Философские перевороты, как отмечал Ницше, часто происходят незаметно — подобно мыслям, которые «на голубиных лапках подкрадываются» и меняют мир. Так случилось с картезианской революцией, превратившей платоновское созерцание в активное действие, и с ницшеанским переосмыслением бытия как ценности. Декарт стал революционером не потому, что признал здравый смысл чем-то далёким от реальности (это знал ещё Платон), а потому, что увидел в нём рефлексивный инструмент, способный обосновать любое мнение на уровне разума и сделать его приемлемым.
Минимализм и вечное возвращение
Минимализм совершает изящный манёвр, вдохновлённый ницшеанской идеей вечного возвращения. Он предлагает гипертрофированному творческому субъекту пересмотреть свои безудержные фантазии через призму здравого смысла. Это не просто «История безумия» Мишеля Фуко, а скорее программа будущего, в которой культура исследует собственные границы, отделяющие её от «инаковости». Парадокс Фуко в том, что он стремится постичь истину безумия именно в момент её наивысшего проявления, когда она ускользает от рационального анализа. Его археологические поиски в руинах объективного разума — это попытка вернуть перспективу надежды через немые свидетельства прошлого.
Триада разума: красота, справедливость, практичность
Запущен маховик обратного хода: прогрессивное движение уже не остановить. Если востребован разум, то неизбежно проявятся и потребности в красоте, и в справедливости. Эти три элемента — словно неразлучные сёстры — приходят вместе. Красоту нужно вернуть миру, но не как объективную данность, а как субъективную потребность, осознанную на уровне здравого смысла. Однако шедевры Джотто или «Джоконда» не могут стать собственностью каждого. Здесь минимализм находит гениальное решение — копирование. Классические образцы тиражируются на предметах обихода, делая красоту доступной. Кто-то назовёт это китчем, но это лишь эксперимент, изучение новых возможностей.
Минимализм — не возрождение классики
Минимализм — это не реинкарнация классики в современных декорациях. Он использует проверенные средства, чтобы из хаоса и «безумия» произведений вроде «Герники» Пикассо, усиленного современными технологиями, создать картину нового технического мира. Красота больше не может существовать в одиночку, рискуя своими необдуманными формами разрушить сознание. Практичность теряет самодостаточность, подобно профессору, всю жизнь проповедовавшему пользу и умершему в одиночестве. Мораль, вечно обманывавшая практичность в погоне за жизненной красотой, остаётся наедине со своим уродством. Ключевая мысль: нельзя принимать решения в одиночку, а ответственность нести коллективно.
Новый разум: синтез в модуле
Современный разум объединяет мораль, красоту и полезность в единый модуль ещё на стадии проектирования. Этому комплексу придаётся технологическое звучание — функционирование и дизайн. Представьте: вы купили элегантную варочную панель, но она не работает. В этот момент бессмысленно рассуждать об удобстве индукционных зон, морали производителя или эстетике — крах тотален.
Технический мир и классическая красота
С каждым годом технические новинки вытесняют «неодушевлённые» вещи. Мы живём в окружении техники, которая, подобно модерну, быстро совершенствуется и так же быстро устаревает. Но, взаимодействуя с ней, человек по-прежнему жаждет классической красоты. Современный дизайн, например, холодильников, нередко опирается на открытия Джотто, впервые показавшего объём за плоскостью холста.
Суть минимализма: красота в действии
Минимализм — во многом технологический стиль. Его красота раскрывается в момент действия: через удобство использования и моральное удовлетворение от процесса и результата. Он предвосхищает эру истинной техники, где стили, красота, польза и мораль будут иметь не столько духовное, сколько технологическое происхождение, будучи неразрывно связаны в каждом создаваемом объекте.
Минимализм совершает финт, который ввел в игру человеческого воображения Ницше, а именно -идею вечного возвращения. Он предлагает разбушевавшемуся субъекту переосмысливать свои безудержные творческие фантазии на уровне «здравого смысла». Творческому субъекту предлагается не просто «История безумия», созданная Фуко, а его идеальная программа будущего, в которой тот «хочет написать историю границ... с помощью которых культура отклоняет то, что считает лежащим за ее пределами».
Парадокс Фуко заключается в том, что он пытается постичь истину безумия, когда «она встает во весь рост, но ускользает от постижения средствами учености. Восприятие, если оно старается уловить эти слова вне связи с необходимостью, принадлежит тому миру, который его уже воспринял». Фуко даже намерен пуститься в археологические раскопки в руинах разрушенного объективного разума и водить сознание по немым свидетельствам до тех пор, пока к нему не вернется перспектива надежды.
Свершилось! В действие пришел маховик обратного хода! И цикл поступательного движения уже не остановить. Если требуется разум, то обязательно будет потребность и в красоте, и в справедливости. Они только и могут явиться к нам в полном составе - как три сестры!
Да, действительно, надо вернуть миру красоту. Но уже не как объективную необходимость, а на уровне здравого смысла, как потребность субъекта. В таком случае субъект должен обладать этой красотой. Но картин Джотто и Джоконды на всех не хватит, как собственности. И тогда был сделан очередной гениальный финт - копирование. Берется классическое содержание, например портрет Джоконды, и в демократическом количестве тиражируется на всех возможных предметах обихода. Возможно, кое-кому такой подход и покажется китчем, но это ведь не результат, а всего лишь проба пера, изучение возможностей.
Дело в том, что минимализм никак нельзя рассматривать, как возрождение классики, даже в современной интерпретации. Он просто пользуется проверенным набором средств, чтобы из безумия «Герники», доведенной до такого отчаянного состояния современной техникой, составить картину нового технического мира. У красоты больше не будет свободы бегать в одиночку, чтобы своими непродуманными формами разрушать сознание, и прибегать к помощи своих подруг только в том случае, если тебя просят уйти со сцены. Практичность тоже теряет свою самодостаточную ценность, как профессор кафедру, который всю жизнь проповедовал полезность и умер в полном одиночестве. О морали я и говорить не буду, которая, дабы приблизиться к красоте жизни, всю эту жизнь обманывала доверчивую практичность и в конце концов осталась одна со своим моральным уродством и куда-то сбежавшей практичностью. Потому что нельзя принимать решения самостоятельно, а отвечать за них коллективно.
Новый разум объединяет мораль, красоту и полезность в один модуль, блок, механизм еще на уровне проектирования и принятия решения. И придает этому комплексу понятий новое технологическое звучание - функционирование и дизайн. Представьте себе, что вы приобрели очень красивую варочную поверхность, а она у вас не работает. И уже нет смысла говорить о ее удобных индукционных поверхностях, о морали производителей и продавцов, да и вообще о какой-нибудь красоте.
С каждым годом в мире появляется все больше технических новинок. И они постепенно заменяют нам вещи технически «неодушевленные». Именно в мире, окруженном техникой, сегодня мы проводим большую часть дня. Техника быстро совершенствуется и потому она недолговечна, как модерн. Но, постоянно общаясь с ней, человек все-таки желает иметь дело с красивой вещью в классическом понимании красоты. Современный дизайн холодильников, бесспорно, опирается на картины Джотто, впервые открывшего за плоскостью холста объем жизни.
Минимализм - во многом технологический стиль, и его красота, прежде всего, проявляется в момент действия, как удобство функционирования и как моральное удовольствие от увиденного и происходящего. Минимализм предвосхищает век настоящей техники, где все - и стили, и красота, и польза, и мораль - будет иметь скорее не духовное, а технологическое происхождение.