Артур не уезжай – Кристина уткнулась лицом в плечо молодого человека.
- Папа даст денег пусть целый месяц живут, Артур не уезжай – Кристина аппетитно гоняет во рту звуки “р” имени любимого человека.
-Я на пять дней туда и обратно, три года не был дома, мать плохо себя чувствует-мужчина запускает руки в её волосы и прижимает голову девушки к груди. Девушка поднимает глаза и смотрит на Артура какими-то странными глазами, где-то он уже видел этот взгляд – грусть смешанная с безысходностью.
- Ну, что такое – начинает сердиться он.
- Я видела не приятный сон.
- Брось, ты знаешь, терпеть не могу эти бабьи выдумки.
- Я рассказала сон отцу а он психоаналитику.
- И что он прописал мне пить стрихнин? Артур рассмеялся от собственной шутки.
- Хорошо расскажи мне сон.
Кристина замялась.
- Две женщины тянули тебя в разные стороны, с одной стороны за руку тянула я, а другая тянула и звала - Артурчик, Артурчик.
- Без всякого психоаналитика скажу - мать хочет меня видеть.
- Да, видитесь вы и так каждый день!
Кристину давно раздражали вечерние, ритуальные видео звонки домой. Разве за день может накопиться столько событий, чтобы ими поделиться с родными на другом конце света? Чем ты завтракал, обедал, какие на тебе носки? Но Кристина, американская армянка, не посмеет она высказать возмущение на мать любимого человека, она даже не сказала всей правды, что в этом сне другая женщина была с растрёпанными, седыми волосами, с её одежды стекали струйки грязи и висели клочья тины и водорослей, а мутный взгляд был липким и засасывающим. Когда Кристина проснулась, первым словом в голове было – ведьма! Она нашла на мобильном фотографии Артура с семьей и рассмотрела лицо матери, приятная женщина с опрятной прической, но глаза выдавали её, что-то не доброе, тянущее и мутное было в её взгляде.
Артур, тоже не сказал всей правды, несколько дней назад он видел во сне мать и себя, и между ними, что-то в виде тонкого шланга висело от груди к груди, он несколько раз пытался разорвать его руками, но каждый раз мать ласково отводила его руки и говорила: “Я же твоя мама, что в этом плохого”. Утром Артур подумал – правда, нет ничего плохого, мать беспокоиться обо мне.
Кристина погрузилась в мягкое белое кресло, солнце широкой волной из окна затопляло комнату светом, до ее слуха еле доносился шум городской суеты: с одной стороны автомобильные клаксоны с соседней дороги, а с другой, детские крики вперемежку с собачьим лаем из парка. Эту квартиру нашла она и устроила интерьер, на свои вкус, остроумно соединив противоположности: прямых линий хай тека с несколькими кляксами лавандового цвета, напоминающими о Провансе. Кристина, была необыкновенным сосудом, в котором слились не только армянская кровь, но и испанская и ирландская. Две бабушки воевали за внимание и любовь внучки, несколько десятков лет, девочка металась между двух огней, то занимаясь фламенко и испанским языком, то ирландскими народными танцами. Бабушки нашивали ей костюмы, соревнуясь между собой. Она была не только хороша собой, но и имела дипломатичный характер, выражавшейся в умении обходить острые углы конфликтов, но это не влияло на ее профессиональную деятельность, где она проявляла смелость и напористость.
