Гермиона сидела в гостиной и с нетерпением ждала друзей. Одетая в короткую черную пышную юбку с рюшами и подкладом, красный корсет с узорчатой черной вышивкой и шнуровкой спереди, немного рваные чулки в сеточку, лакированные туфли на высоком каблуке, и с остроконечной шляпкой на голове, девушка была Ведьмочкой. Сумочка в виде тыковки и серебряная цепочка с подвеской-метлой дополняли образ. А ярко подведенные черным карандашом и тенями карие глаза с длинными ресницами и заостренные, выкрашенные черным лаком ногти довершали его.
Вскоре в гостиную спустились парни, и девушка на миг даже забыла, как дышать. Гарри, чьи иссиня-черные волосы чуть касались плеч и ровными прядями ниспадали на шею, лицо и глаза, был одет в набедренные черные джинсы-дудочки с красным ремнем и белую рубаху, выправленную из брюк и полностью расстегнутую. На левом боку красовался приклеенный квадратный пластырь, а грудь на два раза обматывал небрежно завязанный бинтик, из-под которого якобы сочилась кровь. Швы, с помощью магии наложенные на шею, с неизменно висящей на ней руной, и тело, темные пятна-синяки под глазами, две серьги на разлагающемся левом ухе, чуть потрепанная одежда и, наконец, босые ноги, буквально кричали о том, что Гарри сегодня зомби, ну или инфернал – кому как удобнее.
Вскоре в гостиную спустились парни, и девушка на миг даже забыла, как дышать. Гарри, чьи иссиня-черные волосы чуть касались плеч и ровными прядями ниспадали на шею, лицо и глаза, был одет в набедренные черные джинсы-дудочки с красным ремнем и белую рубаху, выправленную из брюк и полностью расстегнутую. На левом боку красовался приклеенный квадратный пластырь, а грудь на два раза обматывал небрежно завязанный бинтик, из-под которого якобы сочилась кровь. Швы, с помощью магии наложенные на шею, с неизменно висящей на ней руной, и тело, темные пятна-синяки под глазами, две серьги на разлагающемся левом ухе, чуть потрепанная одежда и, наконец, босые ноги, буквально кричали о том, что Гарри сегодня зомби, ну или инфернал – кому как удобнее.
Вскоре в гостиную спустились парни, и девушка на миг даже забыла, как дышать. Гарри, чьи иссиня-черные волосы чуть касались плеч и ровными прядями ниспадали на шею, лицо и глаза, был одет в набедренные черные джинсы-дудочки с красным ремнем и белую рубаху, выправленную из брюк и полностью расстегнутую. На левом боку красовался приклеенный квадратный пластырь, а грудь на два раза обматывал небрежно завязанный бинтик, из-под которого якобы сочилась кровь. Швы, с помощью магии наложенные на шею, с неизменно висящей на ней руной, и тело, темные пятна-синяки под глазами, две серьги на разлагающемся левом ухе, чуть потрепанная одежда и, наконец, босые ноги, буквально кричали о том, что Гарри сегодня зомби, ну или инфернал – кому как удобнее. Вскоре в гостиную спустились парни, и девушка на миг даже забыла, как дышать. Гарри, чьи иссиня-черные волосы чуть касались плеч и ровными прядями ниспадали на шею, лицо и глаза, был одет в набедренные черные джинсы-дудочки с красным ремнем и белую рубаху, выправленную из брюк и полностью расстегнутую. На левом боку красовался приклеенный квадратный пластырь, а грудь на два раза обматывал небрежно завязанный бинтик, из-под которого якобы сочилась кровь. Швы, с помощью магии наложенные на шею, с неизменно висящей на ней руной, и тело, темные пятна-синяки под глазами, две серьги на разлагающемся левом ухе, чуть потрепанная одежда и, наконец, босые ноги, буквально кричали о том, что Гарри сегодня зомби, ну или инфернал – кому как удобнее.
