«ДОРИС»
Начало контракта
Жизнь судового механика
Глава первая: Владивостокские раздумья
Лавров загнал машину в гараж и не спешил выходить. На улице стоял привычный для середины января владивостокский мороз в минус пятнадцать, а в гараже было хоть и прохладно, но всё же гораздо комфортнее. Одетый в тёплую дублёнку, он чувствовал себя почти уютно, в то время как за стенами бушевал пронизывающий ветер.
Мысли одна другой мрачнее лезли в голову. Лавров находился на берегу с сентября, и пора было собираться в очередной рейс. Однако письмо из Голландии, полученное недавно, всё испортило. Компания сообщала, что по состоянию здоровья не может вернуть его на прежний контейнеровоз, предлагая взамен судно поменьше и с меньшей зарплатой. Лавров понимал, что на маленьких судах экипаж машинного отделения обычно состоит лишь из старшего механика и моториста — опыт, который он уже пережил и повторять не хотел. На прежнем же судне, «Херм Кипе», работали целых пять человек, включая филиппинцев, и первый контракт там прошёл отлично. Второй же контракт оказался настоящим испытанием.
Всё изменилось, когда судно поставили на новую линию. Первым портом был Роттердам: четыре часа хода вверх по дельте Рейна и за сутки — три-четыре перешвартовки к разным причалам. Контейнеры не подвозили к судну — судно само подходило к ним. При проходе узкостей Лавров, как старший механик, обязан был находиться в центральном посту управления (ЦПУ), следя за работой всех механизмов и будучи готовым мгновенно устранить любую неполадку.
При перешвартовках все механики, кроме мотористов, также должны были дежурить в ЦПУ. Мотористы же работали только с восьми утра до пяти вечера. Вторым портом был Антверпен — в двенадцати часах хода от Роттердама, с аналогичными сложностями на реке Шельде. Затем следовал Гамбург с долгим входом по Эльбе и пятью перешвартовками за сутки. После — Кильский канал, где тоже требовалась постоянная бдительность, а затем Гдыня, Гданьск, Рига, Таллин, Балтийск, порты Швеции или Финляндии и, наконец, Санкт-Петербург.
Этот бешеный ритм длился неделю. В Питере судно стояло до двух суток, затем два дня перехода обратно к Кильскому каналу — и круг повторялся. Механики спали урывками прямо на рабочих местах: второй механик — на двух креслах в ЦПУ, электромеханик — на матрасике за щитом, Лавров — на диванчике в запасной каюте. Немецкие механизмы работали безотказно, но люди валились с ног от усталости и недосыпа. Лавров, проходя по палубе, спотыкался о спящих матросов-филиппинцев. Даже капитан-немец однажды шёл по коридору, буквально засыпая на ходу и ударяясь о переборки.
У самого Лаврова начало скакать давление, появились перебои в сердце. После трёх месяцев такой работы он попросил капитана направить его к врачу. В Гамбурге врач рекомендовал обследоваться дома, выписав таблетки. Через пару недель Лаврову прислали замену, и он улетел. Можно было бы дотерпеть до конца контракта, но страх за свою жизнь взял верх — ведь ему уже шёл пятьдесят девятый год.
Теперь, сидя в гараже, Лавров размышлял о будущем. Обращаться в «Фескоконтракт» было неудобно — он привык сам искать работу. Оставался Петрович. С этой мыслью Лавров вышел на ледяной ветер.
По пути домой он зашёл в магазинчик, который в шутку называл «Тормозом». Там было тепло и уютно, хотя цены — запредельные. Лавров купил банку пива, вышел на улицу и, стоя у крыльца, медленно пил, пытаясь привести мысли в порядок. Ветер выл, снежинки кружились — казалось, сама злоба окружающего мира воплощалась в этой метели. Лавров чувствовал свою ненужность и отрешённость.
