Неделя размышлений в больнице
Меня оставили в больничных стенах на целую неделю. У этого решения было несколько причин. Во-первых, доктор Дашко хотел, чтобы я осознала разницу между душевными муками от несчастной любви и реальными симптомами болезни. Во-вторых, моя мама, переживая за мое ослабленное сердце, попросила об этом, опасаясь принести какую-либо инфекцию. И наконец, я сама нуждалась в этом уединении, чтобы разобраться в себе.
Илья, узнав о моем желании задержаться в стационаре, серьезно забеспокоился. Его глуховатый голос с надеждой спросил у врача:
– Могу я сейчас с ней остаться?
Я лишь отрицательно покачала головой, пытаясь улыбнуться.
– Илья, отдохни, пожалуйста. Мне уже лучше, спасибо тебе за всё.
Когда он ушел, я с облегчением вздохнула. Мне было жаль его, его родителей и свою маму. Я поняла: лучше быть одной, чем быть с человеком, которого не смогу осчастливить. Наш «спектакль» для окружающих должен был продлиться еще какое-то время, а потом мы спокойно «расстанемся», оставшись друзьями. Его забота была мне неловка, но защита от сплетен казалась необходимой.
И словно прочитав мои мысли, Вадим Николаевич дал неожиданный совет:
– Вы ошибаетесь. Именно такая забота вам сейчас необходима. Совсем скоро вы поймете, как выглядят здоровые отношения, не отравленные страданием. Будьте осторожны, Мирослава. Ваше эмоциональное состояние может быть нестабильным, возможны перепады настроения, но это нормальный процесс восстановления.
Доктор смотрел на меня с таким участием и профессиональным интересом, что в какой-то момент мне показалось, будто он получает настоящее удовлетворение, наблюдая за ходом моего лечения. Видимо, талантливые врачи влюбляются в сложные случаи, находя в них особую страсть.
Тяжелый разговор с Наташей
На второй день в больнице я набралась смелости и позвонила Наташке. Ее сонный голос сразу же вывел меня из равновесия.
– Привет, Наташ! Мне сделали операцию!
– Боже, кто это?
– Мирослава, твоя тетя. Решила поделиться радостью, раз уж мы не общаемся. Буду жить и, представь, даже смогу рожать.
– Тебе что… сердце пересадили? – Наташка охрипла от изумления.
– Нет, его, наоборот, «починили», – я засмеялась. – А еще я встречаюсь с Ильей Поляковым. Да, с тем самым. Ты же с ним тоже встречалась, Наташ.
НАЧАЛО
– Мира, ты что, он же насильник!
– То есть ты встречалась с моим насильником? Я уже всё знаю. Хочу услышать правду от тебя. Мы же были как родные. Зачем ты меня сфотографировала? Зачем отправила фото Никите? Зачем написала ему, что мы с Ильей вместе? Ты что, так меня ненавидишь?
В трубке повисла тягостная тишина, прерываемая лишь ее сопением. И наконец прозвучали горькие слова:
– А за что тебя любить? Ты себе двух братьев забрала… Всегда надо мной смеялась, в душе презирала. Что ты хочешь услышать? Я думала, всё будет иначе. Когда Илья снова отказал мне, я решила его подразнить. Он на тебя так смотрел, так бросился к тебе… Я прочитала его письмо и подумала: пусть начинает за тобой ухаживать, а ты ему откажешь.
– Я же спала, Наташ!
– Да, гадюка, я специально подлила тебе спиртного. И оно подействовало. Илье тоже предложила, он выпил залпом. Унизил меня и подсел к тебе. А ты… ты в него вцепилась! Я увидела это и убежала, а потом смотрю – вы уже лежите, и он целует тебя, говорит о любви! Весь красный, а ты, дура, смеешься! Ты наглая и бессовестная.
– Я думала, что это сон… Не понимала, что делаю!