Кристина задумчиво стала наблюдать, как Артур собирает подарки для сестер, которые выбирали вместе, платье для матери он нашел сам, оно имело насыщенный лиловый цвет, кружевные вставки и вышивку. Тот день был счастливым: много калифорнийского солнца, удовольствие от возможности купить подарки для близких людей, любимого человека, болтать на армянском и получать радость от того, что её прекрасно понимают на другом конце света. Тогда еще жила надежда, родня приедет за месяц до свадьбы и будет участвовать в её устройстве, но Артур резко поменял намерение и решил смотаться на Родину. Ах, Артур, Артур, ты умеешь быть твердым, самостоятельным, в своей грации ты похож на молодого льва, но в глубине твоего сердца прячется нежная девушка, которая услышала нытью матери и теперь пакует чемоданы. Вдруг Кристина вспомнила слова, которые услышала в воскресной проповеди, что Бог любит и отпускает, а демон любит и душит. “Хорошо” – подумала она. “Пусть едет, а я просто буду молиться и ждать”. Кристина поднялась и стала помогать упаковывать вещи, получив в подарок нежный, благодарный поцелуй. Но расставание в аэропорту было тягостным и безнадежным, и когда Кристина проводила взглядом улетающий самолет, из глаз её брызнули слезы и она почувствовала, что чья-то невидимая рука перевернула лист в её судьбе.
Всю небесную дорогу Артур уговаривал себя, что все будет хорошо, взлет был легким, полет приятным, а когда колеса шасси коснулись взлетной полосы московского аэропорта, убедился в правильности своего поступка. На выходе три, задорные стюардессы внимательно наблюдали за Артуром, пока он доставал ветровку и прятал журнал в сумку. Изящная мулатка задиристо подмигнула ему, он в ответ тоже, но резко повернулся и стал спускаться по трапу, в след ему понеслось страстно укоризненное – “красавчик”. Он очень хорошо знал весь алфавит флирта: за “А” -взглядом, последует “Б” - слово, за “В” - предложение, только Артур любил буку “З” - вопрос – зачем. Может быть потому, что еще в детстве стал свидетелем одной истории, которую осознал, сосед Сережка, который являлся не только тезкой великого поэта, но и во внешности двойником Есенина, к тридцати годам, представлял собой удручающую картину затасканности и ничтожества. Где бы Артур, не появлялся, он ощущал на себе липкие женские взгляды. Да, он был хорош, палевый блондин, высокий, стройный, в меру подкаченный, с идеальной кожей, с прекрасными серыми глазами, обведенными густой линией черных ресниц, роскошными бровями, с тонким носом с легкой горбиной и трепетными ноздрями, а губы имели легкую припухлость, что придавала ему очарование ребенка. В юности он понял, что может покорять не только легкомысленных девчонок, но и заинтересовать солидных матрон, уставших от своих доходных мужей и оплачивающих свои удовольствия солидными гонорарами. Но для себя он сделал выбор - мужчина должен зарабатывать или физическим или интеллектуальным трудом и красота для него не награда, а искушение, с которым придется бороться всю жизнь, чтобы не расплескивать себя под ноги многих женщин.
Время до самолета вылетающего в Краснодар пролетело быстро, он успел побывать на Красной площади, пообедать в ресторане на Старом Арбате и приехать за час до начало регистрации в аэропорт.
Прильнув к стеклу иллюминатора, Артур рассматривал утопающий в вечерних огнях Краснодар каким теперь после Лос-Анджелеса и Нью-Йорка он казался уютным и маленьким, этот тихий город детства.
Толкнув знакомую калитку, он услышал приветственный лай Дружка и навстречу ему из ночного воздуха как мотыльки выскочили радостные сестра, давно поджидающие его во дворе на стульях, под деревом черемухи. Степенно сошел со ступенек крыльца отец. “Да, ладно, вам, как мухи облепили” – сказал он, ласково отодвигая девчонок, которые обсыпали Артура поцелуями. Переступив порог родительского дома, он почувствовал, как по сердцу пробежал неприятный холодок печали, который наполнял воздух и первый его глоток уже отравил душу. “Мать, вставай, Артур, приехал” – крикнул отец, приоткрывая дверь спальни. Она появилась в дверном проеме с изможденным, обиженным лицом, не поспешила подойти, а ждала, когда Артур обнимет её. На приветствие, прижалась к сыну всем телом, на что он твердо, но мягко отстранил её.