Рон же сегодня был девятихвостым лисом-демоном. Черные, мешковатые штаны с ремешками и замочками, под стать им черные кеды. Оранжевая льняная рубаха с черными узорчатыми оторочками и полностью расстегнутым воротом, благодаря чему на груди было видно круглую печать с руной в центре и с тянущимися от нее стрелочками – знак зверя. На взъерошенных, еле достающих до плеч волосах – пушистые, рыжие ушки. Кончик носа окрашен в черный, и на щеках нарисованы импровизированные усы. А со спины, от копчика, девять рыжих лисьих хвостов. При всем при этом очень озорная улыбка и хитрый прищур чуть подведенных карандашом синих глаз – ну истинный лис.
— О, здорово выглядишь, Гермиона, — улыбаясь, произнес Гарри.
— Да, Герми, ты красивая, — подхватил за другом Рон.
Девушка улыбнулась. Если ее друзья сказали, что она хорошо выглядит – значит, так оно и есть.
— Отличная мне компания подобралась, — она подмигнула. – Вы сегодня просто сногсшибательны, мальчики… Пойдем?
Парни дружно закивали, и Золотое Трио покинуло просторы гриффиндорской гостиной.
А в то же время в большой зал шло еще одно трио, и, да видит Мерлин, оно было прекрасно… Паркинсон была одета в темно-изумрудное платье с длинной струящейся к низу юбкой и корсетом с глубоким декольте, очень выгодно подчеркивающим ее красивый бюст и тонкую талию. Шею украшало серебряное колье с изумрудами, в ушах поблескивали длинные, причудливо сплетенные серьги с такими же камушками. Темные, слегка вьющиеся волосы были уложены в пышную прическу, а на лице лежал легкий макияж, подчеркивающий чувственные губы и большие, карамельного цвета глаза. Изящная, она грациозно шла вперед, цокая высокими шпильками черных замшевых туфелек, держа в руке с черными длинными ноготками сумочку в виде летучей мышки. О, да, сегодня она была ведьмой!
По правую сторону от нее шел Блейз. Высокий, статный, он был одет в набедренные черные брюки с ремнем, у которого была серебряная пряжка-пластинка и серебряная цепочка, огибающая карман. Черные кожаные туфли были под стать брюкам. Малинового цвета рубаха на один бок заправленная в штаны, с другого наоборот торчала наружу. Небрежно расстегнутая на пару пуговиц с порядочно ослабленным тонким галстуком, она придавала Забини легкомысленности и шарма, с которыми он не расставался никогда. Поверх рубахи был накинут черный пиджак. На черных, в меру растрепанных волосах с небрежно зачесанной на один глаз челкой красовались черные пушистые ушки, а позади виднелся черный, длинный хвост. Кончик носа был выкрашен в черный цвет, на щеках красовались сделанные при помощи магии длинные кошачьи усики. О, да, сегодня Забини был ведьмовским котом!
А слева от ведьмы шел Драко. Черные брюки, заправленные в кожаные сапоги с высокой голенью. Белая рубаха с длинными рукавами-рюшами и пышным жабо, закрепленным серебряной брошью, инкрустированной черными бриллиантами. Поверх рубахи был наброшен черный камзол с серебряными пуговицами, обрамленными вышивкой из серебристых нитей. Тонкие кисти окутывали лайковые белые перчатки. Светлые, с платиновым отливом волосы были уложены в точности, как и у Блейза, только челка ложилась на другую сторону. Серые глаза были подведены карандашом, и благодаря магии черный зрачок казался не круглым, а в форме щелочки. Глазные белоснежные зубы были удлиненными и острыми. О, да, сегодня Драко был вампиром, сопровождающим на бал ведьму!
***
Они сошлись: вода и камень, стихи и проза, лед и пламя… Трио нашло на трио, и все шестеро единогласно решили – пора лечиться. Ну а теперь, с позволения, подробнее.
Забини, который всегда отличался особой внимательностью, Золотое Трио приметил сразу, стоило ему с друзьями войти в Большой Зал. А когда он детально рассмотрел всех троих, довольная улыбочка расползлась по его лицу не хуже, чем у кота Чешира.
— Каждой слизеринской твари по гриффиндорской паре, — со смешиночкой произнес фактически по слогам Блейз и направил свой указующий перст на храбрых львов.
Драко и Пэнс, взглядами проследовав его руке, мягко говоря, удивились.
