Глава четвёртая
Деревня. Работа
Утро и сборы
Утро началось с того, что тётя Валя ушла на работу, а Людмила отправилась в город. Бородина, который крепко спал на диване, разбудил только к обеду Лёшка. Он бесцеремонно толкал друга в плечо, приговаривая: «Сэр, нас ждут великие дела». Бородин, привыкший просыпаться мгновенно и входить в курс событий, подскочил с дивана, что даже слегка напугало Лёшку. Тот отскочил, а потом рассмеялся: «Ну ты и даёшь! Ну ты и бешеный!».
Выяснив, что пора в деревню, как и договаривались накануне, Бородин отправился умываться. На кухне Лёшка уже хозяйничал: жарил яичницу, а на плите кипели сардельки. Его жена Татьяна с ребёнком сидела рядом и давала советы, чтобы яичница не пересохла, как в прошлый раз. Лёшка в ответ бурчал что-то успокаивающее.
За завтраком зашёл разговор о санатории, где недавно отдыхал Бородин. Татьяна отметила, что он вернулся оттуда загорелым и подтянутым, в отличие от бледного Лёшки. Тот в шутку парировал, что Людмила называет его наглым с красной рожей. Обсудили и предстоящую работу в деревне, и комаров, из-за которых Татьяна с детьми останется дома. Лёшка попросил передать матери, что они вернутся в воскресенье, а если задержатся — позвонят со станции от дяди Васи.
Дорога в деревню
Собравшись, друзья зашли в гастроном за продуктами по наказу тёти Вали. Пришлось отстоять очередь за колбасой, где их попыталась урезонить бойкая старушка, возмущённая, что они берут целый батон. Но очередь встала на их сторону, и покупка состоялась. Не забыли они и зайти в ликёро-водочный отдел. Дальше путь лежал на Московский вокзал на троллейбусе и метро. Бородину нравилось ездить в метро не в час пик, когда можно рассмотреть интерьер станций.
В электричке, ехать в которой предстояло около двух часов, народу было мало. Чтобы скоротать время, Бородин расспрашивал Лёшку о деревне и о людях, с которыми им предстоит встретиться. Из его рассказов сложилась картина. Дом, куда они ехали, принадлежал бабе Маше. Его построил ещё её свёкор, и он чудом уцелел во время войны, в отличие от других домов в округе. Сейчас там живут баба Маша, её сын Юра с женой Ирой. Юра работает токарем на «Электросиле», а всё свободное время посвящает дому и своему хобби — восстановленному им довоенному «Опель-Капитану». Эта машина, найденная отцом Юры после войны, много лет пролежала в сарае, а теперь, благодаря его трудам, снова на ходу, хотя и без официальных документов.
Ехали они, чтобы помочь вскопать большой огород и посадить картошку — это был общий семейный долг, чтобы обеспечить всех родственников овощами на зиму.
Встреча и баня
На станции их уже ждал сам Юра на своём блестящем чёрном «Опеле». Он оказался настоящим богатырём — высоким, могучим, но с доброжелательным лицом. Дружески поздоровавшись, они погрузились в машину и отправились к дому. По дороге Бородин заметил на склоне холма старый бетонный дзот, оставшийся с войны. Юра пояснил, что он никому не мешает, и сил его сносить нет.
У дома их встретили жена Юры Ира и сама баба Маша — сухонькая старушка. После короткого знакомства и размещения в комнате с заколоченным окном (чтобы зимой не тратить лишнее тепло) Юра предложил сразу идти в баню, которую он уже протопил.
Баня стояла у реки. Ритуал парения был интенсивным. Юра, как опытный парильщик, обработал вениками сначала Лёшку, а потом и Бородина. Жар был невероятный, и после каждой процедуры они выскакивали из парилки и ныряли в холодную воду реки, что давало потрясающее ощущение блаженства и обновления. Силы после бани покинули друзей, и они еле добрели до дома.
Деревенский ужин
В большой кухне-горнице их ждал стол, ломившийся от яств: картошка с мясом в чугунках, квашеная капуста, соленья, чёрный хлеб. Ира угостила их домашним квасом, который, по её словам, был фирменным секретом бабы Маши. Квас оказался невероятно вкусным. Затем Юра разлил по стаканам домашнюю настойку на берёзовых почках, сладковатую, но крепкую. Выпив «за здоровье», все принялись за еду.
