Утро началось с привычного гула авиационных двигателей — мощного и монотонного, словно сердце этого стального птицы. В полумраке салона царила тишина, нарушаемая лишь равномерным дыханием спящих пассажиров. До Южно-Сахалинска оставалось чуть более трех часов пути. Я машинально устремила взгляд в иллюминатор, и тревожные мысли вновь нахлынули, как прилив.
Тревога в ледяной темноте
За стеклом простиралось угольно-черное безмолвие — бескрайний ночной океан, покрытый льдами. Эта ледяная пустошь лишь усиливала внутреннее беспокойство и сомнения. Врачи уверяли, что все пройдет благополучно, и я отчаянно пыталась верить их словам. Однако мрачные предчувствия, словно назойливые насекомые, продолжали кружиться в сознании. Рядом соседка пробормотала что-то во сне, и я снова повернулась к окну. И замерла, завороженная.
Чудо на краю горизонта
Прямо по курсу, на восточном краю мира, возникла тонкая алая полоска — словно кровеносный сосуд на черном теле ночи. С каждой секундой она расширялась, оттесняя тьму и утверждая свое право на существование. Алый оттенок постепенно смягчался, переходя в нежные пастельные тона: розовый, персиковый, лавандовый. И вот, в этот сияющий просвет ворвались первые солнечные лучи! Я наблюдала восход солнца на высоте девяти километров над Землей — зрелище неземной красоты и величия.
Свет после тьмы
Позади самолета все еще царила ночь, но впереди разворачивалось настоящее торжество света — рождение нового дня. И в этот момент в душе что-то переменилось. Тяжесть и страх отступили, уступив место теплой уверенности и надежде. Я вдруг всем сердцем поверила, что действительно все будет хорошо.
Ведь я летела на встречу с новым человеком — на встречу с рождением своего первого внука.