— Одета, как залихватская шлюшка, — отойдя первой, прокомментировала наряд Грейнджер Паркинсон. – Но, черт, мне так нравится… — поражаясь самой себе, добавила девушка.
— Тут где-нибудь есть душ? – хрипло произнес Драко, оперевшись рукой о стол, при всем при этом не отрывая взгляда от Поттера и заметно краснея.
— Не знаю, как насчет душа, Малфой… — хрипя не хуже блондина, подал голос Блейз. – Но, пресвятая Моргана, если я выпью лишку и начну грязно домогаться лисичку Уизли, пожалуйста, будьте друзьями и выкиньте меня в окно, а то я испорчу историческое воссоединение двух факультетов, и Годрик с Салазаром мне этого не простят…
Выдав сорокасекундную речь, Забини одернул рукава пиджака и смело двинулся в сторону гордых львов, при этом двигаясь со всей грацией и пластичностью, присущей большим кошкам.
Драко с Пэнси не оставалось ничего иного, как последовать за ним.
— О, смотрите… Паркинсон – ведьма, Блейз – кот, а Хорек-вампир, — заметив надвигающихся слизеринцев, сказал Рон.
Гарри с Гермионой бросили взгляды прямо напротив себя и, не сговариваясь, чуть-чуть приоткрыли в удивлении рты. У Грейнджер вновь появилась эта жуткая убежденность в том, что Пэнси – богиня. Захотелось убиться об стену.
В отличие от нее, давно смирившийся со всеми своими идиотскими замашками Поттер смотрел на Драко и улыбался. А когда он к тому же состыковал образ Малфоя с «хорьком-вампиром», его потянуло на дикий смех. Ну смешно же, не находите?
— Итак, что мы имеем? – подойдя и не здороваясь, монотонно произнесла Пэнси. – Парочка животных, двое дохляков, и пара ведьм…
— Приветствую вас, братья и сестра по разуму! – прервав бесцветную речь Паркинсон, которая уже готовилась съязвить, жизнерадостно поприветствовал троицу Забини.
— Пробегающего мимо Ноя случайно нигде не видели? – встав рядом с Блейзом, поинтересовался Драко.
Гриффы молчали. Грейнджер, потому что смутилась. Рон, потому что переваривал информацию. А Гарри… Да Гарри было пофиг, что там кто говорит, все его внимание было брошено на детальное разглядывание Малфоя.
— Ой, хорек, ты бы молчал лучше… — скривился Уизли, наконец, перезагрузившись.
Драко вскинул вверх тонкую бровь и склонил на бок голову, изучающе глядя на «лиса».
— Эх, а я уже хотел было сказать, что ты выглядишь сегодня очень мило и привлекательно… Видимо, не судьба, — он ухмыльнулся и, решив больше не тратить свое внимание на всяких там Уизли, сосредоточился на Поттере.
— Да ладно, он и так очень миленький. А дерзость – черта характера каждой уважающей себя лисички-демона, — Забини, умиленно посмотрев на Рона, подмигнул ему.
Эстафету у желающей «убиться об стену» теперь принял Уизли. Смущение, от такого, казалось бы, невинного действа, покрывало красными пятнами шею и выливалось в нежно-алый румянец на щеках.
— Эм, Грейнджер, чудно выглядишь, — заметив, как негласно разделились на «парочки» друзья, обратилась к гриффиндорке Пэнси и взяла ее под локоть. – Пошли прогуляемся…
Гермиона, которая была наблюдательна ничуть не хуже Паркинсон, согласно кивнула и пошла вслед за слизеринкой, произнеся, как будто между прочим:
— Ты сегодня очень красива, Пэнс…
Забини, от которого и это не ускользнуло, хищно ухмыльнулся про себя. Кто бы мог подумать, что заклинанием он поможет не только себе, но и Паркинсон? Забавно, однако, вышло…
— Рональд, а не сходить ли нам с тобой за пуншем? – мило улыбаясь и бросая косые взгляды в сторону Поттера с Малфоем, которые так и стояли, будто молнией ушибленные, предложил рыжику слизеринец.
— Ну… эээ… — кончики ушей запунцевели, и теперь казалось, что у демона-лиса целых четыре огненных локатора. – Пошли… — сдался Рон и, стараясь держать дистанцию между ним и Забини, пошел с «котиком» к накрытым столам.