За столом обсудили планы на завтрашний день — предстоящую посадку картошки. Бородин, опасаясь, что с непривычки перебрал с настойкой, отказался от добавки и попросил чаю. Ира налила ему душистого травяного чая. В непринуждённой обстановке за чаем Бородин и Лёшка стали вспоминать, как познакомились много лет назад, когда Лёшка был ещё ребёнком.
— И никто ему не сделал замечания? — с возмущением спросила Ира.
— Пытались, конечно, но разве он кого-то слушал? Был он тогда избалованным и непослушным, — Бородин похлопал Лёшку по плечу. — А он лежит под столом, разглядывает бабушкины ноги и только ногами болтает.
— Ох, ужас какой! — воскликнула баба Маша. — И как такое поведение вообще допускалось?
— Да никак, — повысил тон Бородин, чтобы продолжить историю. — Я тогда схватил его за ногу и вытащил из-под стола, а он кричит, вырывается. Бабушки и мать сидят молча, будто ничего не происходит, а этот, — Бородин указал на Лёшку, — только орёт: «Спасите, помогите!», а они все отвернулись и делают вид, что пьют чай и ничего не слышат. Я понял, что они не против, чтобы я его проучил, схватил этого сорванца за шиворот и отволок на кухню, — Бородин обвёл взглядом всех сидящих за столом. — Там я дал ему несколько подзатыльников и пригрозил, что вообще прибью, если он ещё раз полезет подглядывать, — и Бородин замолчал, посмотрев на Юру и Иру.
— И что было дальше? — не выдержала Ира.
— Думал, будет реветь, но он оказался крепким. — Услышав это, Лёшка даже гордо выпрямился. — Молчал и только сопел.
— Ну ты, Леха, даёшь! — рассмеялся Юра и от души хлопнул Лёшку по спине. Такой удар свалил бы Бородина со стула, но Лёшка лишь слегка прогнулся. — А сейчас полезешь под стол подглядывать? — весело спросил он, заглядывая Лёшке в глаза.
— Да я туда теперь и не влезу, — рассмеялся Лёшка, — разве что на спине его вынесу. Но тот урок пошёл мне на пользу, как мама говорила: стал послушным, перестал спорить и отца слушаться начал.
— Да, Леха, никогда бы не подумал, что у тебя был такой строгий воспитатель, — покачал головой Юра и, снова взяв бутыль, налил всем понемногу. — Ну, давай за воспитателя, а теперь пора и спать. Завтра много дел.
Выпив и закусив, Бородин с трудом выбрался из-за стола — не потому, что перепил, а потому, что переел. Живот мешал, заставляя идти слегка согнувшись.
Увидев его мучения, Юра рассмеялся:
— Раньше так работников и выбирали. Кто хорошо ел и пил в меру, того и брали. Вы бы точно без работы не остались. — И он сам поднялся из-за стола. — А теперь пора отдохнуть.
Повторять это Бородину дважды не пришлось — он был готов хоть сейчас рухнуть на кровать.
Свет в их тёмной комнате включался из коридора, так что, включив его, Бородин первым разделся и нырнул под толстое пуховое одеяло на своём диване.
Высунув голову, он посмотрел на Лёшку.
— Морской закон: последний выключает свет, — ехидно прокомментировал он свои действия.
Лёшка не возражал. Он неспешно приготовил свою постель и, взбивая перину и подушку, добродушно ворчал:
— Ладно, ладно, говори, говори, может, станет легче…
Закончив с постелью, он выглянул в коридор, выключил свет, и Бородин только услышал, как Лёшка наощупь пробирается к своей кровати. В комнате стояла кромешная тьма, хоть глаз выколи. Не было ни единого лучика света, и только по дыханию Лёшки можно было понять, что он добрался до кровати и устроился там.
Но это было последнее, что услышал Бородин. Он мгновенно провалился в сон.
Конец четвёртой главы
Больше интересных статей здесь: Отношения.
Источник статьи: Повесть "Сокровища" Глава 4-я.