– Ну вот и молодец! Я вас сфоткала и пошла искать свидетелей. А дядя Миша подумал, что он тебя насилует, и это было даже лучше! Кричал, чтобы собаку спускали, схватил вилы и пошел тебя «спасать». Видела бы ты, как Илья потом улепетывал!
– А зачем… зачем ты с ним потом встречалась?
– Если ты его так легко заполучила, то и у меня получится. Мы должны были делать у вас в доме всё, о чем ты мне рассказывала. Только он упирался, пока мне не исполнилось восемнадцать. Однажды ты нас почти застала, мы на чердак залезли. Не знаю, что ты там делала, только слышали, как ходишь. А потом у нас и правда что-то было…
– Наташ, у меня нет слов. Если приедешь сюда, даже не думай заходить в гости. Я не хочу тебя видеть. Илью ты себе забрала, а меня лишила любимого. Только я не понимаю за что…
– А просто так! Когда Илья стал мне угрожать, я решила, что и тебе счастья не видать.
– Почему, Наташенька… Почему?
– Потому что ты выйдешь за Никитку, а я буду вечно видеть его брата на всех семейных сборищах! И не будет мне покоя. Я тебя тогда ненавидела.
– Никита ко мне не вернулся.
– Он сразу другую нашел. Мы с твоим Никитой, между прочим, целовались на его дне рождения, пока ты салаты нарезала. И до сих пор общаемся, поняла?
– Ты врешь.
– Я попросила его научить меня целоваться, и он показал. Вот. Мы долго целовались! А если он тебя бросил, то сама виновата – нечего было с его братом валяться! Ты недостойная. А у Никитки теперь жена крутая, он ее увел у офицера. Сначала хотел тебя проучить, а потом у них всё серьезно стало.
– Они уже разошлись… – я отключила звонок.
«Плут, ах какой плут» – вспомнились слова мамы.
Насколько же я плохо знала своего парня? Любовь действительно слепа. Нарезая для него салаты, я и подумать не могла, что он в это же время учит целоваться пятнадцатилетнюю Наташку. Шестнадцатилетие мы отмечали вместе. Наташка была с нами всего раз, потому что мама попросила ее взять.
Были одноклассники, друзья, а его брат Илья лишь зашел поздравить, выгнал из своей комнаты какую-то парочку и закрылся там до конца вечера.
pexels.com
Возвращение к старым письмам
В ту ночь я вскрыла еще одно свое письмо. Восьмое по счету…
Я писала тогда много, но большую часть листков выбрасывала, словно осенние листья. На улице и в моей душе становилось все холоднее.
«Любимый, дорогой мой, прошло уже четыре месяца, как я увидела тебя с будущей женой. А сейчас меня положили в больницу. Сказали на две недели, но прошло уже три. Не знаю, выдержу ли, здесь очень страшно по ночам. Люди… умирают, Никита. Сегодня женщину привезли из реанимации, я сама звала на помощь, но ей не успели помочь. Подумала, что скоро и моя очередь. Ты не соскучился? А я скучаю. Все время думаю о тебе, о том, как вы там… с невестой, не ссоритесь ли, спите рядом, мечтаете о ребенке. Я уверена, если вы поженитесь, первой родится дочка, такая же красивая, как твоя невеста. А у нас мог быть сын. Но это осталось мечтой. Прости, что не поздравила тогда. Не могла вымолвить ни слова, когда увидела вас. У меня отнялся язык, а руки и ноги стали чужими. Если вы приедете сюда, и я увижу вас снова, меня, наверное, уже не спасти. Сердце совсем отказывается работать.
В моей жизни есть только мама, а ты был моим будущим мужем. Я стала твоей по своей воле еще до свадьбы и не жалею, что познала настоящую любовь. В прошлый раз не успела написать, что маму уволили, и она долго не могла найти работу, потому что я заболела. Нашла в итоге тяжелую, с маленькой зарплатой. Я виню себя, но ничего не могу изменить. Я испортила ей жизнь своей любовью к тебе. Сильно заболела. И мне сказали, что будущего нет.
