Время шло, сменяя один тягостный день другим. После девяти дней поминок Лена уехала, а Сергей остался. Я боялась даже заикнуться о его отъезде — мысль об одиночестве в опустевшей квартире повергала в ужас. На работе коллеги старались поддержать, облегчить нагрузку. Я ценила их участие, но даже любимая работа потеряла всякий смысл. Я лишь отбывала часы, чтобы поскорее вернуться домой, к Сергею. Только рядом с ним острая боль ненадолго притуплялась, становилось чуть легче дышать.
Забота и иллюзия
Он взял отпуск и ухаживал за мной с трогательной, почти отеческой заботой, как за тяжелобольным ребёнком. По сути, я им и была — беспомощной, цепляющейся за него, как за единственную опору. Он всё понимал, жалел, был готов помочь в любой момент. Но ночью он уходил спать в зал. А мне так отчаянно хотелось прижаться к нему, свернуться калачиком и забыться в сне, пока душа не заживёт. Однако он не делал ни шага навстречу, и я не решалась спросить, боясь разрушить хрупкое равновесие. До той самой ночи.
Ночной разговор
Как-то раз я вышла ночью попить воды и застыла в коридоре, услышав его тихий голос из гостиной. Он говорил по телефону с кем-то, и в его тоне была нежность, которую я уже не надеялась услышать в свой адрес. «Кися, ну потерпи ещё немного, — уговаривал он. — Пойми, пупсик, я не могу сейчас оставить её одну. С неё будто кожу содрали… Да, мне её жалко. Я тоже потерял ребёнка, но я сильнее. Она всегда была ранимой, а сейчас — просто открытый нерв… Конечно, мы спим отдельно! Не ревнуй, солнышко. Я тоже ужасно скучаю. Ещё чуть-чуть, и я вернусь. Спокойной ночи! Целую».
Крах надежд
Я на цыпочках вернулась в спальню. Меня била крупная, неконтролируемая дрожь, сердце колотилось так, будто хотело вырваться из груди. Вся его забота, его присутствие — всё это была лишь жалость. Он скучал по другой, по этой «Кисе», а я была обузой, помехой на пути к его счастью. Господи!
Обратите внимание: Феромоны – потенциальные участники вашей сексуальной жизни .
Какая же я была дура, позволив себе поверить, что хоть что-то для него значу. Лёжа под одеялом, я тряслась в лихорадке отчаяния. Теперь меня уже ничто не держало в этой жизни. Я не хотела и не буду жить.Прощание с миром
На следующее утро я сделала вид, что иду на работу, а сама отправилась по аптекам. В пяти разных местах я купила пять упаковок сильнейшего снотворного. Я понимала, на что иду, но мне было всё равно. Я бродила по городу, прощаясь с местами, связанными с памятью о Ёлочке: сидела на наших скамейках, долго смотрела в том садике, куда она ходила, на играющих детей. Я совсем замёрзла, но уже не чувствовала ни холода, ни страха — только пустоту и решимость.
Последние приготовления
Вернувшись домой, я сказала Сергею, что у меня разболелась голова и я отпросилась с работы. Попросила не беспокоить. В спальне я плотно закрыла дверь. К счастью, на тумбочке стоял графин с водой — не пришлось идти на кухню и рисковать, что он что-то заподозрит. Я высыпала все таблетки на лист бумаги. Аккуратная горка обещала покой и избавление от невыносимой боли. Я уже собралась принять их, когда вспомнила о Лене. Ей я должна была сказать последнее «прости». Я вырвала листок из блокнота и написала: «Леночка, милая, прости меня, если сможешь. Я ухожу к маме и Ёлочке, потому что не могу без них жить. Благодарю тебя за всё добро. Ты — лучшая подруга. Не плачь, там мне будет лучше». Потом, после паузы, добавила ещё несколько строк: «Сережа, спасибо за те семь лет счастья и за поддержку сейчас. Будь счастлив!»
Точка невозврата
Затем я выпила все таблетки, что лежали передо мной, и легла в кровать. Я лежала совершенно спокойно, думая о том, что скоро наступит вечный покой и никакая боль больше не сможет до меня дотянуться.
Больше интересных статей здесь: Отношения.
Источник статьи: Свет жизни. Глава 4..