Глава 1. Средство достижения
Небольшой городок Кроули на Юго-Востоке Англии никак не мог разрастись, хоть здесь и находился футбольный клуб «Кроули Таун», это никак не способствовало увеличению его размеров. Подумать только, сто тысяч жителей, и каждого узнаешь в лицо, а уж лиц-то Л’уна перевидала немало. «На своём веку» добавить будет не к месту, ведь девушке едва исполнилось двадцать, однако года эти тянулись так, точно она прожила их наравне со своей бабкой, перевидавшей так много, что зрение отправило её в спасительную темноту. Спасало Луну только то, что каждый третий день к ним заселялся новый постоялец, а то и несколько, что непременно радовало, ведь наряду с новыми лицами небольшую гостиницу заполняли и новые истории о том далёком мире, по которому Луна не уставала вздыхать.
Гостиница была маленькой под стать городку и никак не могла разрастись. Хоть её и называли сокровищем среди гостиниц у аэропорта, которые славились переправой в одну ночь, управляющий — отец Луны — никак не мог достроить пристрой с дополнительными номерами. Он так и говорил: не время ещё, и так не управляемся. Он говорил это, потягивая бренди в общей комнате, которое ему приносила Луна, спрашивая об их планах и разращении семейного бизнеса. Только иногда, когда тело ломило от ничего не делания, Боб брал инструменты из дальнего домика, похожего на сарай внутри и детский игровой домик снаружи, и собирал рабочих, которыми начинал командовать так громко, что постояльцы приходили жаловаться на стойку регистрации. Луна только улыбалась и извинялась, мол, ничего не поделаешь, ремонт. Но длился он недолго. Уже через пару часов, а то и меньше, девушка приносила работягам холодное пиво, которое требовали криком. Теперь задний двор заполнял смех, грубые мужские голоса и разговоры, от которых уши вяли. Но постояльцы больше не жаловались, куда лучше слушать рассказы, нежели стук молотка. Работу откладывали до лучших времён. Не время ещё, говорил Боб, потрепав дочь за плечо.
Луна была опечалена подобной обстановкой дел. Она всё хотела, чтобы в их небольшой гостинице стало больше одноместных номеров для командировочных мужчин. Ей до жути не нравились эти довольные лица девушек, которые разрывались от улыбки, прикасаясь к руке своего мужчины, показывая, что он их. Тут занято на минуточку. Нечего пялиться на его бицепсы, не на вашей стряпне они выросли. Луна вздыхала и отправляла пару в дальний номер. В котором по ночам немного сквозило. Лучший номер она берегла для одиноких мужчин без золотого ободка на безымянном пальце, однако, за неимением дополнительных номеров, и припасённый в конце концов занимали.
Руководству аэропорта с большим трудом удалось уговорить Боба на сотрудничество, разумеется, без потери выручки. Они даже пообещали прислать рабочих для завершения строительства, не подозревая, что в этом незавершении Боб видел смысл жизни, пока в ней не появились другие хлопоты, например, хлопоты с внуками. Они сошлись на заборе и новеньком пикапе, и вот с воскресенья гостиница уже не принимала постояльцев, ожидая группу рабочих, присланную из самого Лондона!
Луна так злилась, так сильно злилась, что ей сообщили об этом только утром воскресения, ведь она не успеет привести себя в надлежащий товарный вид, а первое впечатление, как всем известно, можно произвести только один раз! Ах, как она злилась! Ты не думаешь о моём будущем, кричала она отцу, топая ногой, убегая в свою небольшую комнатку, чтобы хотя бы переодеться, хотя бы причесаться! Но Луна была бы не Луна, если бы не шла к своей цели. Она успела принять душ и высушить волосы, даже уложить их! Она достала тот самый наряд для особых случаев, который ее стройнил и скрывал пухлые места. Уж она-то знала, что первое впечатление не должно отдавать пухлостью, первое впечатление должно пахнуть весной и предчувствием любви. Любовь, как мечтала о ней девушка, выискивая её в лицах постояльцев.
