История этой семьи полна драматизма. Первый ребенок, сын, родился здоровым, но рождение второй дочери с диагнозом ДЦП стало тяжелым испытанием. Между супругами начались серьезные разногласия, которые в итоге привели к разводу. Усугубила ситуацию и потеря мужчиной собственного бизнеса.
После расставания отец остался один с двумя детьми. Большую часть своего времени и сил он посвящал реабилитации дочери. Их связывало даже необычное совместное увлечение — участие в благотворительных марафонах, где девочка преодолевала дистанцию в специальной коляске, а отец бежал рядом.
Вопрос, который всех волнует
Что же подтолкнуло 14-летнего подростка к страшному шагу — взять в руки нож? Общественное мнение разделилось. Одни осуждают отца, обвиняя его в эгоизме и забвении потребностей здорового сына. Другие критикуют самого парня, считая, что он не смог проявить понимания к тяжелой ситуации родителя.
Психолог Лилия Ахремчик
Чтобы понять глубинные причины трагедии и возможные пути предотвращения подобных ситуаций, мы обратились к эксперту — психологу Лилии Ахремчик.
Был ли шанс избежать трагедии?
— Вопрос крайне сложный, — отмечает специалист. — Основываясь на публикациях в СМИ, можно сделать вывод, что отец неоднократно проявлял агрессию по отношению к мальчику. В таких условиях у жертвы обычно есть три пути. Первый — долго копить гнев, а затем, сорвавшись, самому стать агрессором. Это похоже на ситуации с домашним насилием, где жертва годами терпит, а потом наносит ответный удар.
Второй путь — направить агрессию внутрь себя, что может вылиться в членовредительство, болезни, глубокую депрессию или даже суицидальные мысли. Третий — смириться с ролью вечной жертвы, постепенно разрушаясь как личность.
Частая родительская ошибка, вызванная психологической безграмотностью, — запрет на выражение гнева и злости. Взрослые, не зная, как справиться с детской агрессией, просто подавляют ее. Но эмоции никуда не исчезают. Накопленная пассивная агрессия рано или поздно приводит к эмоциональному взрыву, которого очень трудно избежать.
Кто больше пострадал в этой ситуации?
— С человеческой точки зрения, мне тяжело судить, — говорит Лилия. — Я не живу в семье с ребенком-инвалидом и могу лишь предполагать, какая это ноша. Ребенок, требующий постоянной заботы, фактически лишает родителя личной жизни. Отец, оставивший бизнес ради дочери, пережил крах социальной успешности — тяжелый удар для любого, особенно для мужчины. Чувство нереализованности серьезно влияет на психику.
Мужчину также критиковали за участие в марафонах с дочерью, обвиняя в самопиаре. Однако, не зная его истинных мотивов, вешать ярлыки несправедливо. Заложниками стали оба: отец и сын оказались в ловушке, из которой не смогли найти выход самостоятельно.
Печально, что в нашем обществе до сих пор не принято обращаться за психологической помощью, особенно мужчинам. Существует вредный стереотип, что просить о помощи — признак слабости. Между тем, многие семейные проблемы можно решить гуманными методами, работая и с родителем, и с ребенком.
Большая часть ответственности за произошедшее, безусловно, лежит на отце. Важно разделять понятия «ответственность» и «вина». Обвинять мужчину, оказавшегося в чрезвычайно сложных обстоятельствах, я не стала бы. Но родитель несет ответственность за действия своего несовершеннолетнего ребенка, даже если сам стал жертвой этих действий.
Лилия считает, что за любое преступление ребенка должен отвечать родитель
Должен ли ребенок брать на себя взрослые обязанности?
В комментариях к новости многие писали, что сын должен был понять отца, взять на себя часть забот о сестре и бытовые вопросы. Но так ли это на самом деле?
— На мой взгляд, ребенок должен оставаться ребенком, — убеждена психолог. — Мальчику и так было несладко: он был лишен родительского внимания, которое полностью уходило тяжелобольной сестре. Это общая проблема многих семей с детьми-инвалидами — здоровые дети часто выпадают из поля зрения родителей. Срабатывает инстинкт: спасать того, кто слабее. Здоровому же ребенку кажется, что он справится и сам.
