Отъезд и возвращение: путь между двумя мирами
Сергей Прокофьев, однажды признавшийся, что не любит «пребывать в состоянии, а любит быть в движении», в полной мере воплотил этот принцип в своей жизни. В 1918 году, в возрасте 27 лет, он покинул охваченную гражданской войной Россию, не видя возможности для реализации своего таланта. С заграничным паспортом он отправился в долгий путь через Сибирь и Японию на Запад, где провёл 14 невероятно плодотворных лет. За это время он добился международного признания, материального благополучия, создал оперные шедевры «Любовь к трём апельсинам» и «Огненный ангел», а также ряд других знаковых произведений. Однако в 1932 году он принял судьбоносное и для многих неожиданное решение — окончательно вернуться в СССР с женой-певицей Линой Льюберой и двумя сыновьями.
Трудности на родине: творчество под давлением
Это возвращение обернулось для композитора серьёзными испытаниями. После печально известного постановления 1948 года, критиковавшего, в том числе, и его музыку, здоровье Прокофьева, уже подорванное, резко ухудшилось. Травля в прессе и на съездах композиторов, где его оперу «Война и мир» называли произведением с «глубокими пороками», тяжело на него повлияла. Ирония судьбы заключалась в том, что к тому моменту он уже был пятикратным лауреатом Сталинской премии. Личная трагедия усугубила положение: в том же году была арестована его первая жена по ложному обвинению. Прокофьев, чувствуя вину за её беззащитность после его ухода из семьи, жил в страхе перед репрессиями, что подтверждается даже таким фактом, как сожжение книг Набокова. Несмотря на монументальную кантату, написанную к юбилею Октября, он понимал, что это не гарантирует безопасности.
Творческая натура: пианист-новатор и неутомимый труженик
За границей Прокофьев сначала покорил публику как виртуозный и эпатажный пианист, предпочитавший исполнять собственные сочинения. Пресса пестрела яркими заголовками: «Пианист-титан», «Вулканическое извержение за клавиатурой». Его игра, с «стальными» пальцами и парадоксальными акцентами, производила сенсацию. Однако сам композитор всегда считал приоритетом сочинение музыки. Он был неистовым тружеником («Тельцом», как он сам мог бы сказать), строго планировавшим время и доводившим каждую идею до конца. Его девизом могла бы стать фраза, брошенная музыковеду, увлёкшемуся теорией: «К дьяволу бабушек, давайте писать музыку!»
Поиск своего пути: от ученических этюдов к собственному языку
Стремление к оригинальности проявилось у Прокофьева очень рано. Яркая история связана с его переходом из класса профессора Винклера к знаменитой пианистке Анне Есиповой в Петербургской консерватории. Друзья убеждали его, что «когда идёшь к цели, нечего смотреть на трупы», но сам он мучился, чувствуя себя почти предателем. Ирония заключалась в том, что его этюды, которые Винклер хвалил за глубину, Есипова сравнила с кошками, бегающими по клавиатуре. Этот эпизод лишь укрепил в нём главную жизненную установку, которую он сформулировал позже: «Я ненавижу подражание... Я всегда хочу быть самим собой». Его музыка — это всегда половодье чувств, смелый новаторский язык и неукротимая энергия движения, покорившая весь мир.