Оставшись буквально наедине, Гарри и Драко по-прежнему стояли и молча поглядывали друг на друга. И тот, и другой понимали, что сказать что-то нужно, вот только что и как? Не привыкшие делать друг другу комплименты, да и что там, еще толком не научившиеся общаться, они даже не представляли, как выразить все то, что было на уме и вертелось на языке, всякий раз ускользая при попытке сказать…
— Эм, знаешь, Малфой… Образ вампира тебе… — решил начать первым Гарри, тщательно выбирая каждое слово. – Тебе очень идет… Вот, — смутившись, он отвел взгляд, нервно прикусив нижнюю губу.
Драко неуверенно улыбнулся. Вот так, казалось бы, просто… Гарри Поттер – Золотой мальчик, просто взял и сказал, что Принц Слизерина выбрал удачный образ. Ведь в сущности ничего особенного, да? А внутри так легко, будто бабочки в груди кружат, и смех, задорный, звонкий смех так и хочет вырваться наружу. Так тепло… Так по-детски…
— Спасибо, — Малфой уставился на начищенные до блеска носки сапог. – Ты тоже потрясающе выглядишь…
«Все… Сказал», — подумалось блондину, и он вздохнул с облегчением. Кто бы мог подумать, что говорить комплименты человеку, к которому чувствуешь повышенную симпатию, так сложно. Очень сложно, даже если вы мальчик-аристократ, с раннего детства изучающий правила этикета и основы общения.
Гарри, который очень волновался за то, понравится ли Драко или нет, заметно расцвел и, чуть осмелев, решил, наконец, покончить со вступительной частью и перейти уже на более или менее обычное общение.
— Хах, признаться, я поражен тем фактом, что на сегодняшний вечер мы с тобой ходячие трупы, — легкая усмешка.
Малфой ухмыльнулся и, чуть прищурившись, ответил:
— Ну, знаешь. Я тоже, мягко говоря, удивлен… — он развел руками. – Хотя, учитывая твои способности к легилименции, я начинаю что-то подозревать…
Тот факт, что Драко знает о том, что он какой-никакой легилимент, Гарри не смутил. Тесное общение со Снейпом и Волдемортом, чертова Рита Скиттер и общественные слухи – было бы странно, если Драко не знал об этом. Гораздо больше возмутило Поттера то, в какую сторону клонил слизеринец.
— Хэй, если ты намекаешь на то, что я подсмотрел – больно надо, — парень насупился.
Драко непринужденно засмеялся. Ему и так доставляло безмерное удовольствие задеть Героя так, чтобы тот не разозлился, но чуть-чуть обиделся.
Обратите внимание: ТАК МАЛО ДЛЯ СЧАСТЬЯ .
А сейчас, когда перед ним стоял надувшийся зомбак, удовольствие было двойным.— Эх, Потти, не умеешь ты пока еще воспринимать слизеринский юмор.
— Ах, значит не умею, да? – вскипел Гарри. – Ну так научи, что же ты до сих пор бездействуешь!
Ну что ж, такому повороту Малфой был конечно же рад. Как же иначе?...
А в это же время сделав все возможное и невозможное, чтобы уединиться с Уизли, Блейз сидел с «лисом» в пустом кабинете, медленно потягивая из кубка пунш. На самом деле, затащить Рона куда-либо, действуя одними лишь полунамеками, оказалось жутко сложно, поэтому, прибегнув к слизеринской смекалке и хитрости, Забини пожаловался на ужасное головокружение и тукающую боль в висках, после чего попросил проводить себя до какого-нибудь тихого местечка. Когда же нашлось тихое местечко и они зашли внутрь, Блейз, сославшись на боязнь одиночества и темноты, попросил посидеть с ним. И тут сработало хваленное гриффиндорское благородство – как же это так, оставить такого несчастного, пусть и слизеринца, в такой огромной, пусть и совсем немного темной комнате? В общем, теперь оба сидели на одной из парт, болтая ножками и беседуя за жизнь.
— А мне вот интересно, ты потом, после Хога, в авроры пойдешь? – охмелев, кажется, от общества Уизли, поинтересовался Забини.