— Сейчас же встань за стойку! — кричала мать, отирая руки о фартук, когда готовила ужин к приезду делегации из столицы, куда лежал путь Луны в ее самых смелых мечтах. Мать Луны готовила потрясающе, от того-то у её дочери и вырос живот и округлились бедра, точно она вынашивала ребенка. Но ребёнка Луна ещё не вынашивала, однако кушала с удовольствием. Мать Луны даже не вылезла из кухни, уже ни на что не надеясь, ей и так удалось выскочить замуж за владельца гостиницы и вылезти из городка, где жителей всего-то было тысяч сорок. Мать Луны была примером для Луны! Вот вылезла, так вылезла! Теперь очередь Луны повысить стандарты и вылезти в столицу, а поможет ей в этом делегация из Лондона, уж среди этих столичных мужчин Луна точно найдёт себе мужа! Ах, Лондон! До него было рукой подать, полтора часа на машине, час на электричке, которая ходила каждые полчаса, да даже пешком уложишься в половину суток! Луна бы бежала, мчалась в столицу, если бы не мать, которая вбила себе в голову выдать дочь за сына своего крестного. Луна ещё пыталась настаивать на том, что кровное смешение повредит ее детям, чему мать некоторое время верила и отпустила вожжи, пока Боб не сказал ей, что она дура и ничего не понимает. Уж тогда-то она поняла, что её дурят, и дурой себя признала, причитая целый месяц, что родная дочь её ни во что не ставит, благо муж указал, что она дура, и открыл глаза.
Ох уж этот Генри. Каждый день приходил на обед и мозолил глаза, не видеть бы его вовек! Приходит и ест как не в себя. Начинает с салата, требуя принести ему вилку, ударив Луну по пути по пухлой попе, не уставая повторять, что для салата вилка должна быть другая, что для каждого блюда приборы отличаются, но ладно здесь хоть посуда не потресканная и чистая. И для лимона вилочка иная, вот послушай. У неё два острых зубца, и лучше бы она была серебряная. Из серебряной посуды куда приятнее есть. Вот, когда он учился в колледже, его, как самого выдающегося студента, пригласили в загородный клуб, где собираются важные люди страны, неважно, что пригласили мальчишек всего их курса, важно, что он был там в числе первых. Уж там-то приборы, так приборы! Вот к чему нужно стремиться, а теперь Луна, беги на кухню и принеси мне основное блюдо, да скажи матери, чтобы мясо было средней прожарки, и не забудь новые приборы, а за это я обрадую тебя новым шлепком, чтобы показать свою заинтересованность в твоей заднице.
Луна ещё ни разу не воткнула вилку в руку своему будущему наречённому, что стоило ей огромных усилий, но в голове своей уже не раз закалывала Генри всевозможными столовыми приборами. В эти моменты на ее лице можно было наблюдать мечтательную улыбку схожую с той, которая возникает в моменты мыслительных процессов о Лондоне и постройке планов, как туда вылезти.
На подъездной дорожке трескался гравий, и сердце Луны трескалось от предвкушения, ещё чуть-чуть и она найдёт того, кто станет для нее единственным, отцом ее малюток, главой семьи с большой прекрасной квартирой в Лондоне, и заниматься они будут любовью, а не сексом, как несносная Матильда и её муж, нет, он её даже трахает, насколько девушка могла судить по звукам и её разбитому лицу и телу. Трескался и живот Генри, когда мать Луны несла ему ягодный пирог с улыбкой на лице и словами: кушай, милый, кушай. Подлиза! Знает же, что он наследник дома у озера, в котором она планировала провести старость. Старая подлиза. Кушай, кушай, милый! Подавись!
Подмышки Луны немного вспотели, и она подняла руку, чтобы быстро понюхать себя, пока никто не вошёл. Пахла она дезодорантом и кондиционером для белья, так что просто прижала руки к телу, благо футболка была чёрная, чтобы скрыть ее припухлости. Ну вот впереди, через стекло двери, уже виднеются мощные фигуры мужчин, они громко говорят и кивают на рассказы Боба, им всё равно, но они всё равно слушают. Луна вспотела ещё больше, молясь о том, чтобы ее мужчина был последним в очереди, и она смогла сама проводить его в самую лучшую комнату и всё показать. Капелька пота уже текла по спине и неприятно щекотала, так что Луна прижала её рукой через ткань.
— А вот и наша гостиница. Небольшая, но скоро добавятся новые комнаты, когда будет время, — говорил Боб, провожая мужчин к стойке, где тряслась и потела Луна, вытирая трясущиеся потные ладони о джинсы.
