Вернувшись к себе домой, Халиф затосковал. Душно ему стало в своем дворце. Нет такого безоглядного простора, нет такой чистой дружбы. Постоянные заговоры, интриги. Слащавые улыбки свиты с черной злобой в душе. Он так устал от этого! А еще ему было скучно. И эта скука уже бесила его. Восточные ароматы, звенящие монисто на груди танцовщиц, тихий успокаивающий звук флейты, все раздражало его! Недавний подарок, который преподнес ему эфиопский царь тоже прискучил ему. Девочка, практически подросток, подарок из Африки, пленила его поначалу. Ее привезли в его гарем месяц назад. Она была маленького роста, стройная, точеная, как статуэтка из эбонита. Ее зрачки бешено вращались. Она вся тряслась от страха незнакомого места, от страха первой близости с мужчиной. Она царапалась, как кошка и брыкалась. Ему даже пришлось поначалу связать ей руки парчовым лоскутом, чтобы разглядеть как следует заморскую птичку. Цвет ее кожи был иссиня-черным, а ладошки и ступни у нее были нежно-розового цвета. Такого же розового цвета были створки ее девственной плевры. Ее лобок был покрыт мелкими жесткими кудряшками, которые сильно кололись и щекотали его. Это его сильно возбуждало. Она кричала как молодая лань, пронзенная стрелой охотника, когда он лишил ее девственности. Она возбуждала Халифа своей горячей кровью, и он поначалу очень обрадовался своей новой игрушке. Он много времени проводил с ней в любовных утехах, но ее бешеный темперамент скоро наскучил ему. Халиф был завоеватель. Но поверженные им жертвы были уже неинтересны ему. Его пресыщенность была безобразной! Его сердце не было привязано ни к кому из девушек его гарема. Халиф сам ненавидел себя за это и временами презирал. Но только временами. До следующей новой жертвы.
Вот и теперь спустя месяц, он наигрался с новой игрушкой. После целого месяца ласк и ночных утех, его уже ничего не привлекало в ней. Он прочитал эту книгу от корки до корки. Сейчас он хотел только одного: побыть наедине с собой.
В его голове, в его сердце, в его мыслях и воспоминаниях, была только она – красавица с Севера. Оставшись один на один со своими мыслями, он понял это и испугался! Испугался своих несбыточных желаний с одной стороны, и силу с другой! Никогда он не желал так женщину как сейчас!
Когда он, усыпая, закрывал глаза, ее облик вставал перед его глазами. Ее взгляд, ее улыбка. Она смотрела на него как на ребенка, шаловливого ребенка, и не видела в нем мужчину. Что распаляло его еще сильнее. Он, имеющий гарем из ста наложниц, был искушен как никто в науке любви.
Он, срывающий в своем гареме лишь самые чистые лилии, самые безупречные розы в саду красоты. Он, останавливающий взгляд лишь на девственницах, имеющих идеальные формы! Никто не смел так глядеть на него у себя в Османской империи.
По исламским традициям вообще считалось недостойным султана оставить женщину неудовлетворенной или начать соитие без ласк. Она даже не представляет, насколько он хорош в любовных утехах, думал Халиф.
Сколько раз в своих мыслях он овладевал ей, получая при этом величайшее наслаждение. Правда, когда он приходил в себя, ему становилось еще хуже! Бог мой, Аллах всемогущий!
Он лежал бессонными ночами, глядя в темно-синее южное небо, испещренное звездами, и вспоминал. Вспоминал каждую минуту общения с ней. Что она сказала, как посмотрела. Общаться с ней было легко, так как изначально все общались на славянском, пришедшем в Османскую империю из Римской империи. Правда арабский язык уже вытеснял славянский. Но они легко понимали друг друга.
Елена была необыкновенной женщиной. Она умела заговаривать раны, останавливать кровь. Он видел, как она лечила воинов, вернувшихся с поля брани. Кто-то приходил сам, кого везли на повозке. Елена лечила и маленьких детей. Пошепчет, пошепчет что-нибудь. Приложит руку к больному месту, посмотрит своими яркими очами в глаза, и легче становится всем болящим, и недуг отступает, словно столкнувшись с чем-то сильным и недоступным ему. Не зря поговорка есть у Русичей – «как рукой сняло». Все уходили от Елены не только выздоравливающими, но и просветленными. Они улыбались, а глаза у них начинали лучиться такой же внутренней силой, как у Елены. Всех влекла тонкая материя и мистика, исходящая от славянской красавицы.
Иногда, правда, ему казалось, что она читает его мысли, его страстное желание овладеть ей. Ее взгляд тогда становился холодным. А цвет глаз из синих превращался в серые, цвета дамасской стали. Если бы он знал, или хотя бы немного догадывался, что за ее холодной красотой тоже горит пожар желаний. Не менее сильный чем у него. Его огромные зеленые глаза в окружении черных пушистых ресниц, сводили с ума Елену. Его изящные очертания лица, высокий лоб, гордо посаженный нос, пышные ресницы, загнутый кверху подбородок, все это умиляло ее. Также, как и нежный румянец на его смуглой коже, который тут же выступал на его щеках, когда они встречались глазами. Его взгляд из-под черных, слегка вьющихся волос прожигал насквозь лед ее души! В нем столько было страсти, что превратись она в огонь, то растопила бы весь белый снег в округе.
Она боялась этих чувств, гнала их прочь, поскольку не может быть открытой чистой любви между Халифом Османской Империи и Русской княжной! Разная вера, разные традиции, разный возраст! Все разное!!!Да к тому же у него уже было три законные жены – турчанки. А у нее рос сын истинной славянской веры! Но как назло, все эти запреты еще сильнее распаляли ее страсть. Всеми ночами она молилась в надежде не поддаваться этому искушению. Иногда это помогало, но тогда в душе ее появлялся неприятный холодок, предвещающий большое несчастье. Она не понимала, откуда это. Но день ото дня она все чаще и чаще слышала тайный голос предчувствий, сулящих большую беду. Боже, боженька, помоги ей!
Больше интересных статей здесь: Отношения.
Источник статьи: Глава 6. Славянская княжна.