Не все учитывают и задумываются над тем, что дети обладают способностью видеть, понимать и знать несравненно больше, чем об этом думают их родители и взрослые члены семьи. Даже совсем маленькие и те по-своему достаточно наблюдательны, понятливы и сообразительны, чему в немалой степени способствуют свойственные детскому возрасту чуткость, впечатлительность и глубокая отзывчивость. В связи с этим дети по-особому остро переживают все жизненные неполадки, в особенности если они касаются их родителей и близких им людей, что не всегда проходит бесследно для психической деятельности. Между тем наличие здоровой центральной нервной системы является необходимейшим фактором в процессе как правильного физического развития ребенка, так и формирования его умственных способностей, становления типологических особенностей нервной системы и т. д.
Не все родители учитывают и то обстоятельство, что их дети должны расти и воспитываться в условиях, интересы которых доступны их пониманию. Тревожно волнующие ситуации, сложные, не всегда понятные для них переживания, излишество сильных, ярких впечатлений, так же как и чрезмерно повышенные требования, идущие нередко вразрез со стремлениями, интересами и возможностями ребенка, могут становиться непосильным грузом для его психической деятельности, преждевременно выводя ее из строя.
Особо неблагоприятное воздействие на общее состояние детей оказывают конфликты между взрослыми членами семьи, наносимые ими друг другу оскорбления, особенно уход одного из родителей из семьи.
Но не менее вредна и «теплично-оранжерейная обстановка», к созданию которой всемерно стремятся некоторые чрезмерно любящие родители. Они ошибочно полагают, что подобные условия могут оказать наиболее благотворное влияние на дальнейшее физическое и умственное развитие их детей. В действительности же излишнее оберегание и всяческое ограждение детей от посильного для них труда так же, как и нездоровое баловство, неразумное потворство капризам, приводят к тому, что даже нормальная нервная система ребенка способна трансформироваться в повышенно ранимую, неустойчивую, пасующую перед любыми, порою самыми незначительными трудностями.
Что касается не скрываемых от детей необоснованных тревог и опасений по поводу их якобы слабого здоровья, плохого аппетита, недостаточной упитанности, повышенной утомляемости и т. д., то они неизбежно приводят к утверждению в детях нездоровых убеждений в собственном бессилии, физической слабости и беспомощности.
В кабинет вошли две молодые женщины — мать заболевшей 9-летней девочки и ее учительница. Мать девочки сообщила, что заболевание началось с плохого сна, утраты аппетита. Несколько позже присоединились головные боли, быстрая утомляемость. Наряду с этим резко изменились особенности характера — появилась угрюмость, замкнутость, озлобленность, раздражительность. Кроме всего этого девочка начала заикаться.
Учительница добавила от себя, что у ее ученицы, считавшейся наиболее способной девочкой в классе, настолько нарушилось внимание и ослабла память, что дальнейшие занятия в школе стали невозможными.
— Расскажи, девочка, о себе,— ласково предложил врач, оставшись с нею наедине, — о своих обидах, о том, что тебя волнует и беспокоит.
Слегка покраснев, девочка еще ниже опустила головку.
«Это все-таки лучше, чем безучастность», — мысленно констатировал врач и, взяв лежащие на столе бланки историй болезней, начал их перелистывать.
Прошла одна, две минуты, пять минут... Ласково проведя рукою по ее густым, слегка вьющимся волосам, врач как бы случайно спросил:
— Может, все-таки расскажешь, Наташа, о себе?
Сильно заикаясь, девочка сказала, что она скучает без отца, который, оставив ее с мамой, ушел в другую семью. При этом в угрюмом взгляде ее темных глаз появились недетская серьезность и озлобленность.
-- На сегодня довольно, Наташа, я тебя понял,— сказал участливо врач. — Мама сказала, что ты плохо спишь, мало кушаешь, верно это?
Девочка, впервые прямо посмотрев в глаза, утвердительно кивнула головой.
— Когда начнешь поправляться, обязательно расскажешь мне обо всем, — напомнил ей при прощании врач, дружески пожав худенькую ручку.
В качестве ответной реакции в настороженном взгляде ребенка промелькнуло что-то похожее не то на удивление, не то на благодарность.
Спустя несколько дней она действительно рассказала о том, что послужило причиной ее заболевания.
Мать Наташи работает главным технологом завода. Девочка любит и уважает ее. Не менее горячо любила она и своего отца, который в последнее время сильно изменился. Он стал злобным, раздражительным, оскорблял мать. Если Наташа заступалась, кричал и на нее. Однажды даже ударил. Девочка никак не могла понять причины изменившихся отношений отца к ней и матери. Примерно с этого времени у нее начались сильные головные боли, нарушился сон, ухудшился аппетит.
Но однажды она поняла — отец разлюбил маму. Он сам сказал ей об этом.
Наташа растерялась. Она привыкла считаться с мнением отца, если он разлюбил маму, значит, она сделала что-то плохое... Но мама оставалась прежней, ее все уважали.
Наташа пыталась во всем этом разобраться размышления сказывались на общем самочувствии, учебе.
Вскоре отец, собрав вещи, ушел из дому. Наташа скучала без него. Беспокоило ее и состояние матери, которая ночами, думая, что Наташа спит, подолгу горько и неутешно плакала.
Однажды, возвращаясь из школы, она встретила отца с какой-то женщиной. Рядом с ними, держась за руку отца, шла толстая, неуклюжая девочка.
