Девушка из Беларуси делится своей тяжелой историей, предпочитая остаться анонимной — говорить об этом вслух до сих пор слишком больно.
Каково это — пережить подобное и как с этим жить дальше?
Как это произошло
«Я никогда не считала себя привлекательной мишенью для преступника. Обычная внешность, скромная одежда — казалось, что маньякам я неинтересна. Это ложное чувство безопасности позволяло мне свободно перемещаться по городу в любое время суток, даже в неблагополучных районах.
Минск воспринимается как спокойный город. Я жила почти в центре, в хорошо освещенном районе с привычной обстановкой. Но, как оказалось, для трагедии достаточно лишь несчастливого стечения обстоятельств.
Тот вечер был ничем не примечательным. Я возвращалась домой после дня рождения, было около одиннадцати. На мне была теплая, неброская одежда: пуховик, платье, колготки и любимая шапка с ушками. Позже я ее выбросила — она стала немым свидетельством произошедшего.
В нашем доме меняли лифт, поэтому я поднималась пешком на седьмой этаж. В подъезде пахло пивом, на лестнице шестого этажа сидели двое. Они поздоровались. Потом — прикосновение к плечу сзади. Удар чем-то тяжелым по голове, и сознание отключилось.
Последнее, что я помню, — запах пива и удар по голове
Очнулась я в тупиковом пространстве у мусоропровода на последнем этаже. Лежала на своем пуховике, рядом валялась шапка и пустые бутылки. Страшная боль и осознание случившегося пришли одновременно. Как я добралась до квартиры — не помню. Мозг блокирует эти воспоминания, и сейчас я понимаю, что это защитная реакция.
Первые дни после трагедии
Я не пошла в милицию. Вызвала только скорую. Диагноз — легкое сотрясение и гематомы. Врач настойчиво спрашивал, что случилось, предлагал помощь и вызов правоохранителей. Я солгала, сказав, что упала в ванной. Мысль о том, чтобы озвучить правду, была невыносимой.
После отъезда врачей я, действуя на автомате, приняла «Постинор», встала под душ и разрыдалась. Не думала о постельном режиме — только о том, чтобы смыть с себя все следы той ночи.
Следующие недели больничного стали адом. Меня накрыли панические страхи: боязнь двери, домофона, телефонных звонков. Хотелось исчезнуть, впасть в кому, чтобы мир забыл о моем существовании. Мой внутренний, казавшийся незыблемым, мир рухнул в одночасье.
Долгий путь к себе
О случившемся узнали самые близкие: мама, сестра и несколько подруг. Их поддержка стала спасательным кругом. Они помогли мне бороться с самообвинениями и страхами. Подруга ходила со мной к гинекологу — к счастью, физических последствий удалось избежать.
Через пару недель относительного спокойствия случилась первая паническая атака. Это стало точкой, после которой я обратилась к психотерапевту. Медикаментозная помощь и регулярные сеансы дали результат, терапия продолжается до сих пор.
Иногда я жалею, что не заявила в милицию. Мешает внутренний барьер, иррациональный стыд и предположение о возможной «мужской солидарности» среди сотрудников.
Многие предпочитают молчать, опасаясь непонимания и осуждения
Не все знают, как поддержать человека, пережившего травму. Часто близкие, желая помочь, лишь усугубляют состояние фразами вроде «главное, что жива» или «все могло быть хуже». Мне же в тот момент нужны были просто тихое присутствие и тепло. Сестра на время переехала ко мне, и я бесконечно благодарна ей за это.
Первое время я по 5-6 раз в день мылась, пытаясь смыть с себя ощущение грязи. При этом не могла прикоснуться к собственному телу — это вызывало слезы и отвращение. На улице и на работе казалось, что все на меня смотрят и все знают, хотя это было лишь плодом травмированной психики. Со временем это состояние прошло.
Не жертва, а пережившая
Я отказываюсь от ярлыка «жертва насилия». Это клеймо, лишающее развития, как будто твоя личность навсегда сводится к одной трагедии. Гораздо точнее определение «пережившая насилие». Оно отражает динамику: да, этот опыт навсегда останется частью моей биографии, но его можно пережить, проработать с психологом, отболеть и идти дальше.
Самое важное, что мне удалось осознать: в произошедшем нет моей вины. Я имела право идти той дорогой, в той одежде и в то время, в которое шла. Даже если бы я была в мини-юбке в самом неблагополучном районе, это не давало бы никому права на насилие. На осознание этого ушли месяцы.
Отказ от ярлыка «жертва» — важный шаг к восстановлению
Я не хочу, чтобы этот опыт определял меня как личность. От переживших подобное часто ждут определенного поведения: слез, страха отношений, замкнутости. Да, сначала все так и было, но я смогла пройти через это. Сейчас я живу обычной жизнью.
Единственное, что осталось невысказанным, — я еще не рассказала о своей травме нынешнему молодому человеку. Боюсь непонимания, жалости или отторжения. Но, возможно, это дело времени и доверия.