Автор Ирина Млодик
Научное понимание важности привязанности в раннем детстве сформировалось относительно недавно. Только к середине XX века стали накапливаться данные — от наблюдений за младенцами в приютах до экспериментов с приматами, — доказывающие, что лишение материнской заботы ведёт к глубоким травмам, депрессии и нарушениям развития. В нашей стране эти знания пришли с большим опозданием, что во многом предопределило специфику поколенческих травм.
Исторический контекст: разрыв связей как норма
Практически до конца XX века в обществе доминировала модель, при которой мать была вынуждена рано выходить на работу, оставляя младенца на попечение государства (яслей) или родственников. Это было социальной нормой, продиктованной экономическими и идеологическими причинами. Для многих женщин это означало преждевременный, болезненный разрыв с ребёнком, противоречащий материнскому инстинкту. Дети реагировали на эту травму покинутости по-разному: частыми болезнями, вытесненной тоской или ранним «закаливанием» против привязанности.
Как мы уже отмечали, такое резкое прерывание жизненно необходимого слияния с матерью влекло за собой серьёзные последствия. Во взрослом возрасте это могло вылиться в два полюса нарушенных отношений: зависимость («я не могу жить без него/неё») или контрзависимость («мне никто не нужен, я справлюсь один»). Оба сценария мешают строить здоровые, близкие связи.
Новое время — новые вызовы
Ситуация начала меняться в 1990-е годы, когда у матерей появилась официальная возможность находиться с ребёнком до трёх лет. Это создало принципиально иные условия для формирования здоровой привязанности. Однако поколение мам, выросших в условиях дефицита материнского внимания, оказалось в непростой ситуации. С одной стороны, открылся доступ к мировой литературе по психологии воспитания, сформировался тренд на «осознанное родительство». С другой — это породило огромную тревогу и давление: материнство перестало быть чем-то «естественным», превратившись в сложную науку с высокими стандартами. Ребёнок стал центром вселенной семьи, порой более важным, чем сами родители.
Феномен «Я-же-мать»: слияние с ролью
Именно на этом фоне возникает феномен женщины, которая не просто любит своего ребёнка, а полностью сливается с ролью Матери, возводя её на пьедестал. Это не слияние с личностью ребёнка (о симбиозе речь пойдёт отдельно), а именно с социальной функцией. Подобное явление не редкость — люди часто сливаются с профессиональными ролями (врач, учитель, военный), но в случае материнства последствия особенно драматичны.
Как правило, такая женщина сама выросла у тревожной, контролирующей матери, которая старалась «быть правильной», но не могла быть просто рядом, в контакте. Часто у неё не было примера гармоничных партнёрских отношений, а отец отсутствовал. Не сумев найти себя в профессии или других социальных ролях, она видит в материнстве главный и единственный смысл, способ доказать свою состоятельность.
Её материнство строится не на живом контакте и эмпатии («есть я, есть ты, есть наше общее бытие»), а на поиске правил, инструкций и шаблонов. Главная цель — не ошибиться, избежать чувства вины и стыда. Поскольку живой ребёнок неизбежно нарушает любые схемы, мама регулярно чувствует себя «несправляющейся», что лишь усиливает её тревогу и требовательность.
Проявления и последствия позиции «Я-же-мать»
Эта позиция имеет ряд характерных черт:
- Жёсткий контроль и осуждение. Мать строго следует своим внутренним правилам и так же строго судит других матерей, позволяющих себе «вольности» (няня, работа, путешествия). Гордое «я-же-мать» легко превращается в осуждающее «ты-же-мать».
- Ревность к любым влияниям. Воспитатели, учителя, врачи воспринимаются как угроза её эксклюзивному влиянию на ребёнка.
- Вытеснение отца. Мужчина часто отодвигается на периферию семьи как «помеха» великому материнскому служению.
- Приоритет правил над людьми. Свод «правильных» действий становится важнее реальных потребностей и чувств как ребёнка, так и самой женщины. Это убивает spontaneity, спонтанность и живость в отношениях.
Ребёнок в такой системе должен быть послушным, успешным и здоровым, чтобы подтверждать правильность выбранной матерью стратегии. Разочаровать такую мать — значит пошатнуть основу её идентичности. Поэтому риск разочарования огромен, а его цена — чувство вины у ребёнка, которое он может пронести через всю жизнь.
Цена для ребёнка: симптом как крик о помощи
Жить по жёстким схемам невыносимо. Невыраженные потребности и чувства ребёнка часто находят выход через симптомы:
- Физиологические: частые болезни, психосоматические расстройства.
- Психологические: тревожность, неуверенность в себе, неврозы, пассивность, инфантилизм.
- Психиатрические: обсессивно-компульсивное расстройство, панические атаки.
К сожалению, эти симптомы часто трактуются лишь как медицинская проблема. Обратиться к психологу, чтобы исследовать детско-родительские отношения, для такой матери страшно — это риск увидеть свои ошибки и «неидеальность». В итоге она может, защищаясь, разочароваться в ребёнке: «Я всё для тебя сделала, а ты...». Это создаёт порочный круг вины и непонимания.
Выход из круга
Важно понимать, что женщина в позиции «я-же-мать» не делает это сознательно. Она воспроизводит усвоенную модель, не зная другой. Разорвать этот зависимо-созависимый круг возможно через осознание:
- Работу со своим детским опытом и травмами.
- Учиться различать роль Матери и свою собственную, живую личность.
- Учиться видеть и принимать живые, неидеальные проявления в ребёнке, выстраивать отношения на контакте и эмпатии, а не на следовании правилам.
- Возвращать отца в систему воспитания, распределяя ответственность.
- Находить другие смыслы и опоры в жизни помимо материнства.
Это путь от жизни по инструкции к подлинному, иногда сложному, но живому бытию вместе с ребёнком.
#психология материнства
сайтПлощадкаМестоГдеМожно
Еще по теме здесь: Психология.
Источник: Об опасности одобряемой позиции «я-же-мать» Как выйти из зависимо-созависимого круга.