорезонанс действует во времени и в пространстве.
Отсюда следует, что кукурузный стебель в своем развитии следует своей характерной форме и виду не из-за влияния ДНК, а потому, что он причастен к тем же полям, что и все остальные кукурузные стебли, которые обрели эту сопричастность до него. В ходе его развития это поле обеспечивает в нем наличие морфорезонанса. Шелдрейк описывает этот процесс, как особый тип связующей памяти между представителями одного вида; каждый представитель вносит в нее свой вклад и берет из нее свою дань.
Шелдрейк убежден, что существует иерархия морфогенетических полей. Для человеческого организма есть поле, управляющее делением клеток, другое поле, которое выше этого, занимается такими отдельными органами, как сердце и печень, у этого поля есть свое высшее поле — поле всего человеческого тела в целом. Наконец Шелдрейк предполагает, что взаимопроникновение всех этих отдельных полей есть единое морфогенетическое поле, от которого происходит все многообразие форм, принимаемых нашим миром.
Развивая дальше эту теорию, Шелдрейк обосновывает существование морфогенетических полей, влияющих на поведение и мышление (хотя и не управляющих ими). Стоит только некоему материальному виду принять какую-либо привычку или идею, как она входит в строение прикрепленного к этому виду морфогенетического поля. В результате будущим поколениям этого вида становится легче осваивать созданный образец поведения, даже тем представителям, которые не имеют материального контакта с более ранними поколениями, до них освоившим этот новый тип поведения. Они просто «подхватывают» его, если условия и среда позволяют им влиться именно в эту часть единого поля.
Когда Шелдрейк начал искать доказательства существования морфорезонанса, он стал просматривать многотомную литературу о поведении подопытных животных. Он понимал, что при верности его теории должен быть неопровержимым следующий факт: если научить одну крысу в лаборатории в одной части света какому-нибудь трюку, то другой крысе в другой лаборатории и в другой части света будет легче освоить тот же самый трюк.
Сначала Шелдрейк был обеспокоен,— он думал, что будь это действительно так, то это уже заметили бы. Он почти отказался от своей теории, пока не понял, что подтверждение ее истинности все равно есть, просто никто этого не видит. Ему случалось присутствовать при ряде опытов, начатых в 1920 г. в Гарварде В. Макдугалом, который пытался доказать верность своей гипотезы, несколько отличавшейся от гипотезы Шелдрейка и состоящей в том, что знание передается от родителей к детям генетическим путем.
Макдутал проводил свои опыты над 32 поколениями белых крыс. Каждая крыса помещалась в емкость с водой. Спастись можно было, только воспользовавшись одним из двух проходов. Один был ярко освещен и в нем крыса получала удар током, другой, тускло освещенный, был безопасен.
Первое поколение крыс постигало эту истину очень медленно: на каждую крысу приходилось в среднем по 56 ошибок, но их потомки с каждым новым поколением ошибались все реже, и в последней группе на одну крысу приходилось в среднем по 20 ошибок. Наконец совпали кривые результатов, показанных потомками наиболее отстающих крыс первой группы и самыми сообразительными участниками этой группы. К тому же многие из крыс позднейших поколений проявляли большую осторожность и неуверенность в своих поступках, чем крысы ранних поколений. Было очевидно, что существует какой-то особый вид врожденного знания.
Позднее психолог Арден Малберг из психологической службы Мэдисона, штат Висконсин, своим необычным опытом снова подтвердил правильность гипотезы Шелдрейка.
Он представил участникам опыта тест на скоростное освоение международной азбуки Морзе и другой тест, в котором надо было осваивать новый шифр, состоящий из тех же самых символов. Разделив участников на несколько групп, он последовательно протестировал каждую группу.
Оказалось, что в первой группе азбука Морзе осваивалась легче. Новый шифр — что при условии существования морфогенетических полей и следовало ожидать — был более труден для освоения, чем морзянка. Тем не менее по мере его изучения все возрастающим количеством участников он давался им все легче и легче, и для последней группы он оказался более легким, чем азбука Морзе. «Оба шифра, — сказал Малберг, — подтвердили существование явления Шелдрейка».