Рон, уже и забывший, что сидит рядом со «слизнем», который к тому же вместе с Хорьком отравлял ему жизнь целых шесть лет, впал в крайнюю задумчивость. Нет, а правда? Куда он собирался потом идти? Раньше ему жутко хотелось в какую-нибудь известную команду по квиддичу, чтобы было куча славы, поклонников. Но после того, как они практически втроем завалили Темного Лорда, охота заниматься всякой ерундой отпала, и пришло, наверное, осознание того, что служба на стороне порядка – вот достойное использование своей жизни. Хотя, все было под большим знаком вопроса.
— Если честно, я еще не думал об этом настолько, чтобы сказать точно… — Рон пожал плечами. – А ты что делать будешь? Поди наследство и все такое?
Блейз фыркнул и отрицательно мотнул головой. Да, Элеттра была бы рада, если бы сын вдруг одумался, и как-то раз, вечерком придя к ней в кабинет, хлопнул по столу кулаком и сказал нечто вроде: «Женщина, которая мать, теперь дела буду вести я. Ты же не возражаешь, да?». Но, нет, он не собирался так делать по крайней мере до тех пор, пока мать не станет пожилой женщиной, которой будет не под силу вести дела. Сейчас же она молода, активна и невероятно красива, что в каком-то роде помогает ей поддерживать хорошие отношения со многими партнерами и заказчиками – виноград с многочисленных огромных плантаций и вино, что из него делалось, были весьма и весьма востребованы и, фактически, являлись «золотой жилой» благосостояния Забини. Конечно, Блейз помогал матери, но никогда не брал на себя того, с чем бы не справилась сама женщина. Лень и избалованность, скажете вы? Нет, ничуть. Просто виноградники и винодельни – дело всей жизни Элеттры, и кто он такой, чтобы лишать ее этого дела раньше времени? А сам он…
— Нет. Делами занимается Элеттра – у нее это хорошо выходит, — он часто называл мать Элеттрой, потому что та была довольно молода для могущественной ведьмы и воспринималась им чаще как друг, очень-очень хороший друг. – А я буду… Хм… Музыкантом? – он улыбнулся. – Художником? – смешок. – В общем, пойду куда-нибудь…
Рон хмыкнул. Да уж, Забини – личность та еще. И как он раньше мог думать, что Блейз – типичный тупой слизеринец, подхалимажный и высокомерный? Нет, конечно, было в этом итальянце что-то высокомерное и эгоистичное, но он вполне возмещал все это своей независимостью, легкостью… Обаянием? Кто бы мог подумать…
— Элеттра – твоя мама? – поинтересовался Уизли.
Блейз кивнул.
— Да, она прекрасный человек.
— А отец?
— Ммм… А это кто? – смешок. – Я его не знаю, и, признаться, мне совсем не интересно знать о нем хоть что-то. Фамилия Забини принадлежит матери. А отец… Ну, я знаю, что он чистой крови – вполне достаточно.
Рон опустил взгляд, очерчивая большим пальцем край кубка. Первый раз он встретил человека, который так цинично и в то же время так, кажется, правильно рассуждает об отце. Странно, но он очень хорошо понимал его. Почему-то из уст слизеринца все казалось настоящим… Хотелось верить...
— Что-то мы заболтались и выпили весь пунш, — Забини спрыгнул с парты. – Тебе принести еще?
Гриффиндорец подал парню кубок, кивая.
— Кстати, как голова? – когда Блейз почти вышел, поинтересовался Уизли.
— О, лисичка, с тобой у меня все моментально проходит, — парень подмигнул. – Я уже подумываю, не посадить ли тебя на плечо и не сделать ли своим ангелочком-хранителем? – смешок. – Скоро вернусь…
Ох, как же хорошо, что в комнате было темно. Слова нахального слизеринца раздражали или… Смущали? Второй вариант был правильнее, но признаться в этом? Вот еще.
«Все сложно» оказалось с Пэнси. Гермиона и представить не могла, что существуют настолько безэмоциональные, язвительные натуры, при всем при этом так много знающие и имеющие извращенные понятия о юморе, хотя, в общем-то, от недостатка этим самым юмором не страдающие. Паркинсон наотрез отказалась пить пунш, зато раздобыла где-то бутылку «Screaming Eagle»* и, мало того, что пила его сама, так еще и Гермионе постоянно подливала. Грейнджер от такого вина не отказывалась, естественно, но и пить старалась немного.
