Осознание пришло мгновенно, как только он договорил. Я тысячу раз пожалела о своей вспышке, о том, что подняла руку и ударила его. Впервые в жизни я позволила себе такое. Это была пощёчина, и теперь её последствия нависли надо мной тяжёлым грузом.
Страх и раскаяние
«Прости, я не хотела», — прозвучали мои слабые слова, пока я невольно отступала назад. Но это был не жест раскаяния. Им двигал чистый, животный страх перед Львом, который медленно повернул ко мне голову. Удар, видимо, был сильным — ладонь всё ещё горела, будто её искололи сотнями иголок.
Мои извинения для него ничего не значили. Они растворились в воздухе, не достигнув цели.
Ловушка
Он резко шагнул вперёд, заставив меня отпрянуть и наткнуться на край стола, который отрезал путь к отступлению. Вавилов навис надо мной, и его взгляд был настолько уничтожающим, что мне захотелось исчезнуть, растаять, лишь бы не чувствовать этого давления.
Его руки легли на столешницу по бокам от меня, заключив в ловушку. Я сглотнула комок в горле. Всё. Я в капкане, который расставил мой собственный телохранитель. Ирония ситуации была горькой: сейчас он пугал меня куда больше, чем все бандиты, что когда-либо охотились за мной.
Игра на нервах
«Откуда такая смелость, а, Олеся?» — прошипел он, прищурившись и приблизив своё лицо так близко, что наши носы почти соприкоснулись. Его дыхание обжигало щёку, заставляя меня дышать реже и прерывистее. Ему, кажется, было всё равно на эту дистанцию. А мне — нет.
«Уйди», — прозвучало неуверенно, но с намёком на твёрдость. Я смотрела ему в глаза и не видела в них привычного гнева. Там была пустота и холодное спокойствие, от которого становилось ещё страшнее. Он не выпускал меня.
«Ты так и не ответила, — он настаивал на невозможном. — Ещё и руками размахиваешься. Значит, сможешь за себя постоять, если на нас нападут?» Он явно играл на моих страхах, дразнил этой перспективой.
Неожиданная ласка
Его рука резко взметнулась вверх. Я зажмурилась, вцепившись пальцами в плед, готовясь к удару. Но вместо боли я почувствовала прикосновение холодных пальцев к лицу. Он убрал прядь волос за моё ухо.
Открыв глаза, я смотрела на него в полном недоумении. Он никогда не вёл себя так. Что это было? Жестокая игра?
«Ты такая наивная, Олеся, если думаешь, что раз я твой телохранитель, то ничего не могу тебе сделать». Эти слова повергли меня в леденящий ужас. Нет, мой Лев, тот, которого я знала, никогда бы так не сказал.
Снятая маска
«Попала в самое пекло и совершенно не понимаешь, во что вляпалась. Ещё и брыкаешься». Его пальцы, ласкавшие висок, были одновременно и нежными, и причиняющими дискомфорт от своего напряжения.
«Против своей единственной защиты, — уголки его гub дрогнули в подобии улыбки. — Знаешь, сколько за тебя обещали? Много. Хватит на три безбедные жизни».
Каждое слово отдавалось в висках тяжёлым эхом. Я отказывалась верить, что это говорит тот самый Вавилов, который всегда был моей опорой, выручал и защищал. Неужели тема моего сына задела его настолько, что он сбросил маску, обнажив того зверя, что скрывался внутри?
Истинные мотивы
«Но ведь они тебе не нужны?» — спросила я, цепляясь за последнюю надежду. Если Лев сейчас перейдёт черту, это поставит под угрозу всё — и меня, и моего сына. А я не знала, что буду делать, потому что передо мной был уже почти чужой человек.
«Правильно, не нужны, — он кивнул, как хищник, следящий за жертвой. От этого взгляда меня бросило и в жар, и в холод. — У меня другие цель и мотивы. И защищаю я тебя не потому, что нас связывает контракт, который давно уничтожен. Совсем другое. Считай, мой подарок для тебя».
Продолжение этой истории можно прочитать ЗДЕСЬ.