— Добро пожаловать в нашу гостиницу, мы рады, что вы выбрали нас, — улыбалась Луна, как ее учили ещё в первые дни ее работы за стойкой. Она уже приготовила бланки и ручки, чтобы мужчины заполнили их без помех, пока бы она их рассматривала и выискивала своего. Семеро, их было семеро. Три номера на двоих и один для одного. Луна молилась, чтобы ее мужчина подошел последним. — Меня зовут Луна, и я…
— Давай без этого, Луна, — вдруг перебил ее Боб, за что получил свирепый взгляд от дочери, что с улыбкой совсем не сочеталось и делало ее похожей на маньяка-убийцу.
Мужчины гудели, рассаживаясь на диванчики и принимая напитки от девушки, которые она подготовила заранее. Луна раздавала их, подходя к каждому так близко, чтобы можно было рассмотреть их лица и увидеть в них будущую любовь и отца своих будущих малюток — своё будущее. Так, этот стакан первому, самому толстому. Толстых Луна не любила, поэтому сразу отмела его. Кто захочет, чтобы на ней елозил толстяк, двигая внутри свой противный толстый член? Нет, Луна была не из этих извращенцев, которые с любовью бьют по пузу своего мужа и улыбаются: я откормила! Посмотрите, как мой муж кушает, это всё моя прекрасная стряпня, к вам он не уйдет, потому что он любит только мои блюда, жирные и масляные, после которых и пальцы облизать можно. Это ничего, что палец почти красный, перетянутый кольцом, зато не снимет! Зато все знают, что дома у него уже есть жена. ЗАНЯТО!
Луна фыркнула и быстро отдала первый стакан, кивая на благодарность. Второй отправился самому худому. Худых Луна тоже не любила, с ними проблем не меньше. Постоянно болеют и просвечивают на свету, то им есть нельзя, от этого тошнит, от этого гастрит, так и сил не будет, чтобы заделать малюток! Нет, худых девушка не любила и даже не посмотрела на лицо, съёжившись от вида костлявых пальцев.
Следующие три получили невзрачные работяги, которые курили прямо в холле, игнорируя картинку перечеркнутой сигареты. Мать Луны ненавидела запах сигарет, он портил другие запахи — цветов и кондиционера для белья, — а от того курили только в баре и на улице. Девушка тоже была не в восторге от горького запаха табака, от пепла, который сыпался на ковёр, а ведь ей потом чистить! Что ж, поэтому эти мужчины и получили свои стаканы в числе первых.
Осталось двое. Луна глубоко вдохнула, не поднимая взгляда, надеясь, что там-то уж точно будет он! Ее мужчина, ее самец, от голоса которого непременно подогнутся колени. Он должен, должен быть там!
— И надолго вы к нам? — спросил Боб, развалившись в своем любимом кресле и, пользуясь случаем, тоже прикурил.
— На пару недель, если не задержимся, — отвечал тот, кто устроился у окна, оперевшись на подоконник задом и сложив руки на груди. Луна посмотрела на него и резко отдала предпоследний бокал сидящему мужчине. Вот он! Вот он! Сбылась мечта! И нет кольца на пальце! Ах, как он красив! Его короткие тёмные волосы аккуратно зачёсаны назад, его руки — ах эти руки! — такие сильные, невероятно сильные, вены на них выступают, а через футболку проступают соски! И всё в нём такое крупное. Всё, что надо, то, что Луна так искала!
— Ваш напиток, сэр, — сказала Луна как можно нежнее, подойдя так близко, как только могла в первое знакомство. Ее колени тряслись. — Меня зовут Луна, а вы?..
— Но руководство может оставить некоторых, если появится ещё работа, — мужчина принял бокал и вернулся к разговору, а Луна забрала у него заполненный бланк, быстро находя имя. Генри. Чёртов Генри! Из всех имен мира — Генри! Почему не Стив или Джон? Почему не дурацкий Патрик?! Почему Генри?! Как она теперь сможет отличать того Генри и этого? Как? Скажите, как? Луна остервенело собрала все анкеты, вернулась к стойке и стала думать, стоит ли это того, стоит ли ей выделять этому Генри лучший номер и провожать туда самой. Тратить ли время на его соблазнение и внедрение в его рабочую голову мысли о том, что Луна его единственный шанс быть счастливым в будущем. Девушка вздохнула, распределяя мужчин по номерам, и подумала, что имя не такая уж и большая проблема. По крайней мере, того Генри она может называть Генри-1, а этого Генри-2. Да, так проблем не возникнет, главное не употребить в речи.