— Знаешь, Грейнджер, в чем прелесть дружбы с магами-виноделами? – наливая себе второй по счету бокал, спросила у гриффиндорки Пэнс. – В том, что для них вообще нет никакой проблемы в изготовлении самых восхитительных вин магглов.
О, тогда-то Гермиона и поняла, где была взята бутылочка практически самого дорогого в мире вина – у Забини, конечно же.
А потом понеслось. С темы погоды они перешли к темам последних природных аномалий и, в общем, в конечном счете перешли на тему мировой магической политики. Пэнси, на удивление Грейнджер, оказалась достойным собеседником. Настолько достойным, что Гермиона готова была благоговейно вздыхать и записывать за слизеринкой целыми предложениями. Это надо же…
— Знаешь, я думаю, что нашего министра нужно сместить, — равнодушно произнесла Пэнси, наливая третий бокал. – Он стар и абсолютно ничего не понимает в современных отношениях.
— Но… Он старается, — попыталась оправдать мужчину Гермиона.
Пэнс презрительно фыркнула.
— Все вы, гриффы, так – он старается, давайте пожалеем, — она скривила губы в подобии ухмылки. – Неужели так сложно просто признать, что он старый маразматик, и ему пора на пенсию? В мире ведь все настолько просто…
И все это так холодно, сдержанно, без выплеска эмоций и смены интонации.
— Вижу парней, — вдруг сощурившись, произнесла Пэнси. – Мерлин, неужели эти идиоты опять все прозевали? – кажется, сейчас она чуть-чуть рассердилась.
— О чем ты? – не поняла Грейнджер.
Паркинсон, встав и поставив бокал на столик, осадила Гермиону холодным взглядом и произнесла тоном, не приемлющим возражений:
— Я отлучусь ненадолго к двум идиотам, которых по ошибке детства решила называть друзьями, — она поправила чуть сбившиеся волосы. – И, в общем-то, советовала бы навестить тебе Поттера, который, как мне кажется, вон там, — она мотнула головой в сторону импровизированного чучела, рядом с которым стоял Гарри. – Обещать не буду, но, может, еще поговорим. Честно признаться, всегда думала, что ты страшная зануда, — откровенность, выбившая Грейнджер из равновесия. – Но не куксись раньше времени, — девушка усмехнулась. – Отличный собеседник, — и, развернувшись, она пошла к Малфою и Забини, стоявшим возле стола с провизией.
Гермиона, проводив ее задумчивым, слегка расфокусированным взглядом, поднялась со стула и, как и посоветовала слизеринка, пошла к Гарри.
— Блин, я не поняла, Малфой! – подойдя к друзьям, сокрушенно выдохнула Пэнс. – Почему грустный Поттер стоит возле какого-то чучела, а ты, между прочим, такой весь из себя красивый и в меру довольный, стоишь тут с Забини? Я-то думала, тебя напрягают вопросы о твоей непорочности! – выплюнула она в лицо блондину.
Сказать, что Малфой был удивлен – ничего не сказать. В последнее время его очень часто укоряли друзья — в прошлом свита… Это что, кара за плохое поведение?
— Пррр, сестренка, притормозим? – отхлебнув из бокала пунш, предложил Блейз. – Вопрос по завоеванию Золотого мальчика проходит отлично, просто наш Дракулитта-вампиреныш слегка проголодался и пришел что-нибудь тут захомячить, — смешок. – А я с моей лисичкой выдул весь пунш и пришел за повтором, — он пожал плечами. – Как там дела с развратной гриффиндоркой?
Ну вот… Пара фраз от Блейза, и каменная Пэнси улыбается. Не сложно, правда? Хотя, с другой стороны, друзья на то и друзья…
— Вы два придурка, — отмахнулась она от парней. – С Грейнджер все отлично… Хотя, причем тут я? – она отвела взгляд.