Наташа знала ее. Девочка была злой, упрямой, плохо занималась.
Отец прошел мимо прижавшейся к стене Наташи, не заметив ее. Из донесшегося разговора она поняла, что отец никуда не уезжал, променяв ее с мамой на тех, с кем шел. G тех пор появилось сильное заикание. Все это подтвердила и ее мать, досказав ряд деталей, недопонятых Наташей.
Девочку пришлось долго и упорно лечить.
Болезненное состояние, под которым И. П. Павлов понимал длительные болезненные отклонения от нормы в высшей нервной деятельности, вызванные пере раздражением раздражительного либо тормозного процесса, перенапряжением подвижности этих процессов либо необычным по силе их столкновением, изживалось медленно, с большим трудом.
И каждый раз после очередного посещения девочки врача долго не оставляли невеселые мысли: «Человека, обидевшего ребенка, причинившего ему телесные повреждения, привлекают к судебной ответственности, наносящих детям материальный ущерб судят не менее строго. Почему же те, по вине которых тяжело и надолго заболевают дети, остаются безнаказанными?»
И чем больше он всматривался в страдающую девочку, прислушиваясь к ее заикающейся речи, тем настойчивее думал о том, что положение отца должно ко многому обязывать. И прежде всего, может быть, к тому, что ради личных интересов нельзя рисковать здоровьем детей, нанося им психические травмы, приводящие к длительным, трудно поддающимся излечению заболеваниям, накладывающим особый отпечаток на дальнейшее формирование их личности.
В работах И. П. Павлова по неврозам особо подчеркивается, что то, что для здоровых нервных клеток является обычным раздражителем, для ослабленной нервной системы является сверхсильным.
Профессор В. А. Гиляровский, много внимания уделявший вопросам детской психиатрии, считает, что в возникновении различного рода психогенных расстройств большое значение имеет повышенная ранимость, развивающаяся в результате ранее перенесенных заболеваний и предшествующих психических травм. Он же указывает на особую ранимость в детском, подростковом, молодом возрасте и большую готовность давать психогенные реакции на тяжелые переживания в периоды беременности и послеродовом. Поэтому вся эта категория лиц требует к себе особо чуткого отношения, что не всегда, к сожалению, соблюдается.
Как-то больная девушка после произведенной ей серьезной операции, глубоко вздохнув, проговорила:
— Мне сейчас очень больно, доктор, но ни одна физическая боль не может сравниться по тяжести с душевной.— И, горько улыбнувшись, добавила: — Если бы мне было предложено на выбор: еще раз перенести такую же операцию или пережитые мною несколько лет назад душевные страдания по поводу трагедии, происшедшей в нашей семье в связи с уходом отца, я, не задумываясь, предпочла бы первое.
Что касается психических травм, действующих внезапно, без предварительной психологической подготовки, то они вызывают еще более своеобразные реакции. Так, например, под их воздействием психическая деятельность может приостанавливаться, переставать функционировать, как бы замирать.
Наиболее яркие картины подобных болезненных состояний особенно часто наблюдались и период Великой Отечественной войны, во время землетрясений, наводнений и других стихийных бедствий. Неожиданные воздушные нападения, тяжелые артиллерийские обстрелы, огромные пожары, рушащиеся на глазах дома, колеблющаяся под ногами почва, внезапная гибель близких настолько сильно поражали психическую деятельность, что люди как бы застывали на месте, надолго оставаясь в том положении в каком застала их катастрофа, не в состоянии произнести ни слова, утратив способность понимать, соображать.
Менее резкие раздражители вызывают также некоторые изменения в психической деятельности. В таких случаях дело может ограничиваться лишь замедлением темпа психических процессов, снижением их активности. Пострадавшие становятся безучастными, вялыми, безынициативными, как бы плохо осмысливающими происходящее вокруг, находясь в таком состоянии до тех пор, пока тормозной процесс, охвативший корковые клетки, не нормализуется.
Наиболее часто подобные болезненные состояния возникают у лиц с ослабленной, истощенной нервной системой и еще более часто у детей.
Небезынтересным представляется и то обстоятельство, что у лиц, однажды перенесших подобное болезненное состояние, в дальнейшем при столкновении с совершенно другими раздражителями, но чем-либо схожими с теми, что вызвали первичную реакцию, легко возникают повторные патологические состояния примерно такого же характера, как это наблюдалось впервые.
Под наблюдением одного из психоневрологических диспансеров на протяжении нескольких лет находился мальчик. Впервые родители обратились за помощью, когда ему было три с половиной года. Возникшее у него болезненное состояние, выражавшееся в полной неподвижности и глубокой безучастности, наступило внезапно, после того как в комнату, где находился ребенок, влетела шаровая молния, вызвавшая пожар. С тех пор любая ситуация, чем-либо напоминающая влетевшую в комнату молнию, вызывает у ребенка примерно такую же болезненную реакцию. Так, например, такая же реакция возникла у него при виде неожиданно вспыхнувших огней салюта, на цирковом представлении при взгляде на завертевшийся в руках жонглера горящий факел, при взлете яркого воздушного шара. Вне болезненных состояний, длящихся по 2 — 3 недели, это озорной, веселый и смышленый мальчуган с хорошими умственными способностями. Последний раз аналогичное болезненное состояние проявилось в 7-летнем возрасте при виде низко стоящей на горизонте яркой луны.