— Пап, я думаю, гости устали с дороги, — встряла в разговор Луна. Она-то знала, сколько отец мог болтать с едва знакомыми людьми. Он рассказывал всё о своей юности, о том времени, когда в его жизни ещё не было матери Луны. Ох уж это прекрасное, насыщенное событиями время! Тогда ещё не было гостиницы, ещё не было проеденной молью плеши и промятой задницей сидушки кресла, ещё и живот так сильно не вываливался из штанов, и даже дышалось иначе. И вот тогда было самое время для постройки пристроя. Отец легко мог дать Луне оплеуху, но сейчас он стал довольно ленив, а дочь изворотлива. Знала, балбеска, когда и куда нужно наклониться или того — убежать. Так что Бобу оставалось только прикрикнуть.
— А ты стой и оформляй, — пригрозил он огромным волосатым кулаком и поерзал в кресле.
И всё-таки гости стали один за другим покидать холл. Не то чтобы они устали, но слушать старого пердуна молодым мужчинам было не особо интересно. Молодые мужчины до тридцати, которые ещё находятся в самом прекрасном и насыщенном времени, не обремененном женами, редко слушают рассказы взрослых мужчин. Если только выбора не остаётся, да и пара бутылок пива стоит рядом. Они стремятся создавать свои истории, а уж с этим проблем в Кроули нет. У каждого в шкафу спрятана небольшая или большая, а-то и целый вагон историй, которые рассказать можно только в старости, когда жена уже никуда не денется, услышав их, когда тебя уже не станут учить уму-разуму мужчины постарше. В небольшом городке скучно настолько, что запас историй не истощается до самого маразма, так что сиди себе говори, сколько сможешь.
Луна истории не копила. Ее шкаф был идеально вычищен и не опорочен. Она точно знала, что с огромным багажом она никакому мужчине нужна не будет. Это уже потом, когда у нее появится свой законный супруг, и он станет зарабатывать им на счастливую жизнь, Луна могла бы и свою устроить, пополнить шкаф некоторыми историями, о которых не скажет ни единому живому существу вплоть до маразма, а там гляди и никто не воспримет тебя всерьёз, даже слушать не станут. У нее уже были в планах некоторые истории, которые улетали или уплывали бы со вторым носителем, а ещё лучше, умирали вскоре от непредвиденной молодой смерти.
— Ну, проводишь меня? — грубо спросил один из мужчин, как свойственно всем представителям, чей характер не был попорчен воспитанием в кругу одних девушек. Луна лишь вздохнула и кивнула, теша свою надежду проводить Генри-2, который всё ещё разговаривал с Бобом, но стоял на низком старте, держа в руке ручку сумки.
Луна успела вернуться как раз вовремя. Боб кряхтя вставал с кресла, пытаясь одновременно открыть окно, чтобы выветрить запах сигарет, а из общей гостиной выходил Генри-1, что-то вот-вот собираясь сказать. Нет! Сиди! Молчи! Генри-2 на высоком старте! «Я провожу!» — Луна выхватила ручку сумки из большущей руки Генри-2 и улыбнулась ему, похлопав глазками, тут же бросая уничижительный взгляд на Генри-1. Иди на место, Генри-1, и не смей высовываться до ужина.
Генри-2 только пожал плечами и пошёл вслед за девушкой. Ему вообще было свойственно идти за девушкой. Так он с рождения ходил за матерью, криками выпрашивая всё, что душе угодно. Бабка и крестная так же вели его за собой, не забывая наподдать подзатыльников за грязные штаны и сопливый нос. А в университет он поступил, следуя за сладким запахом стюардесс, хотя теперь и на секунду с ними не сталкивается.
— Это наш лучший номер, — с придыханием говорила Луна, открывая окно и поправляя идеально заправленную полутороспальную постель. — Номер на одного, улучшенный. В восемь будет ужин, — девушка подошла к Генри-2 близко-близко и посмотрела в его пустые до понимания происходящего глаза. — Но, если вам что-то понадобиться, вы всегда можете позвать меня.
— А что, может, осталось что с обеда? — погладив себя по животу, спросил мужчина. — Я бы перекусил.