— Ой, Пэнс, ты смущаешься? – решив отыграться, елейно полюбопытствовал Драко. – Неужели заучка вовсе не заучка? Или бобрики теперь в твоем вкусе? – о, эта месть, она так сладка.
— Умри, Драко… — прошипела Пэнси, стараясь вновь вернуть себе окаменелость.
— Он и так, — хохотнул Блейз.
— Драко, это ты? – послышался откуда-то сзади девичий, приятный голосок.
Все трое повернулись, и со взглядами «че надо», предстали перед красивой, белокурой «феей» на вид лет пятнадцати.
— Абигель? Вечер добрый, — Малфой улыбнулся. Они обнялись.
– Здорово выглядишь.
И вправду, светло-сиреневое платье и тонкие, полупрозрачные крылышки на спине, делали это прекрасное создание необычайно милым. Голубые, большие глаза с восторгом смотрели на слизеринца.
— Ты тоже, — она заулыбалась. – Я предполагала, что ты выберешь нечто подобное. А Нарцисса тебя видела?
Он кивнул.
— Кто бы еще помог мне с подбором цвета?
— Да, я не подумала, — девушка хлопнула себя ладошкой по лбу. – Ну что ж, привет дяде Люцу и хорошо провести время! – она еще раз обняла его. – До скорой встречи, — и упорхнула, ничуть не уступая бабочке.
Друзья дружно, с подозрением уставились на Малфоя. Тот, заметив взгляды, поразился:
— Что? Что вы так смотрите? Я не педофил, Забини, и не извращенец, Паркинсон, — предугадывая их мысли, сразу же возразил парень. – Она моя троюродная сестра по отцовской линии. Учится, между прочим, на Слизерине.
— О, понятно. А еще она пошла, кажется, в туалет… — протянул Забини, следя за девочкой.
— А за ней пошел Калисто… — удивленно выдохнула Паркинсон и ринулась за Абигель.
Взволнованный тем фактом, что за его сестрой пошел какой-то старый странный не пойми кто, Малфой быстрым шагом, срываясь на бег, поспешил за Пэнси.
Забини же, мысленно прокляв чертового декана, который сорвал ему фееричное возвращение к Рональду, не придумал ничего лучше, как последовать за друзьями.
***
Надо сказать, Гермиона вовремя подоспела к Гарри. Подойдя, девушка собиралась спросить, как друг проводит вечер, но не успела… Гарри, шипя от боли, согнулся пополам, медленно оседая на пол. Ужасная боль в висках, отдающая в затылок и расползающаяся по позвоночнику. И глаза словно кто-то выжигает. Нестерпимо… Еще хуже, чем с Волдемортом. На мгновение все проходит, а потом ударной волной возвращается, да так, что мышцы сводит и тело судорожно вздрагивает, затем несколько секунд темноты, сменяющейся картинкой… Девочка – фея, белокурая и невероятно красивая идет по коридору и вдруг останавливается – запах. Этот отвратительный, тошнотворный запах уже знакомый Гарри, чувствуется даже ему… А потом, словно увидев что-то, девочка начинает кричать.
— Помогите! – кричит она, когда что-то, чего Гарри не разглядеть, хватает ее за ноги и, бросая на пол, волочет в темноту.
— Абигель! – слышит Поттер откуда-то недалеко. – Абигель…! Малыш!... О, Мерлин… Абигель! – отчаянно, испуганно, с надеждой… И голос такой знакомый. Кажется, даже ставший родным за ближайшее время.
— Я здесь! Помогииииии…!!! – истошно кричит напуганная девчушка, а потом ей грубо затыкают рот и уволакивают в небытие.
На холодном полу остаются крылышки феи и полоса алой крови – Абигель ударилась головой при падении.
— Аби… — перед тем, как погрузиться во мрак, слышит Гарри надрывистый шепот и вдруг открывает глаза, глубоко вздыхая и оказываясь лежащим на полу.
Screaming Eagle* — знаменитое вино из долины Напа (Napa Valley), урожая 1992 года. Вино имеет насыщенный аромат с фруктовым привкусом. Его стоимость на сегодняшний день составляет 80 000 долларов за бутылку.
Больше интересных статей здесь: Отношения.
Источник статьи: Фанфик. Если бы я любил тебя, Малфой. Часть 10..