Единственный луч света врывался в пустую бетонную камеру. Надзиратели, проявив мимолетную жалость, опустили нары, и теперь Димитриев мог наконец лежать. Острая тревога первых дней сменилась тягучим оцепенением. Прожив в этой камере неопределенное количество суток, Андрей Павлович свыкся с ее стенами, но не мог смириться с наглым и вероломным предательством своей бывшей начальницы.
Его размышления были грубо прерваны двумя отточенными щелчками дверного замка. Димитриев приподнялся на локтях и усталым, потухшим взглядом уставился на скрипнувшую железную дверь. В проеме возник силуэт надзирателя, который скомандовал негромко, но властно:
— Димитриев, на выход.
Андрей Павлович медленно, будто сквозь воду, сполз с нар и, шаркая стоптанными тапочками по холодному полу, направился к выходу. «Снова допрос, — пронеслось в голове. — Нужно собраться, держать себя в руках». Последние две встречи со следователями закончились для него истерикой: он кричал, доказывал свою невиновность, но его слова, казалось, разбивались о глухую стену равнодушия. «Зачем они снова вызывают? Чтобы снова не слушать?» — мучительно размышлял он.
Дверь захлопнулась, и они двинулись по коридору. Глухие удары кирзовых сапог надзирателя и шарканье его тапочек создавали зловещий дуэт. В этот раз конвоир повел его непривычным маршрутом. «Куда? На допрос в другом крыле? Что они задумали?» — паническая мысль пронзила сознание Андрея Павловича.
Они вошли в маленькую комнату с окошком. Место было знакомым, но словно стертым из памяти. Все прояснилось, когда надзиратель бросил:
— Получайте вещи. Осмотрите и распишитесь.
В сознании Димитриева всплыл образ: он сдает документы и мелочь из карманов. «Стоп. Меня... выпускают?» — он застыл в ступоре, не в силах поверить, что его слова наконец были услышаны, что кошмар закончился.
— Ну! Чего встал? Или еще погостить охота? — повысил голос надзиратель, подталкивая его к окошку.
Эти слова встряхнули Андрея Павловича. Он ринулся к окошку, за его спиной прозвучал сдержанный смешок конвоира. Изнутри донесся глухой женский голос:
— Фамилия?
— Д-д-димитриев, — выдавил он, и сам удивился дрожи в собственном голосе. После паузы из окошка протянулась рука с паспортом и актом. Дрожащей рукой он поставил в графе свою неразборчивую закорючку. «Господи, неужели правда?» — сердце готово было выпрыгнуть из груди. Он жаждал одного — скорее увидеть улицу, солнце, свет, которые уже начал забывать.
Еще несколько минут блуждания по коридорам — и надзиратель подвел его к тяжелой двери. Возле нее стояли двое патрульных. Они взяли Димитриева под руки. Из-за двери доносился нарастающий гул толпы, от которого похолодело внутри.
— Мы вас проводим до машины и отвезем домой, — сказал один из патрульных. — Ваше дело вызвало большой ажиотаж. Толпа ждет. — Он показал на дверь, давая понять масштаб происходящего снаружи.
«Зачем они собрались?» — в ужасе думал Андрей Павлович, переводя испуганный взгляд с одного охранника на другого.
— Они пришли посмотреть на вас. Когда пойдем — пригните голову. Там не только ваши... почитатели. Поняли?
Димитриев кивнул, не понимая, почему незнакомые люди могут желать ему зла. Он же невиновен.
Патрульные распахнули дверь. Яркий солнечный свет ударил в глаза, ослепив. Толпа взревела, увидев его. Грохот был оглушительным, он заглушал все мысли. Первым вышел патрульный, второй толкнул Андрея Павловича в спину. Он споткнулся о порог и оказался на улице.
— Насильник! Трус! — неслось со всех сторон.
«Они все меня ненавидят... Как жить дальше?» — паника сдавила горло. Мысли прервал тупой удар по голове. Кто-то швырнул ботинок, и каблук пришелся точно в темя. В глазах помутнело от нестерпимой боли, он вскрикнул.
— Так тебе, скотина! — взревела толпа, пришедшая в еще больший восторг.
Патрульный сзади выхватил дубинку и обрушил ярость на нападавшего. — Он под нашей охраной! — закричал он, бросая свирепый взгляд на толпу. — Кто еще хочет? Жду!
Смельчаков не нашлось. Они благополучно втиснулись в машину. Из окна Андрей Павлович видел, как его немногочисленные защитники отчаянно отбиваются от яростной толпы, пытающейся прорваться к автомобилю. Началась потасовка.
Машина быстро оторвалась от этого ада. О пережитом кошмаре напоминали лишь удаляющиеся крики. «Чем я заслужил такую ненависть? Неужели все из-за той статьи? Проклятая Питтс...» — он испугался собственных мыслей и попытался успокоиться.
Дома его ждала квартира, перевернутая вверх дном после обыска. Не раздумывая, Андрей Павлович схватил бутылку водки, отпил из горла и, не закусывая, в беспамятстве рухнул на кровать.
Еще по теме здесь: Психология.
Источник: Обожатели нарциссов.