Засыпая в своей комнате, Артур вспомнил, кто смотрел на него такими же глазами как Кристина в тот день перед расставанием. Первой девушкой, которую привел Артур домой, была одноклассница, Марина. Они пили чай с бисквитом, Карина была ласкова и заботлива, когда Артур пошел провожать подружку, мать неожиданно позвала его переодеть брюки, почему-то ей захотелось их постирать, пока Карина искала джинсы на замену, а Артур переодевался, во дворе начался шум и крик. Оказался отвязанным пес Тобол, который очень сильно напугал девочку, и не только её, но и вернувшегося после работы Арсена, который избил собаку и через три дня она издохла. Вот, тогда-то и увидел Артур этот долгий грустный взгляд, которым смотрела теперь на него Марина, они перестали встречаться. Потом Неля, девочка- гимнастка из Дворца Спорта. Через улицу от дома, где жила семья Акопян, был пруд, место отдыха всей округи, туда стекался народ с первыми лучами весны на пикники с шашлыками и особенно в две, три недели в августе на водные процедуры, когда от жары нет покоя ни днем, ни ночью особенно в многоэтажном, близлежащим микрорайона. Арсен рассудил, что если на стене висит ружье, то оно когда-нибудь выстрелит, то если поблизости есть пруд, то кто-нибудь в нем когда-нибудь утопнет. Так как никто из девочек не проявлял интереса к воде, то Арсен записал сына на занятия по плаванию во Дворец Спорта и остался доволен своей предусмотрительностью. Вот, однажды перед соревнованием Артур, вернулся домой с подружкой, он перепутал, спортивный костюм или мать по ошибке не тот положила, и пока он укладывал вещи в сумку, Неля упала с лестнице, которая вела на цокольный этаж. Она бы не смогла расшибиться на смерть на этих пологих ступеньках, но два пальца на ноге были сломаны, и соревнования в этот раз в её жизни не случились. И опять этот взгляд. Неля стала избегать Артура, но до него дошли слухи, что в своем падении она обвиняла его мать, но когда он захотел поговорить, девушка смущенно сказала: “Просто, она так неожиданно появилась из темноты и так близко подошла, что я испугалась и поскользнулась”. Через полгода вместе со школой Артур закончил и свою спортивную деятельность, получив второй разряд, пачку грамот и связку медалей за участие в соревнованиях. Третий случай был не менее неприятным, на втором курсе института Артур надумал жениться, он влюбился. Русская девочка - Наташа, папа – доцент университета, мама – врач, самое интересное в этой паре было, то, что все отмечали, несмотря на разность наций, они походили друг на друга как брат с сестрой, идеальная кожа, схожий овал лица и детские губы. Решившись заявить о своем намерении, Артур привел девушку в дом, познакомить с семьей. Обед проходил в добродушной обстановке, Арсен был очарован будущей невесткой, но в движениях Карины читалось подавленное раздражение и напряжение. Через час застолья, девушка спросила у старшей из сестер, где находиться туалет, а так как Арсен затеял ремонт и менял сантехнику, то до туалета пришлось бежать в конец огорода, потом девушка долго мылась в летнем душе и попросила Аню вызвать такси, куда села через тридцать минут, отворачивая от Артура заплаканное лицо. Напоследок, она повернулась и посмотрела знакомым бесконечно, грустным взглядом. На следующее утро, Артур проснулся с мыслью ухать по студенческой программе в Америку и да же не потому, что случилось вечером, а просто пришла такая мысль. Он давно хотел это сделать, но стеснялся попросить для поездки у отца деньги. На удивление Арсен легко согласился и все последующие действия, тоже не вызвали затруднений. Теперь засыпая в своей подростковой кровати, которая стала для него короткой, он подумал, что Кристина далеко и с ней плохого ничего не должно случиться.
Последующий день, пролетел быстро за бесконечными застольями и разговорами с родней, друзьями, соседями. Как, там Америка?
