Внешне моя жизнь кажется благополучной и устроенной: есть семья, дети, любимая работа. Однако в последнее время меня стали преследовать навязчивые сны, в которых я возвращаюсь в школьные годы. В них я снова вижу наш класс и одну девочку — Машу, которую все звали Поэтесской.
Школьные годы и непримиримая вражда
В школе я занимала позицию лидера и была отличницей. Маша же была полной моей противоположностью — она писала стихи, сочиняла романсы и тихо пела под гитару. Её высокая, худощавая фигура и мечтательный взгляд вызывали во мне приступы непонятной злобы. Она олицетворяла всё, что я презирала: казалась мне слабой, инфантильной и оторванной от реальности. Я открыто высмеивала её творчество, считая, что стихи пишут только бездельники, жаждущие внимания. В ответ Маша смотрела на меня не со злобой, а с каким-то странным, глубоким сожалением — её большие глаза словно отражали печальное понимание чего-то, чего я тогда не могла постичь.
Жестокость и её последствия
Когда в четырнадцать лет Маша победила на конкурсе бардовской песни, моё раздражение переросло в отчаяние. Мне казалось, что мир теряет рассудок, раз награждает такую «малахольную». Я сумела настроить против неё весь класс. Над Машей издевались, её травили. Стоило ей появиться в школе, как стены украшали оскорбительные надписи в её адрес.
Пробуждение совести и страшные сны
Спустя годы эти сны заставили меня впервые задаться мучительным вопросом: что двигало мной тогда? Была ли это зависть? Нет, вроде бы нет... Скорее, её «инаковость» вызывала во мне иррациональный страх. Мне казалось, что её странность каким-то образом может «заразить» и меня, сделать такой же уязвимой и непонятной для окружающих.
В старших классах Маша почти перестала появляться в школе, а потом и вовсе исчезла из моей жизни. И вот теперь она вернулась — в снах. Один из них был особенно жутким: Маша сидела на пустынном острове, играла на гитаре и пела: «Я буду приходить к тебе ночами и петь песни, пока ты не сойдешь с ума». После этого кошмары стали повторяться каждую ночь.
Столкновение с правдой и поиск искупления
По совету мужа я попыталась разыскать Машу, чтобы поговорить. Связавшись с одноклассниками, я узнала страшную новость: месяц назад она покончила с собой, выбросившись из окна. Многие из тех, кто знал нашу историю, были уверены, что корни её трагедии — в той школьной травле, которую я когда-то развязала. Они говорили о надломленной в детстве психике.
Осознание этого стало невыносимым грузом. Я искренне раскаялась в содеянном, хотя и понимала, что за прошедшие годы в её жизни наверняка было много других событий. В поисках успокоения я обратилась к ясновидящей. Та посоветовала написать Маше письмо с просьбой о прощении. Я так и сделала, вложив в строки всю свою боль и сожаление: «Прости меня, Мария, не ведала я, что творила. Прими рашение мое, прости меня». Письмо было сожжено, а пепел развеян по ветру, как и было велено.
В ту же ночь Маша снова пришла ко мне во сне. Она сказала, что прощает меня, и пообещала, что больше не будет петь. С тех пор эти мучительные сны прекратились, оставив после себя лишь тихую, горькую память и понимание цены жестокости, даже той, что была совершена так давно.