Крушение доверия закрывает перед человеком путь к личной цели — целостности и продолжительным, беспричинным переживаниям радости. И это еще не все; ущербному в доверии человеку надо постоянно отгораживаться от переживания пустоты и отчаяния, которые удерживаются у него внутри и не могут выйти на поверхность. Следствие этого — ущемление энергии, нарушение ее нормального излучения и сложности самовыражения «Я есть».
Вместо того чтобы принять заботу своего «Я есть», такой человек полагается на верования, управляющие его поведением; некоторые из них, по сравнению с интуитивной заботой «Я есть», не что иное, как самые настоящие суррогаты. Система верований вырастает на переплетении личностных желаний и страхов. В той или иной степени системы верований подчиняют себе единение самосутей. Созвучно нашей теме высказывание великого французского философа Руссо: «Человек рождается свободным, но всюду его можно встретить в цепях», а Жан де Лафонтен вторит ему словами: «Какой смысл в хорошей жизни, если ты не свободен?».
У огромного большинства людей через бессознательное излучается вовсе не «Я есть», которое могло бы в этом случае определять их дальнейшие действия; вместо этого всю власть прибирает к рукам сознательное, действующее по правилам, установленным системой верований отдельного человека.
Сознательное использует эго в качестве жандарма, следящего за уровнем личного разумения, и делает свое дело со слепым фанатизмом. Оно заставляет человека «ходить по струнке» и соблюдать правила, закладывающие основу его системы верований. Для внушения покорности оно пользуется страхом, а для наказания — болью.
В таком состоянии и речи не может быть о том, чтобы человек самостоятельно задался вопросом, законны ли эти правила. От него просто требуют их выполнения. Не имеет значения, откуда они произошли. Не имеет значения, что по большей части эти правила — просто обломки старого багажа, мыслей и чувств, «подаренных» человеку семьей, школой и обществом. Не имеет значения, что они не отвечают его желаниям и стремлениям, что они — порождения желаний и страхов, что у них нет корней в «Я есть» и что они — продукты незащищенности, идущей от ущерба доверия к себе. Имеет значение лишь то, что «Я есть» остается в тюрьме, а сознательное продолжает править его владениями.