На второй день пребывания Артура дома, семья Акопян, была приглашена на свадьбу к двоюродному брату по отцовской линии. С детства Артур любил свадьбы, любил то ощущение единения большой группы людей, которое хорошо можно осознать еще в нежном возрасте, бегая между ног взрослых. Замечательная армянская свадьба, где традиция встречается с современностью, когда самобытность открыта новому, звуки дудука сменяет электронная музыка, а лезгинку, конвульсии молодежного хип-хопа. Первый тост, за всех погибших в Карабахе и Спитаке, второй за новую армянскую семью, где за столами ведут разговоры, какие вели и десять лет назад и тридцать, и сорок и все тысячи: о детях, о родителях, о благополучии, о рождении, о болезни, о смерти. Артур вышел из зала во двор, подышать вечерним воздухом. Ресторан, где игралась свадьба назывался “Шанхай”, его построил выходец из Китая, армянин по происхождению, праправнук бежавшего из Красной России, московского фотографа. Артура, быстро окружила молодежь: “Как, там Америка”? “ Так, я не в Америке живу” - улыбнулся Артур.
-Э,как, твой отец сказал, в Америке?
-Я живу в Лос-Анджелесе, район Малая Армения, свое телевидение, свои школы, свои газеты, своя церковь. Я жил немного в Нью-Йорке, когда приехал, а потом перебрался туда.
-Вот, как – ребята одобрительно загудели.
-Что, касается американцев, есть хорошее, молодежь рано старается стать самостоятельной. Смотришь, школяр какой-нибудь, а уже менеджер в закусочной. И ты – лузер, если взрослым живешь с родителями. Но мы с Кристиной, не хотим становиться стопроцентными американцами. Легко, можно заработаться.
-А когда свадьба, то?
-Через месяц.
-Кристина, художница, графический дизайнер, есть заказы на рекламу, два дня преподает в колледже, ведет в ютубе свои уроки может из дома работать.
-А сам?
-Работа у меня разъездная, с компьютерами, мечтаю туда дальше, заработать на мастерскую, как типа, у дяди Месропа, по стеклу, например. Не большой я любитель офисов, слишком много в них политики. Я простой человек.
- Ладно, я пошел – Артур увидел, через окно, что мать сидит одиноко за столом, она всегда была одна, не очень её жаловали местные матроны, все разговоры её начинались с Артурчика и заканчивались Артурчиком, но что, делать, у других матерей были, свои Артурчики.
Кто бы только знал, как тяжело быть для другого человека – всем: и альфой и омегой, вселенной, целью, смыслом, надеждой. Как тяжело быть иногда любимым, когда другой человек, просто весит на тебе со всей тяжестью бытия неразвитой самостности. Коварное слово любовь, одни отдавая свою жизнь думают, что служат великой миссии, другие, принимая этот подарок, абсолютно уверенны, что именно они и любят, требуя все больших и больших жертв от любимых. Это две параллельные системы координат, где в одной точке отчета, стоит – Ты, а в другой - Я. Есть еще одна система координат, вечного равновесия и гармонии, где начало отчета по абсциссе Ты и Я, а по ординате – Он.
Артур подошел к матери и протянул ей руку, ласково обнял и повел танцевать, люди на танцполе медленно расступились и они оказались в середине. Многие женщины с завистью смотрели на этот танец: “Как же сын, её любит”.
Артур с трудом засыпал, ночь была жаркой, отец не хотел ставить кондиционеры из-за двух, трех недель не выносимой жары в августе. В три часа он забылся в объятьях страстной любовницы - южной ночи. Утром, помыкавшись в ещё спавшем доме, Артур обмылся в летнем душе. Встал отец, а потом и Аня, стали готовить обед, попив чай с ними и изрядно вспотев, Артур взял полотенце, отправился окунуться в пруду. “Быстрей возвращайся, туда-сюда, шашлык начну жарить” – сказал отец. “Окей” – улыбнулся Артур.