Знаешь, мои сочинения всегда были лучшими в классе, а сейчас я пишу и понимаю, что каждое следующее письмо будет все хуже, короче и неинтереснее. Если оно вообще будет.
Конечно, мне хочется написать «Вернись ко мне, любимый», но я уже начинаю осознавать, что твоя невеста – не сон, а реальность. Ты уже не служишь, срок твоей командировки прошел. Навести меня, если приедешь к родителям. Я очень хочу хоть раз еще увидеть тебя и, может быть, обнять. Если твоя невеста позволит обнять, как друга.
Мне этого так не хватает.
Прошу, ответь, стоит ли тебя ждать.
Твоя Мила».
Я медленно убрала письмо в конверт и закрыла глаза.
«Никита, разве я не жила только тобой? Ты увидел фотографию и… нашел другую, которая затмила мою любовь. Так бывает. Сейчас мне это легче понять. Я тоже познакомилась с доктором, который затмил мою болезнь, и перестала думать, что жизнь кончена. И встретила твоего брата, который затмил мою ненависть к нему».
Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, и вспомнила Илью, как он поил меня из ложки и вытирал эти слезы.
Новые чувства и старые раны
Илья пришел на следующий день с букетом мелких роз в обрамлении темно-зеленых листьев. Красиво. Я улыбнулась ему.
Он улыбнулся в ответ и поставил на стул пакет с домашней едой.
– Как самочувствие? Хорошо спала?
– Илья, садись на край кровати.
– Тебе можно на свежий воздух, я спросил у врача.
– Давай выйдем, посидим.
Я вышла сама, не позволив нести себя. Идти было тяжело, и Илья осторожно придерживал меня за талию.
Повязку сняли, остался лишь небольшой пластырь. Шрам будет не таким уж страшным.
Мы молча сидели рядом, как старые друзья. И вдруг он спросил:
– Что ты скажешь, если я предложу переехать ко мне после выписки? Варя к тебе привыкнет, она добрая, как ребенок.
– Значит, ты уже отец?
– Иногда так и кажется. Она с самого щенячества ни минуты без меня не могла… Год уже вместе.
– Я хочу на нее посмотреть, но жить буду с мамой.
– Хорошо, тогда просто в гости заедем, а на ночь я тебя домой отвезу.
– Ты не с родителями живешь?
– Снял квартиру. Однушку, но большую. С собакой разрешили.
– Илья, я звонила Наташке. Не хмурься. Хотела услышать ее версию.
– Только не верь ей! Если скажет, что я тебя раздевал… не верь, пожалуйста.
– Нет, она так не сказала. Я сама тебя обняла. Интересно, я понимала, что это ты? Ничего не помню, она призналась, что подлила спиртного.
– Может, и не понимала. Но я хочу думать, что ты обнимала именно меня, а не призрак.
Я замолчала и съежилась от внезапного порыва прохладного ветра. Илья долго смотрел в сторону, а потом резко повернулся ко мне, хотел что-то сказать, но вместо этого стал снимать свой джемпер. Он набросил его мне на плечи и притянул к себе.
— Ты вся дрожишь! Не помнишь и ладно. Мила, я тоже не все детали помню.
Я не сопротивлялась, позволила себя обнять, несмотря на прохожих. Его свитер был теплым, мягким и пахло заботой…
— Забыть тебя не могу, замучился. Все думал, что значит – обнять любимого. А ведь тогда еще не знал, что ты не пойдешь за брата. Думал, ты его невеста. Понимаешь, как я себя казнил?... Не надо было приезжать, пить с твоей Натальей. Видишь, к чему это привело?...
— Из-за одной фотографии и ее слов он обвинил меня в измене.
— Обвинил всех. И ее тоже, что мужика в дом позвала. Я про нас промолчал. Сказал, что будил тебя и пытался холодной водой привести в чувство. — Илья усмехнулся. — А он начал мне про фото выговаривать и послал, мол, не теряйся, будь с ней.