Внезапно его осветил свет фар джипа, ехавшего прямо на него. Лавров отскочил, но джип остановился, и из него раздался знакомый голос: «Олег Иваныч! А я бы рекомендовал вам смотреть по сторонам — так недолго и под колёса угодить». За рулём сидел Андрей Молчанов — старый знакомый, с которым Лавров работал тридцать лет назад. Год назад Молчанов, уже будучи директором судоходной компании, предлагал ему работу, но тогда Лавров отказался.
Теперь Молчанов снова улыбался: «Ну что, подумал над моим предложением?» Лавров, ошеломлённый, пробормотал, что забыл. «Ничего, — уверенно сказал Андрей, — но мне нужно с тобой серьёзно поговорить». Они зашли в магазин, в угол у автоматов с водой. Молчанов объяснил: через пару недель компания получает в Южной Корее новый балкер, а круинговое агентство не может найти достойного старшего механика. «Не возьмёшься?» — пристально посмотрел он на Лаврова.
Предложение было неожиданным. Лавров, по привычке, задал ключевые вопросы: о судне и зарплате. Молчанов ответил, что стандартный оклад старшего механика — 4500 долларов, но для Лаврова может сделать исключение и добавить персональную надбавку в 500 или 1000 долларов. Лавров возразил: его предыдущая зарплата была 7000, а контракты — по четыре месяца. Молчанов парировал: судно новое, контракт можно сделать на шесть месяцев. Он протянул визитку: «Завтра приходи в офис. Мне очень нужен опытный старший механик».
Лавров колебался, но Молчанов уже взял быка за рога: «Завтра всё обсудим. Я скоро улетаю в Сингапур, так что не тяни». Пожал руку и ушёл. Лавров остался один, обдумывая услышанное, а затем, закутавшись в дублёнку, почти побежал домой, спасаясь от ветра.
Дома его встретила жена Нина. Учуяв запах пива, она начала выговаривать, но, взглянув на мужа, сменила гнев на беспокойство: «Что случилось?» Лавров рассказал о встрече с Молчановым. Нина напомнила: у него и контракты длиннее, и зарплаты меньше, да и экипажи русские — с ними работать сложнее. Лавров согласился, но его манило новое судно: «Сколько можно дерьмо разгребать? Хочется и на новом попробовать». Нина вздохнула: «Ты уже всё решил. Знаю я тебя — если что в голову засело, не выковырять». Она ушла в комнату, грустно заметив, что снова останется одна на долгие месяцы.
Лавров понимал её правоту, но морская работа была его судьбой. Он положил визитку Молчанова в ящик стола, решив сначала позвонить Петровичу. С этой мыслью он лёг спать пораньше.
Утром его разбудил звонок Молчанова. Тот бодро интересовался, что Лавров надумал. Лавров, ещё сонный, ответил, что не решил. Молчанов настаивал: «Приезжай в офис, обсудим детали». Лавров сослался на то, что жена на машине. Договорились встретиться после двух часов.
Лавров размышлял о предложении. Работа в русском экипаже сулила зависть, сплетни и подводные камни, от которых он отвык за годы работы в иностранных компаниях. Там всё было чётко: выполняй обязанности, получай зарплату. Здесь же — всё сложнее.
Нина, вернувшись с работы, сразу всё поняла: «Езжай, езжай. Тебя же не переубедишь». Лавров, избегая её взгляда, быстро собрался и поехал в офис.
В приёмной его встретила стройная секретарша и провела к Молчанову. Тот был любезен, но Лаврова насторожила эта нарочитая слащавость. Молчанов сразу перешёл к делу: «Ну, что надумал?» Лавров попытался говорить о договоре на бумаге, но Молчанов перебил: «Контракт на шесть месяцев, оклад пять тысяч. Больше не могу — не поймут». Лавров начал возражать, но Молчанов парировал: «Зато судно новое! Ты сколько раз на новых работал?» Затем он направил Лаврова к Бондареву, техническому специалисту, а потом — к капитану-наставнику по безопасности Газарову для аттестации.