На берегу, уже были люди, двое малышей играли у кромки воды, и парочка сидела под кроной деревьев. “Уже, забили место, сегодня воскресенье, много народу будет, жара” – подумал Артур. Мужчина помахал рукой в знак приветствия, он в ответ тоже, но кто это был, Артур не узнал. Он любил воду, как можно не уметь плавать, по ней не нужно бить и сопротивляться, нужно поймать движение водной субстанции, чтобы овладеть ей. Вода как парное молоко обступила тело и повлекла за собой, давно он не плавал, не очень много времени у него было для пляжа в Лос-Анджелесе. Каждое воскресение, он с семьей Кристины был на службе, потом обед в их доме, вот и конец выходным. Доплыв до середины пруда и уже повернув, Артур неожиданно услышал абсолютно отчетливо, что кто-то его позвал: “Артурчик”. Он обернулся, ему показалось, он увидел, на том берегу силуэт матери и в тот же момент осознал фатальности ошибки. От резкого поворота, он ощутил пронизывающую боль в бедре, судорога ударила током. Артур не растерялся, попытался лечь на воду и стал кричать, но нога превратилась в оглоблю, которая предательски тянула в низ. Дети забегали по берегу, мужчина побежал к лодке за двести метров, женщина стала надувать матрас.
Его тело принесли и положили на длинный обеденный стол, под виноградником. Вечером привезли гроб, переодели, вода не успела испортить лицо, он лежал нарядный как жених. Когда стали собираться люди, Карина вышла из дома, одев на себя несколько платьев и повесив все украшения, что нашла, взяла в руки огромный букет цветов. Она обрывала лепестки, бросала людям под ноги, пританцовывая, говорила: “Смотрите, какую я нашла невестку для сына! Лучше всех”! Потом, придя в себя, резко падала ниц, перед гробом рыдая, то медленно поднявшись, пыталась качать гроб и ласковым голосом начинала петь армянскую колыбельную. Потом неожиданно срывалась в неистовую пляску в которой грациозный танец горской девушки сменялся движениями русской хороводной, а заканчивался цыганочкой, в этот момент, казалось, что для неё звучали все дудуки и все бубны мира,а в реальности глубокую тишину разрезали назойливые звуки мух вьющихся вокруг лампы накаливания. Все чувства сразу теснились в груди Карины: вины, неразделенной любви, безудержной нежности. Бездна призывала бездну в её сердце! В воздухе висел сладкий, липкий запах израненных цветов валявшихся под ногами и в гробу.
Арсен наблюдал за происходящим в оцепенении от недоумения, ни как привычное не могло совпасть с действительностью и его рациональная, мужская душа была в растерянности, чтобы найти опору в окружающих, он перевел взгляд на тех немногих, кто осмелился зайти во двор. Почти у всех стоящих, в глазах удивление смешивалось со страхом, у кого-то с презрением, кто-то даже прятал ухмылку на губах, а у кого-то сочувствие соединялось с фарисейским превосходством. Безнадежно всматриваясь в лица, Арсен увидел глаза старой армянки, которую встречал на рынке. Её взгляд его поразил, как будто все это, она видит не в первый раз, как мать пляшет возле гроба сына и в невестах – смерть. Это были глаза вековой мудрости древнего народа, который знает все и обо всем. Тут Арсен ощутил чье-то прикосновение, он обернулся и увидел заплаканное лицо соседа, дяди Вани, которого недолюбливал, из-за того, что он сильно пил и когда его накрывала “белая” гонял домашних по улице. Дрожащим голосом, заливаясь слезами, дядя Ваня сказал: “ Арсен, давай скорую вызову! У меня есть врачиха знакомая в психушке, привезут Карину на кладбище, попрощаться. А то вон, посмотри”. Арcен оглянулся, за забором стояла толпа, никто не решался даже смотреть а ни, то, чтобы переступить порог. Он мотнул головой в знак согласия, дядя Ваня вылетел стрелой со двора. Тут почему-то Арсен вспомнил, болтовню молодого ученика автомеханика, Володьки который любил рассказывать интересные истории о знаменитостях. Одна из них гласила, что у родителей Сальвадора Дали до рождения гения, был еще один сын, его тоже звали Сальвадором Дали и умер он в младенчестве, а когда всемирно известный художник ходил ребенком в школу, то путь его лежал мимо кладбища, через ограду которого он мог видеть могилу с надписью Сальвадор Дали. Арсен терпеть не мог, этого Сальвадора Дали считая сумасшедшим, видел его по телевизору, но теперь мудрые глаза старой армянки, заплаканное лицо дяди Вани и эта история, почему-то успокоили его, примеряя жизнь с сюрреализмом смерти.
