К концу четвертого класса Тайка сильно похудела. Учеба, кружки, сборы, - так много всего ворвалось в её детскую жизнь, что поесть было некогда. В конце четвертой четверти ее отправили в фотоателье делать фотографию на Доску Почёта. Когда Тайка вытащила фото из конверта, сама ужаснулась: гадкий утёнок с вытянутым лицом совсем не был похож на розовощекую пухляшку.
Но, как водится, тут же забыла: не расстроилась и не обрадовалась, подумала тмельком: как такая страшная она будет висеть на стене, а мимо будут проходить мальчишки и смеяться. Но перефотографироваться не стала. Вот ещё!
Все, кто учился хорошо, четвёртый класс закончили раньше. Отстающих оставили до конца мая. В честь окончания начальной школы Елена Михайловна, первая учительница, сделала торжественное родительское собрание вместе с детьми. Все пришли нарядные, как на выпускной.
По этому случаю мама сшила Тайке красивое платье: белое в крупный красный горох. Фасон взрослый, немного удлиненное, с бантом сзади. Тайка распустила волосы, на ночь плотно заплетенные в косички, чтоб были волнами, покрутилась перед зеркалом: хороша!
На собрании Елена Михайловна и родительский комитет всем, кто отличился, вручил грамоты, похвальные листы и подарки. В классе только Тайка и Верка закончили год круглыми отличницами, за это им подарили ещё и по букету. Это были Тайкины первые цветы, ей никто и никогда не дарил еще букеты. Тайка нюхала нарциссы. Они пахли весной, счастьем и предвкушением лета.
Домой шли через школьный сад. Дети ватагой впереди, взрослые чуть поодаль. Девчонки, красивые и повзрослевшие, срывали с яблонь грозди цветов и прицепляли кто в волосы, кто в петлички, кто к сумочке. Май стоял сумасшедший, наполненный ароматами сада, птичьим щебетом, звонким смехом.
Чья-то мама, тихо, словно про себя, сказала:
- Совсем взрослые девчонки наши.
А девчонкам было всего-то по одиннадцать. Теперь уже всем. Самой младшей из них была Олеська. Но Олеська именно сегодня догнала подруг.
Обычно Олеська четвёртую четверть или май училась на юге. Там у её бабушки был дом и хозяйство на берегу моря. Там же был и второй родной для неё класс. С теми одноклассниками обычно она отмечала свой день рождения. А в этом году родители решили дочь оставить доучиваться здесь. И Олеська первый раз пригласила девчонок в гости.
Их компания за четыре года школы выросла. Кроме Тайки, Олеськи и Оли в гости отправились Анюта и Вера. Пять девчонок - активисток, они стали за четыре года не разлей вода. Они умудрились перезаниматься во всех возможных кружках и секциях, делали стенгазеты, шили костюмы на праздники и просто слонялись по улице без дела, когда не было занятий.
Из всей этой компании выделялась Верка. Верка серьезно занималась гимнастикой, должна была вот-вот стать Кандидатом в Мастера спорта, поэтому в кружки Верка ходить не успевала. Но общественную работу вела больше других, поэтому и оказалась среди подруг.
Олеськиных родителей на собрании не было. Мама пекла праздничный "Наполеон", папа возился с проигрывателем, помогал раздвигать стол, носил стулья.
Девчонки бесцеремонно ввалились в прихожую, скинули туфли, накидав их друг на друга и застыли в ожидании приглашения. Все немного побаивались Олеськину маму. Мама у Олеськи чем-то болела. Она постоянно носила с собой препараты и маленькая Олеська даже умела их колоть. Вся работа по дому тоже была на Олеське: полы, посуда, помочь постирать. Кроме этого Олеська должна была каждый день встречать маму с работы. Родители работали на одном предприятии, утром на работу шли вместе, но мама заканчивала рано, так как была на инвалидности, и приходилось за ней идти детям. Дорога шла через лесопарк, вдоль речки, мимо старых бараков. Однажды на маленькую Олеську напал какой- то дядька и затащил её на чердак в бараке. Девочке было тогда всего семь лет, но, выросшая в портовом городке и просвещенная от старших ребят по поводу публичных домов и прочего такого, она многое знала и понимала. Когда дядька начал накрывать её каким-то грязным тюфяком, девочка умудрилась увернуться и закричать. Внизу скрипнула дверь. Мужик то ли опешил от такой выходки ребёнка, то ли испугался того, кто внизу открыл дверь, но Олеську отпустил. Олеська маме не сказала, но с тех пор стала ходить только с братом.
Как-то раз девчонки пошли в гости в Оле. Дома никого не было. Девочки играли в Олиной комнате. Когда Олеська вышла, никто не обратил внимания. Но поскольку её долго не было, Оля пошла посмотреть, где подруга. А Олеська в это время ела сахар на кухне. Прямо из сахарницы на столе. Оказалось, что ей дома было запрещено есть сладкое.
Девчонки, зная всё это, осуждали Олеськиных родителей и уже заочно недолюбливали.
Олеськин папа, весёлый бородач, вышел к гостям:
- Ну, что стоите? Проходите к столу!
Девчонки, уже изрядно проголодавшиеся, быстро заняли места.
Папа-бородач предложил всем поднять бокалы с лимонадом за его любимую дочку. все обрадовались: очень хотелось пить.