Бондарев, оказавшийся старым знакомым по пароходству, расспрашивал Лаврова о прошлой работе и удивился, почему тот соглашается на меньшие деньги. Лавров ответил, что хочет опыта приёмки нового судна. Бондарев рассказал, что судно современное, с двигателем «МАН – Бурмейстер и Вайн» последней модификации. Лавров заметил, что уже работал с такими двигателями, даже отправлял рацпредложения по форсункам. Бондарев, впечатлённый, направил его к Газарову.
Газаров, поджарый седоватый мужчина, провёл жёсткий допрос по СОЛАСу, МАРПОЛу и МКУБу. Лавров ответил на все вопросы, и Газаров назначил на завтра продолжение: изучение документов компании. Затем Лавров вернулся к Молчанову. Тот объявил: «Ты понравился всем. Завтра приходи к девяти, побеседуешь с экономистами и юристами, потом подпишешь контракт». Лавров был ошарашен — его фактически приняли на работу без его окончательного согласия.
Он спросил о зарплате. Молчанов подтвердил пять тысяч, но Лавров высказал главное беспокойство: у жены обнаружили уплотнение в груди, нужна операция, и он должен быть дома к августу-сентябрю. Молчанов пообещал: «Шесть месяцев — так шесть». Он велел завтра съездить в круинг, взять направление на аттестацию и согласовать контракт. «Через неделю вы летите в Корею. Времени мало», — добавил он.
Лавров вышел, сел в машину и долго сидел, не в силах осознать произошедшее. Он ехал домой, думая, как сказать Нине. Та, открыв дверь, всё поняла без слов. В её глазах была тоска. Она обняла мужа, постучала пальцем по его лбу: «Дурак ты, дурак. Ну, делай, как хочешь», — и ушла в комнату. Лавров, растерянный, сел за компьютер, повторил документы по МАРПОЛу, СОЛАСу и МКУБу, затем вернулся к жене. Та молча смотрела сериал. Он взял её за руку, поцеловал в глаза: «Спокойной ночи, родная».
Глава вторая: Хлопоты перед отъездом
Утром Лавров поехал в круинговую компанию, расположенную в здании бывшего пароходства. Его встретили Василий Петрович и Борткин — старый знакомый по отделу кадров. Василий Петрович вручил проект контракта, где значились оклад 4500 долларов и срок восемь месяцев. Лавров возмутился: «Должно быть пять тысяч и шесть месяцев! Я договаривался с Молчановым!» Василий Петрович развёл руками: контракты стандартные. Лавров отказался подписывать, и ему пришлось ехать обратно к Молчанову.
В офисе Молчанов раздражённо объяснил: «Зарплата будет пять тысяч, но в контракте пропишем 4500, а остальное — отдельным соглашением, чтобы избежать сплетен. Про шесть месяцев я просто не успел позвонить». Он тут же связался с Василием Петровичем и всё уладил. Лаврову пришлось согласиться.
Он отвёз Нину на работу, пообещав забрать вечером, и вернулся в офис для сдачи аттестации. Первым делом зашёл к суперинтенданту Мише — своему однокашнику. Тот предупредил: «Ох, и головняк ты себе выбрал», — и направил к капитану-наставнику, механику-наставнику, экономисту и юристу для подтверждения английского.
Экономист, худощавый мужчина, сообщил план: первая группа поедет в Корею, примет судно, затем — Канада, США (Портленд), Австралия. Задача Лаврова — дважды в сутки отправлять отчёты по топливу: один чартеру, другой — в офис по Владивостокскому времени в 9 утра. Лавров сразу представил, как придётся вставать среди ночи в разных часовых поясах, но успокоил себя: у него есть программа для расчётов.
У юриста Лавров бегло прочёл текст на английском о балластных системах, пересказал его, и юрист удивился: «Вы один из первых, кто так хорошо ответил». Лавров пояснил: «Технический английский — моя работа, 12 лет практики». Аттестация была пройдена.