Я украдкой смахнула слезу.
— Решил, что я плохая жена, так и есть. Еще и больная.
— Нет, Мила, — тяжело вздохнул Илья. — Заболеть может каждый, и он, и я… Всему свои причины. Думаю, ему просто подвернулась другая в тот момент. А так бы вернулся.
— Илья, ты же был дома, когда все случилось? Расскажи, как он приехал. Хотел ли увидеть меня на самом деле или я тоже просто «подвернулась»…
— Когда он приехал, я думал, он сразу спросит о тебе и пойдет к тебе. Но он гордый. Сказал матери, чтобы она всем раструбила, что он вернулся и свободен. Мол, ты сама придешь. Но мать не стала. Видела его настроение и боялась, что он наговорит тебе лишнего, и ты снова в больницу попадешь. Так в итоге и вышло.
Я задумалась. Стало ясно, что нужно читать письма дальше. С каждым днем я лучше понимала свои прошлые чувства и сравнивала их с тем, что, возможно, чувствовал Никита.
Илья снова поцеловал меня в щеку, потеревшись своей. Я спросила:
— Тебе что, хорошо?
— Очень. Я и не думал, что можно так сильно радоваться, просто сидя рядом. А если поцелую… даже не знаю, что будет. Научи меня любить тебя, Мила.
— У тебя вообще девушки-то были? Или только собака.
— Ты же сама видела, какие были.
— А почему ты ко мне так? Почему меня выбрал?
Илья надолго задумался, его нахмуренные брови показывали, что вопрос неприятен. Но почему? И он ответил совсем не так, как я ожидала.
Я думала, он скажет что-то вроде «влюбился с первого взгляда, ты красивая» — как говорил Никита. Но он сказал иначе:
— Мне тебя стало жалко. Никитка такой… эгоист. Я ему говорил: не торопи события, подумай о ней. А он пришел как-то сияющий, с пивом: «Уговорил! Поздравь!»
И я видел, как ты изменилась. Стала несчастной, испуганной, стыдливой. Глаза прячешь, вся веселость куда-то ушла. Только зайдешь в комнату – уже уходишь.
Я с ним говорил, а он не понимает.
И так тебя стало жалко. Я подумал, что сам бы так никогда не поступил. Стал думать об этом. О тебе. Потом ты вроде отошла, повзрослела. А в тот день я письмо читаю, и… будто мечта сбывается, понимаешь? Я сразу свою девушку тогда отправил. Не мог ей «люблю» говорить.
— А мне можешь?
— Тебе могу. Сказать?
— Не надо. Я еще не все жизни прожила.
Я обняла его, уткнувшись в широкую грудь, и почувствовала, как участилось его дыхание. Никита так не дышал. Он вел себя иначе. Я улыбнулась и решила, что, пожалуй, пора. Прошлое не вернуть, в одну реку не войти дважды. Он женился, а я… выйду за первого встречного.
— Илья, а если я соглашусь, ты будешь так же меня жалеть?
— Буду. Мила, соглашайся.
— Да, я тоже хочу замуж. Но если у нас ничего не выйдет, мы не будем обижаться друг на друга, хорошо?
— Что-то да выйдет…
— Я тебя тогда целовала?
— Нет, только обнимала. Целовал я тебя. В шею. Думать об этом нельзя. Ты… ты будто создана для меня. Не знаю, что чувствовал Никита, но я хотел лежать с тобой всегда. Поэтому что-то у нас получится.
— Мне пора. Нужно сегодня еще одну жизнь прожить…
***
Седьмое письмо: больничные будни и тщетные надежды
Ночью я вскрыла следующий конверт. Седьмой с конца.
«Привет, Никита. Любимый, ты до сих пор любимый. Вот и следующее письмо. Решила, что не сдамся так быстро – ради мамы.… Теперь я в областной больнице. Надеюсь на операцию.