Карину, привезли на кладбище на следующий день, теперь если бы её увидела Кристина, она сразу признала в ней, ту женщину из сна, растрепанные волосы, мутные, бессмысленные глаза, исколотые руки. Выпустили её из больницы, только по весне, вела она себя покорно, но иногда сбегала на кладбище, где её искал Арcен и однажды нашел мертвой, обнимающей могилу сына, её сердце ставшее рингом борьбы без правил для чувств, разорвалось. Похоронили Карину в лиловом платье с вышивкой и кружевом на груди.
В мае, когда даже на юге, весна порою отступает, и начинаю лить холодные дожди, а небо становиться, по-осеннему свинцовым на пороге появилась сестра бабушки Арсена, тетя Азгуш, которой было уже восемьдесят пять лет, в сопровождении сына Левона. Арсен очень удивился и насторожился, он знал из сплетен родственников, что она давно и тяжело болела. Но, что её заставило преодолеть не легкий путь и появиться на пороге дома внучатого племянника? Когда ритуал приветствий и соболезнований был закончен, тетушка грузно опустилась на диван за обеденным столом, засуетились девчонки, накрывая к поминальной трапезе. Ели молча, Арсен напрягся всем нутром, он был абсолютно уверен, его ждут неприятные новости. Тетя Азгуш сделала еле заметный знак девочкам, чтобы они покинули кухню, тяжело вздохнув, она сказала: “Прости меня, Арсен, скоро и я уйду в мир иной”.
- За что тебя простить, у меня на тебя не было никогда обид – ответил Арсен, ощущая тревогу.
- Прости и бабушку Ануш, прости нас сынок.
- За что?
Подперев голову руками, тетушка еще раз тяжело вздохнула.
- Артур не был твоим сынок.
Из груди Арсена вырвался вопль.
- Э,что еще за армяно-бразильский сериал? – завопил он.
- А чей? Нет, нет – крикнул он. О, не отвечай, я знаю! Айка! Да!
Он вскочил из-за стола, и стал ходить по кухни.
- Да, я дурак, тогда, Колька мне как-то, что-то говорит, сын на тебя не похож, а я принес альбом, тычу, ему на Айка, говорю, на дядьку похож, погиб в Спитаке, а Светка Мисропова его под столом ногой пинает.
Арсен остановился и опешив от посетившей его мыли, выпалил: “Так, вы все знали”!
Тетя Азгуша в знак согласия покачала головой.
- Старые ведьмы, теперь мне все ясно и как вы меня с Маринкой развели и как Каринку подсунули, я тогда мальчишкой был, с армии только вернулся.
- Вы мне жизнь испортили – завопив неистово, Арсен ударив кулаком по столу перед самым лицом старухи.
- У меня, не было жены! Это не жена была, это было приведение, конечно, если бы денег больше, давно бы завел другую.
Как девчонки подросли, так они и готовили и в доме убирали, а она только и знала Артуру стирать, да наглаживать, да в огороде копаться. Одолжение сделала, за меня вышла! Он рухнул на стул и зарыдал. В дверях кухни показалось заплаканное лицо Ани, Арсен мотнул головой, чтобы она ушла. Бабушка Азгуша, мудро выжидая когда, первая пена негодования сошла, продолжила разговор.