От него ждут взрослого понимания и поддержки, но он имеет право на детство. Ему так же, как и любому другому, необходимы любовь и внимание. Помощь по дому — помыть посуду или убраться — это нормально. Но ребенок не должен брать на себя роль второго родителя. В этой ситуации мальчику фактически предлагали разделить отцовские функции, чего происходить не должно. Он имел полное право на нормальное детство и юность.
«Настоящий мужик»: каким его видят?
Многие в попытках оправдать методы воспитания отца ссылались на то, что он хотел «вырастить настоящего мужика». Что думает об этом психолог?
— Давайте задумаемся, кто такой этот «настоящий мужик»? — задается вопросом Лилия. — Жесткий, холодный человек, не умеющий решать конфликты иначе как кулаком? Для меня это сочетание звучит пугающе и отдает насилием. Счастливого человека жестокостью воспитать невозможно. Из практики я знаю: дети, выросшие в атмосфере беспощадности, во взрослом возрасте сталкиваются с массой психологических проблем. Насилие порождает только насилие.
Отец избрал определенную модель поведения, под которую должен был подстроиться ребенок. Но где в этой модели учитывались желания и потребности самого мальчика?
«Дети должны быть детьми, несмотря на обстоятельства»
У самой Лилии тоже есть сын. Ставит ли она себе подобную цель?
— Я хочу вырастить хорошего человека, — отвечает она. — И мужчинам, и женщинам нужен схожий набор качеств: целеустремленность, умение отстаивать свои границы. Принимать решения и нести за них ответственность должен любой взрослый. Даже идея о том, что «мальчик — защитник», при детальном рассмотрении звучит странно. Значит ли это, что девочка — жертва? Мальчиков нужно учить чувствовать и сопереживать, девочек — быть твердыми. Главное — научить детей строить здоровые, гармоничные отношения.
Ограничения: где грань между контролем и диктатом?
Жесткие ограничения на пользование телефоном и интернетом, которые установил отец, эксперт считает явным перегибом.
— Безусловно, родительский контроль необходим, так как функция самоконтроля у ребенка еще не развита, — поясняет Лилия. — Игнорировать проблемы вроде интернет-зависимости нельзя. Но ограничивать доступ можно гораздо более гуманными способами — через диалог, а не приказ. Спросить: «Сколько времени тебе нужно? Для чего? Что ты планируешь делать?» А затем уже пытаться разумно договориться. Если ребенку нужно пообщаться с друзьями в соцсетях, можно выделить на это 40 минут и позволить ему самому выбрать время.
Родителям нужно узнавать о потребностях ребенка
Как экологично выражать агрессию?
Агрессия — естественная часть нашей жизни. Как с ней справляться самому и как научить этому ребенка?
— Вернемся к примеру этой семьи, — предлагает психолог. — Мальчик однажды сказал, что хочет побить маму. Отец в ответ набросился на него с кулаками. Это была ошибка. Ребенок вербализировал свою агрессию, назвал эмоцию словами — и это уже половина успеха! Когда человек может проговорить чувства, агрессия находит выход через речь.
Родителю следовало принять эти эмоции: «Я понимаю, что ты злишься на маму. Ты имеешь на это право. Мне жаль, что тебе больно. Хорошо, что ты говоришь об этом». Затем нужно было обсудить: «Давай представим, что ты это сделал. Что ты почувствуешь? Каково будет маме?». Стоило поискать другие способы выражения гнева — позвонить, написать письмо. Обязанность родителя — учить ребенка жить в мире, в том числе экологично проявлять агрессию, которая является естественной реакцией на нарушение границ.
Есть ли надежда на примирение?
— Шанс наладить отношения, безусловно, есть, — считает Лилия Ахремчик. — Но для этого предстоит огромная внутренняя работа, в первую очередь — отцу. Пока из его интервью не видно, что он осознал свою ответственность и ошибки. Мужчина обвиняет ребенка, но не понимает причин его поведения.
Необходим искренний, открытый разговор: «Что это было? Почему? Что я делал не так? Чего ты хотел? В чем нуждался и нуждаешься сейчас?». Если отец действительно захочет услышать сына, все можно исправить. Потребуется желание не просто восстановить, а практически с нуля построить те доверительные отношения, которых в этой семье, судя по всему, никогда и не было.
VELVET: Юлия Василюк