Кормят здесь сносно, мама далеко, но вечером можно спуститься в буфет за печеньем или вафлями. Я даже чипсы покупала, хрустела по одной соленой пластиночке. Соль здесь почти под запретом. Диета для сердечников. Здесь много мужчин. Им разрешают смотреть только новости и сериалы, а они включают футбол, и один даже с приступом слег из-за гола. Болельщики погибают, а равнодушные живут.
Знаешь, я хорошо вижу, а в моей палате лежит девушка, которая ослепла после инсульта. Совсем молодая. Ее отец приходит читать ей книги, а когда уходит – читаю я. Вспоминаю наши вечера. Я все время думаю о тебе, мой прекрасный принц. В моих фантазиях ты возвращаешься с платьем и тем огромным розовым медведем, которого мы видели и ты хотел купить. Передай маме, чтобы не беспокоилась, они с твоим братом были проездом и заходили меня навестить. Но я не вышла. Слишком больно. Я только потому и обрадовалась, что меня увезли подальше, – чтобы не видеть жалостливых взглядов. Не хочу, чтобы на меня смотрели и сплетничали.
Никита, я жду только тебя. Каждую минуту жду, ищу среди посетителей, специально спускаюсь во время посещений, чтобы встретить. Приезжай. Целую и люблю.
Твоя Мила».
Мне стало жалко себя ту, прошлую. Бедную и глупую, не знавшую, что из-за одной фотографии он стал так жесток и не ощутил ни капли жалости к нашей общей истории. Я решила пока не читать оставшиеся шесть писем. Накатили раздражение и горечь. «Это гормоны, Мирослава», – как сказал бы мой добрый доктор.
Неожиданная развязка
Выписали меня вечером, на восьмой день. Хотелось не просто глотка воздуха, а целого бокала сидра – за новое счастье.
Я уже изучила привычки Ильи: он приезжал после работы с цветами и домашней едой. Был молчаливее других посетителей, много не говорил, просто сидел и тепло обнимал. На прощание целовал в щеку, но часто попадал почти в губы.
В последние часы перед выпиской приехала мама, мы ждали, когда можно будет забрать вещи, и я начала нервничать.
Моя жизнь висела на волоске: мы договорились с Ильей подать заявление сразу после выписки. Я разглядывала свой паспорт. Мирослава Сергеевна Янтикова. Так я мечтала стать Мирославой Сергеевной Поляковой, выйдя за Никиту.
«И стану. Только мужа будут звать Илья. Забавный поворот… А нашу будущую дочку, наверное, Варя».
С Варей я уже познакомилась по фото. Илья обнимал ее с такой улыбкой, что у меня и самой лицо расплывалось в улыбке. Очень милое создание. Обычно такие крепыши заводят брутальных псов, а эта была удивительно нежной.
Мы с мамой ждали такси, когда я осознала – Илья сегодня не пришел и не встречает. Мама тоже хранила неловкое молчание.
Я не выдержала:
— Мам, если ты что-то знаешь, лучше скажи сразу.
— Никита вернулся, — выпалила она. — Этот плут свадьбу вашу срывать приехал. Вы с Ильей заявление собрались подавать, а он прослышал и явился. Илью тебя забирать не пускает, упрашивает дать ему шанс помириться. Солнышко, не ведись на него. Горбатого могила исправит.
Продолжение следует
Предыдущая часть
Я ВЕРНУСЬ К ТЕБЕ, МИЛАЯ! - 8 Жалость любовь убивает
Свет моей жизни
2 дня назад
НАЧАЛО
Я ВЕРНУСЬ К ТЕБЕ, МИЛАЯ!
Свет моей жизни
21 мая
💖Дорогие читатели и подписчики! Большое спасибо за вашу поддержку, лайки и комментарии. С любовью, Автор.💖
#история о любви #семейные истории #женское счастье #любовь и отношения #любовь против судьбы #деревенские истории #рассказы из жизни #женские романы #жизненные рассказы
Еще по теме здесь: Отношения.
Источник: Я вернусь к тебе, милая! - 9 Плохая жена еще и больная оказалась.