Луна уже мчалась на кухню к матери, хватала всё на поднос в самую лучшую посуду, наплевав на крики матери, крича в ответ, что она не думает о ее будущем. Что она стерва ещё та и никогда не заботилась о ней. Неблагодарная дочь! Сколько она страдала! Сколько она мучилась, когда ещё ее отец елозил в ней, когда вынашивала ее целых девять месяцев, а потом рожала через боли, через унижения, выходящие поносом. Неблагодарная! Неблагодарная! На тебе подзатыльник полотенцем! И ещё! И ещё! По почкам и заднице! Получай, балбеска!
У матери Луны на кухне царит чистота и порядок. Даже во время готовки на столешницах не видать и лишней крошки — всё тут же летит в мусорный бак, если конечно что-то остаётся. Экономия превыше всего. Этому её научил Джейми Оливер, которому теперь возведен алтарь в углу кухни. На полке в ряд стоят все его книги, диски и даже фотографии. На одной книге есть автограф, страница с которым заламинирована и ни в коем случае не подлежит прикосновению чьих-либо грязных пальцев. Все гости и семья матери Луны подверглись испытанию рецептов Джейми. Пятнадцать минут на обед (нет, это не о том, как вывалить консервы на тарелки), Экономим с Джейми (используя вчерашние остатки, отходы, консервы, недопитое вино), Супер еда на каждый день готовилась исключительно по воскресеньям для воскресного обеда и оказалась настолько низкокалорийной и правильной, что мать получила оплеуху от отца. Мать протирала полочку ежедневно, любовно выбирала рецепты и делала закладки, ставила книги на специальную подставку и готовила, пока из телевизора вещал Гуд Фуд. Она критиковала и фыркала на других поваров, считая их бездарными, недостойными быть на телесайте. Подумаешь, мишлен! А за 15 минут приготовить? А сэкономить? А порции-то, порции! Но сейчас она даже радовалась, что Луна стащила последние остатки обеда, приготовленного из вчерашних остатков. Ведь теперь она могла приготовить новое блюдо.
Луна глубоко вдыхала и умиленно выдыхала, наблюдая, как ее милый кушает. Генри-2 не крошил и не рыгал. Он был довольно аккуратен и даже ни разу не почесал яйца, хотя те и висели мешочком в хлопковых трусах. Луна ненавидела, когда чешут яйца. Особенно засунув руку в трусы. Знала бы она, что так современные мужчины метят территорию, точно дикие коты, трогая яйцевыми руками ручки дверей и стаканы. Они метят и своё лицо, почесывая нос или глаза. Отец Луны любит метить всю гостиницу. Что уж поделать — терпеть, стиснув зубы. Уж в новенькой квартире Луны в Лондоне метить не будет никто! Только пусть посмеют! Наверняка у Джейми припасена парочка рецептов из яиц.
Луна метит территорию иначе. У кровати Генри-2 появилась небольшая вазочка с цветами из сада, которые Луна сорвал тайком, пока мать увлечённо кивала наставлениям Гуд Фуд. В шкафу появились саше, чтобы костюмы Генри-2 пахли, как у занятого мужчины — чистотой и уютом. В мисочке с печеньем обосновались несколько лишних конфет, которые мужчина схомячит за просмотром футбола и не подумает, что их быть не должно было. И в ванной шампунь женский, чтобы каждый знал! Если вам недостаточно саше, получайте в нос ванилью и мятой. Генри-2 не заметит, но заметят женщины. Они посмотрят на палец и не увидят кольца, потом они посмотрят на нагрудный кармашек пиджака и увидят аккуратно сложенный платок. И тогда в их мозгу прозвенит тревожный звоночек: ЗАНЯТО! Редкая женщина примет это за преграду, но будет знать, что на той стороне, за пределами аэропорта есть конкуренция, да еще какая! Раз имеет доступ к костюмам и ванной комнате.
Луна не переживает. Она выполнила за первый день знакомства столько, сколько могла. Территория помечена, а на ее попку в конце концов упал-таки взгляд Генри-2. Взгляд задержался и вернулся к футболу. Это ничего, что Луна прошла перед телевизором, на войне все средства хороши. Вот ещё пару раз пройдет. Да, Луна, задержись на мгновение, пусть рычит и раздражается, зато заметил.
Больше интересных статей здесь: Отношения.
Источник статьи: Операция «Лондон».