- Артур был хорошим тебе сыном, и ты был ему хорошим отцом, тебя все за святого считают.
Арсен приподнялся облокотившись на руки и дыша гневом в лицо старухи, прорычал: “ А, я вас просил делать из меня святого”.
Потом обмякнув, он расплакался: “Да, Артур был, хорошим мальчишкой, весь район с ним пришел прощаться. Что ей, вообще надо было, какие девчонки хорошие. Аня как после школы начала маникюры делать и в салоне и по домам, ни копейки не просила, Каринка институт заканчивает и немецкий тебе и английский, и французский, а Кира, вот, видишь рулеты, она готовит, девчонки двенадцать всего.
- Не знаю сынок, кто в этом виноват и как надо было поступить, не смогла она смириться. Вот, демон и замучил. Ты же знаешь, её воспитывала бабушка и старшая сестра, родители погибли. Ну, приехал Айк на свадьбу к брату, а тут Каринка. Влюбилась, Айк, да Айк. Он уехал, а она к Ануш, приходит - я беременная, мы даже не поверили. Сестра Айку звонить, вечером поговорили, а утром землетрясение. С горем пополам уговаривали её выйти за тебя, не хотели, чтоб что-нибудь случилось и позора боялись.
- А, позора боялись, видела бы ты тот, позор, который я видел, и который девчонки видели. Теперь каждый, кто к ним посватается, будет говорить, а это те, мать, которых плясала на похоронах сына. Вот, это позор! А то, что молодая девчонка, забеременела, это не позор.
- Это сейчас ты говоришь, все умные, а раньше. Кто думал, что так вылезет. Огрызнулась старуха.
- Все понятно свой позор, вы жизнью моей заткнули.
- Вы, кажется, жили не плохо, когда Артур родился, она его так любила, мы и успокоились.
- Да, я с Каринкой уже лет пять как не жил, просто тянул лямку. Теперь задним умом понимаю, что отец мой недолюбливал её, косо смотрел. А Артур? Арсен вопросительно посмотрел на старуху.
- Нет, нет, Артур тебя считал отцом. Айк не был сыном твоего деда.
- Э,да хватит!
- Твоя бабушка была в юности влюблена, а отец её, прадедушка твой Аванес не дал ей выйти за Карена. Вот, бабушка твоя прожила двадцать пять лет с твоим дедом, потом он умер, а Карен тоже был один к тому времени, вот они и сошлись, Айка она родила в сорок девять лет, на три года старше тебя.
- Прям не жизнь, а сплошной сюрреализм - вздохнул Арсен.
Бабушка Азгуша испуганно посмотрела на внучатого племянника: “Э, зачем ругаешься сюризм, сюризм”.
“Да, думаю, может мне картины начать рисовать, а то на мою несчастную жизнь, слишком его много” - горько усмехнулся Арсен.
Дождь прекратился, и яркие лучи солнца освятили кухню, залаял пес. “Аня, проводи, покупатели пришли” – крикнул Арсен дочери.
- Продаешь? – спросила старуха.
- Карапетянам оставлю деньги, пусть Артуру в августе поставят памятник, а Каринке на следующий год. А мы в Армению уедем.
По набережной, под кружевной тенью пальм красивая молодая женщина катила двухместную детскую коляску, высоко над головой самолет рассекал небесное пространство. Малыш, показывая пальцем вверх, надувая щеки и выпячивая губы, загудел. Мать взяла его на руки, и они оба стали смотреть в след самолету, девочка в коляске захныкала. “Да, отдаю я тебе твоего Артурку, не плачь” – женщина поцеловала малышку.
Больше интересных статей здесь: Психология.
Источник статьи: Сальвадор Дали, старуха и Дядя Ваня.