Юрист, услышав ответ, лишь протянул «А…» и, удовлетворившись, поставил подпись на обходном листке Лаврова.
Следующим пунктом стал кабинет механика-наставника. Михаил Николаевич повторил вчерашние наставления и направил Лаврова к Газарову, добавив, что тот очень ждёт встречи.
Газаров, вопреки обыкновению, встретил Лаврова стоя и пожал руку. Затем он вручил ему две объёмные папки, пояснив, что дополнительных вопросов нет, но необходимо изучить внутренние документы компании по МКУБ (Международному кодексу по безопасности и управлению судном). Беседа, по его словам, состоится после прочтения.
Папки и вправду были солидными: одна толщиной около семи сантиметров, вторая — чуть меньше. Лавров устроился за столом рядом с наставником и погрузился в чтение, которое затянулось почти до пяти вечера.
— У меня в глазах начинает двоиться, — признался он, наконец, Газарову.
Тот взглянул на него поверх очков и усмехнулся:
— Что ж, пора закругляться. В 5:15 у нас совещание. Сдавай папки и можешь ехать. Завтра — к девяти.
Размяв затекшую спину, Лавров вернул документы и отправился домой. В голове уже строились планы на завтра: отвезти жену Нину к восьми утра, а потом снова взяться за эти папки.
Трудный разговор в машине
К восьми вечера он уже ждал Нину у работы. Та села в машину с явно расстроенным видом. Лавров обнял её за плечи, притянул к себе и поцеловал.
— Что случилось? Почему такая хмурая?
Она отстранилась:
— А как ты думаешь? Всё просто замечательно! Муж уходит в рейс на восемь месяцев! — её голос начал дрожать от нарастающих эмоций.
— На шесть, — поправил Лавров, едва вставив слово.
— Ах, да, я и забыла — на шесть! — раздражение Нины уже переливалось через край. — Полгода одной! Мне всё это ужасно надоело!
Лавров понимал, что ситуация накаляется. Женская логика в такие моменты могла быстро привести к ссоре.
— Я же не на войну ухожу. Вернусь. У нас же всегда так было. А потом, когда вернусь, мы вместе куда-нибудь махнём, в тёплые края, — он снова попытался заглянуть ей в глаза, и в них мелькнула чуть заметная теплота.
Нина смягчилась, но продолжала выговаривать:
— Я думала, ты договоришься на четыре месяца, как раньше. Я уже привыкла к такому графику. А теперь снова полгода… Кто мне кран починит? Кто скажет ласковое слово? Опять одной в холодной постели…
Лаврову всё это было до боли знакомо. Подобные разговоры повторялись всё чаще. С годами каждое расставание давалось тяжелее, но он старался не показывать свою тоску, уезжая с улыбкой. И эта самая улыбка, как он понимал, раздражала Нину больше всего.
Помня прошлые упрёки, он на этот раз сделал грустное лицо.
— Ну, мамусь, перестань. Работать-то надо. Да и кто меня здесь, на берегу, ждёт? Чем я тут буду заниматься?
— А другие как-то устраиваются! — не сдавалась Нина.
— Не знаю, как они. У меня так не получается.
Она отстранилась и внимательно посмотрела ему в глаза.
— Тебя не переделать, — горько вздохнула она. — Поехали домой, горе ты моё луковое.
Тихий вечер дома
Дорога до гаража заняла немного времени. Они шли домой под руку, не торопясь. Погода была прекрасной: тихо, потеплело, лишь лёгкий морозец пощипывал щёки.
В доме их встретили тепло и уют. Оставшись вдвоём, Лавров помог Нине снять шубу, аккуратно повесил её в шкаф. Затем они ещё долго стояли в коридоре, обнявшись, чувствуя тепло и близость друг друга, отодвигая мысли о предстоящей долгой разлуке.
Больше интересных статей здесь: Отношения.
Источник статьи: "дорис".