Это был наш подарок, сюрприз. Ничего не подозревающую подругу мы привезли с завязанными глазами на вокзал и, хохоча как безумные, доволокли ее почти до вагона. Только там сняли темный шарф под недоуменным взором проводницы.
— Да вы с ума сошли! — завопила Таня. — У меня нет с собой вещей! Кто ж так делает?!
— Все необходимое в рюкзаке, — отвечала ее двоюродная сестра Полька.
Я утром заехала и собрала твои вещи.
— А я тебя отпросила до вторника, — добавила я, мне было не сложно: Танькина начальница была моей дальней родственницей.
— А я, — добавил друг наш Петька, — забронировал лучший частный отель в городе со сказочной скидкой!
Петька работал в шикарной московской гостинице, у него были свои связи.
Так мы и увезли Татьяну навстречу судьбе 20 июня, в разгар белых ночей...
Там и подсунула ей судьба теперь уже бывшего мужа Димку.
И ведь подвернулся он именно в тот редкий момент, когда мы оставили Татьяну без присмотра — ну буквально на час! Она пошла в парикмахерскую вечером первого дня. А он затормозил прямо перед ней, вышел из своей шикарной «ауди» и заговорил...
«Я просто пропала! — рассказывала она мне той ночью. — Едва взглянув на него, потеряла силу сопротивляться!» Казалось бы, ну что такого: она гуляла по набережной, одинокая, красивая, а он, увидев, потерял голову... Начало сказки. Но это была страшная сказка.
Слово за слово, и вот уже она знакомит его с нами, назавтра уходит от нас, чтобы провести с ним вечер. Ну и пошло-поехало... Нам этот богатенький хлыщ тогда уже не понравился — самоуверенный, я бы сказала, нагловатый, — но мы все промолчали.
После поездки в Питер последовала их двухмесячная переписка, потом визит ухажера в Москву, дальше предложение руки и сердца. Допускаю, что он и правда влюбился в нее без памяти. Татьяна — редкая красотка. И уж точно она была от него без ума. Но жениться через три месяца после знакомства!..
Она вышла замуж так скоро, что мы не успели по-настоящему насторожиться, а вообще-то было от чего. Таня почти сразу после переезда перестала выходить на связь: не звонила, не писала... И если связывалась со мной в соцсетях, то мне казалось, что она делала это тайком от мужа.
Кстати, на их свадьбе в Питере мы не были — ни я, лучшая ее подруга, ни ее сестра Полька... Таня нам сказала, что они просто распишутся, отметят с родителями и сядут на теплоход. Поездка на Валаам, в Кижи — это было их свадебное путешествие.
Потом, много позже, она призналась, что Димка закатил грандиозную свадьбу, собрав всю свою родню и друзей. А про нас он ей сказал: «Твоя компания не впишется в мой круг». Интересно, как Танька стерпела такое?! Я бы тут же и швырнула ему в рожу кольцо! Естественно, мы с ее сестрой Полиной обиделись насмерть и перестали с ней общаться, потому и не сразу поняли: Танька страшно влипла с этим своим богатым мужем. Я даже не догадывалась, насколько все было плохо.
Однажды мне приснилось, что Танька сидит у меня на кухне вся в крови и, держась за безвольно висящую левую руку, в голос рыдает. Весь день после этого я была как на иголках. Меня так и подмывало позвонить Таньке, чтобы узнать, все ли в порядке... Я себя удержала: «Подумаешь, какой повод! Сон приснился!» Но вечером она сама позвонила, старалась казаться беззаботной, расспрашивала обо мне, обходила вопросы о своей жизни. Но я чувствовала: что-то было не так.
— А ты где вообще? — настороженно спросила я, услышав рядом чьи-то посторонние голоса.
— Я... да я в больнице.
— Что случилось? — перепугалась я.
— Ерунда. Упала на льду. Сломала руку... Немного голову разбила... Все уже хорошо, выписываюсь. Только, я прошу тебя, ты не звони мне, ладно? Я сама позвоню, когда смогу.
Мне и в голову не пришло, что она врет. А много позже я узнала, что ее избил муж. До сотрясения мозга, представляете?! Сломал руку! Ужас...
Призналась она во всем почти через 2 года, когда избиениям и сломанным костям счет потеряла. Она просто сбежала от него и, примчавшись ко мне, поведала о том кошмаре, в котором провела это время.
Этот ее банкир, это чудовище, запрещал ей не только общаться с нами, но и выходить из дома без него. Она жила под его контролем каждую минуту. Да и дома она практически не оставалась одна, всегда с охранником и горничной, которые шпионили за ней, как за пленницей.
Кстати, накануне ее побега из ленинградской клетки я увидела еще один сон — хуже первого! Это было в марте, и во сне Таня шла босиком по талому снегу и протягивала мне что-то на ладони. Я бросилась к ней и увидела, что несет она в руке... свои зубы! Я проснулась в поту, все еще слыша ее хрип: «За что? За что?!»
На душе у меня было тяжело. И я готова была звонить ей, несмотря на запрет, но тем вечером Танька сама ко мне свалилась как снег на голову. С синяком под глазом, опухшими губами и выбитым, как выяснилось, зубом...
Вот тут я все и узнала. Про вещества, которые в их доме лежали как конфеты. Про то, каким зверем ее муж становился, когда под кайфом. Про условия содержания в золотой клетке питерского миллионера... У меня волосы шевелились на голове от всего услышанного. «И как же ты терпела так долго?» — спрашивала я. «Любила, наверное! — лепетала она. — Он ведь, когда был нормальный, просил прощения»...
Ну я не знаю. Только русская баба может рассуждать о любви, залечивая подбитый глаз и разглядывая в зеркале дыру на месте правого клыка.
Я, конечно, больше ее не отпускала от себя. И на его звонки отвечать не разрешала. А сама ему позвонила однажды, пригрозила, что, если он станет преследовать жену, натравлю на него адвокатов и обращусь в питерскую прессу, я все же журналист со связями. «Если под суд не пойдешь, то уж ославлю тебя на весь ваш гребаный бомонд!» — орала я на него в трубку, понимая, что вообще-то такие боятся только огласки. Суд им по карману купить!
Словом, больше она с этим подонком не общалась. Только через адвоката.
И полученный развод мы, конечно, отпраздновали шумно! С ее сестрой Полиной, с моим женихом Валерием. Он, кстати, стоматолог, так что потерянный в этом жутком браке зуб он моей подруге отреставрировал — стал лучше прежнего!