Дни рождения и Новый год всегда были поводом попить лимонада и вкусно поесть. Обязательно оливье, заливное и селедка под шубой. А еще мясная нарезка. Такое в будни на столе не увидишь.
Городок был маленький, и с продуктами была напряжёнка. Всё отправлялось в Ленинград и Москву. А потом оттуда ехало на третьих полках поезда обратно в те города, где оно и должно было быть. Это было очень странно и непонятно.
Тайкина мама ездила несколько раз в год за мясными продуктами, сыром и сладостями в Ленинград. Купить хотелось всё, поэтому мама связывала сумки старыми платками и перевешивала через одно и другое плечо.
Папа ей никогда не помогал, в лучшем случае встречал с поезда.
Тайка любила эти праздники живота. Она ждала маму в утреннего поезда, хотя очень хотелось спать. Мама доставала из сумок розовые связки сосисок, куски нежнейшей ветчины с запахом, который невозможно спутать ни с чем, палки вареной колбасы, с жиром - отцу, докторскую - Тайке. Потом открывалась сумка из магазина "Восточные сладости", в который мама выстаивала с такими же голодными провинциалами, как она, долгую очередь на Невском. Чего там только не было: глянцевый грильяж в шоколаде, белая, с аппетитными большими орехами сверху кос-халва, сливочный щербет.
Тайке хотелось все и сразу. Еще не дожевав сосиску, она уже резала ветчину, параллельно отламывая кусочки то от щербета, то от халвы. Набрав целую тарелку вкуснятины, Тайка уходила к себе в комнату и прямо в постели наслаждалась этими продуктовыми изысками.
Никто никогда не слышал, чтоб Олеськины родители ездили за продуктами. Но стол был изысканный. Девчонки набулькались от души лимонада, он пузырился в носу, сообщая, что уже хватило бы пить. Наелись салатов и горячего. За столом стало скучно.
Обычно у всех на днях рождения дальше были игры. Без взрослых. Взрослые или уходили к себе в комнату, или, что чаще, просто уходили по своим взрослым делам, оставив детям квартиру, где безнаказанно раз в год можно было прыгать, танцевать, играть в "Жмурки" , "Прятки" и даже прыгать через резиночку. Олеськины родители никуда уходить не собирались. Это было понятно.
Все сидели молча и не знали, чем заняться. Было похоже на мультик про Винни-Пуха и Пятачка: уходить, вроде бы пока неловко, а сидеть молча неуютно.
Обстановку решила разрядить Олеськина мама. Она обратилась к Верке:
- А что, Верочка, говорят, ты в гимнастике делаешь успехи?
- Да.
- Вера, я смотрю, ты мало ешь, у тебя диета?
- Да, мне нельзя набирать вес.
- Вот, девочки, смотрите, какая Вера молодец! - Олеськина мама обвела взглядом гостей.
Тайка, которая к одиннадцати годам вытянулась и похудела, вдруг вжалась стул. Она вспомнила, как на днях столкнулась с Олеськиной мамой в подъезде.
- Тася, ты, я смотрю, похудела?
Тайка не знала, что ответить.
- Хорошо теперь тебе?
Тайка пожала плечами. Она как-то не задумывалась об этом. Похудела - потолстела. Разве в этом радость?
- Тяжело же было тебе полной, да? - настойчиво продолжала неприятную беседу Олеськина мама.
- Да.
- Вот виииидишь!
На самом деле Тайке не было тяжело. И если бы не эти отвратительные люди, которым почему-то было до всего дело, она никогда бы не применила к себе слово "полная". Она была обычная. Не костлявая, но и не жирная, как вон Ирка из "А" класса. Вот та да. Но Ирку не дразнили. Ирку жалели, потому что у неё "похоже проблемы с сердцем". А у Тайки проблем не было. Ни с сердцем. Ни с учёбой. Ни с подругами. У Тайки были проблемы только с отдельными бестактными людишками. И ей хотелось поскорее от одной из них срочно отвязаться.
И почему-то сейчас , за столом, Тайка подумала, что Олеськина мама говорит это только для неё. Ведь это у неё, у Тайки, нет силы воли. Особенно, когда мама приезжает из Ленинграда с гостинцами.
На этом темы для разговоров иссякли, и Олесина мама торжественно произнесла:
- А теперь будем пить чай! С "Наполеоном"!
Это было сказано таким тоном, будто "Наполеон" был не тортом, а самим Бонапартом. И он должен был вот-вот приехать из Франции.
Торт принес папа. Он же зажег свечи и велел Олеське задувать. Именинница задула не все, но тут же подскочил её брат Ванька и завершил процесс. Мама стала резать торт и раскладывать по тарелкам.
- Верочка, ты что же, даже не попробуешь моего торта?
- Мне надо вес держать.
- А чего тебе вес держать, ты вон какая худая, - вмешался Ванька. - Это Тайка пусть не ест, вон у неё какие щеки! Тайка, как у тебя такие щёки шея-то держит?
"Наполеон" застрял у Тайки в горле. Она покраснела, на глазах выступили слёзы. Тайка сделала вид, что закашлялась и наклонилась к чашке, якобы запить, чтобы никто не видел её состояние.
За столом все опять замолчали. Чай допивали в полной тишине. А потом все быстро стали собираться по домам.
Так хорошо начавшийся день так скверно закончился. Совсем незначительная фраза, которая, видимо, казалась Ваньке очень остроумной, один из самых счастливых дней в Тайкиной жизни сделала одним из самых несчастных...