Поэт и писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе и академик Иван Алексеевич Бунин обладал поразительной способностью свежо и остро воспринимать мир, природу: «О счастье мы всегда лишь вспоминаем, / А счастье всюду. Может быть, оно/ Вот этот сад осенний за сараем/ И чистый воздух, льющийся в окно». Помимо писательского дара, в нем была сильна актерская жилка: как достоверно и с каким великолепным изяществом имитировал он своих современников – Максима Горького, Константина Бальмонта, Алексея. Толстого! При этом любил повторять: «Отчего я не пошел в актеры, когда меня приглашал Станиславский? Наверное, стал бы знаменитостью, а теперь, скажите на милость, кто меня читает?»…Как и следовало ожидать от человека, родившегося под знаком Весов, он во всем, включая творчество, ценил меру и умеренность.
Отсюда и его требовательное, а подчас и придирчивое отношение к собратьям по литературному цеху. Однако чувство справедливости у него, как правило, перевешивало над личными антипатиями. В разговоре с литературным критиком русского зарубежья Александром Бахрахом Бунин как-то поделился: «Вот вы и Ходасевича в Пушкина произвели. А ведь он написал всего лишь несколько очень аккуратных, умных стихотворений. И со своим маленьким багажом прошествовал по жизни так, словно у него горы багажа». Но затем, когда (незадолго до смерти поэта) прочитал его воспоминания о Горьком, то не удержался и воскликнул: «Тьфу, до чего хорошо, как дельно и умно, пожалуй, лучше не скажешь!» Настоящих, интересных художников слова Иван Алексеевич умел выделять, подставлять им плечо. Содействовал им морально и конкретным поступком. Так он помог Александру Ивановичу Куприну на заре его писательской карьеры.
УТКОНОС
Бунин познакомился с Куприным летом 1897 года на даче Карышевых под Одессой. В то время Александру Ивановичу было около тридцати лет. И как писатель он был еще не известен. За его плечами была армейская служба да подработка статейками в одной из киевских газет. Жил он в то время бедно. «Даже в Одессу не в чем поехать – последние штиблеты развалились», - пожаловался Александр Иванович Бунину во время одной из их прогулок у моря. Тогда Иван Алексеевич, уже писатель с именем, и посоветовал будущему автору «Поединка» написать какую-либо вещь. «Да меня же никуда не примут!» – «А вы попробуйте: ведь вы же все-таки писали. А я помогу – издательница «Мира Божьего» моя хорошая знакомая, ручаюсь - там вас примут. Вот вы, например, хорошо знаете жизнь военных, - та и опишите молодого солдата, томящегося на часах и вспоминающего родную деревню».
Вскоре Куприн сочинил свою «Ночную стражу», которую Бунин и отправил в Петербург, в журнал «Мир божий» вместе со своей рекомендацией. Почти одновременно Александр Иванович сочинил еще и один мелкий рассказ, с которым приятели поехали в Одессу. Куприн настолько волновался, что не пошел в редакцию газеты. И стал суеверно дожидаться своего «патрона» на улице. И, когда Бунин выскочил из редакции, победно размахивая двадцатипятирублевой ассигнацией, то автор весь просиял от радости. И тем не менее позже, во хмелю Куприн не раз корил своего друга-«покровителя»: «Никогда тебе не прощу, как посмел меня облагодетельствовать: обуть меня нищего, босого!» Эти сетования стали навязчивой идеей - у этого человека с обостренным самолюбием.
Долгое время Бунин «отбивался» от этих упреков шутками, но однажды в ресторане, когда, помимо обычного, услышал: «Ненавижу, как ты пишешь, у меня от твоей изобразительности в глазах рябит!», не выдержал, вспылил: «Если ты, утконос проклятый, немедленно не замолчишь, я разобью вот эту бутылку о твою дурную башку!» И странное дело: вместо того, чтобы ввязаться в драку, захмелевший Александр Иванович как-то обмяк. И,всхлипывая, стал бормотать: «Братцы, меня здесь оскорбляют!» Этот решительный бунинский демарш, как показало время, перевел отношения писателей в спокойное русло.