Когда в августе 1945-го бешено сопротивлявшуюся Японию вынудили принять полную и безоговорочную капитуляцию, многие высшие чины страны и около пятисот боевых офицеров покончили жизнь свирепым мучительным ритуальным сэппуку. Младший лейтенант Хиро Онода, патриот не менее пламенный, харакири делать не стал. Партизаня согласно приказу родины в филиппинских джунглях, он не поверил в то, что Япония могла проиграть. А не поверив - продлил мировую войну на отдельно взятом тихоокеанском острове еще на три десятка лет...
Сто миллионов как одна пуля
В глаза, нос и уши била живописная, ароматная, звенящая красота небольшого острова Лубанг, затерянного среди семи тысяч островов Филиппинского архипелага. Но Хиро Онода, преисполненный чувства долга, не был склонен к любованию природой. На днях он, 23-летний курсант японского армейского училища Накано, которое готовило офицеров разведки, недоучившись, досрочно получил звание младшего лейтенанта и ответственное задание - его отправили на этот остров командиром спецотряда по проведению диверсионных операций в тылу врага.
Шел январь 1945-го, на тихоокеанском театре боевых действий развернулась неистовая баталия, которой предстояло стать последней масштабной битвой Второй мировой войны. Американцы круто брали реванш за унизительную растерянность и сдачу позиций первых лег войны с Японией начиная с 7 декабря 41-го, когда они позорно прошляпили разгромное нападение японцев на Перл-Харбор. Тогда императорское войско Страны восходящего солнца, победно повторив блицкриг Германии на западе, всего за пять месяцев выбило вооруженные силы Британии и США из Гонконга, Бирмы, Голландской Ост-Индии, Малайи, Сингапура и Филиппин. Уже к середине 42-го Японская империя распростерлась на территории Юго-Восточной Азии почти н десять миллионов квадратных километров, а население оккупированных ею стран составило около 400 млн человек.
Хиро Оиода, преисполненный, как все вокруг, гордости за японское превосходство над ничтожным миром, так и не понял, с каких пор вдруг псе переменилось. В крупных морских сражениях США удалось переломить ход войны, и теперь янки выбивали с островов отчаянно сопротивлявшиеся японские гарнизоны и целые армии. Японцы фанатично стояли не на жизнь, а на смерть - преданные древнему кодексу самураев, они предпочитали убить себя, но не сдаться. На острове Сайпан, одном из крупнейших Марианских островов, из 50 тысяч японцев не осталось в живых никого, ни военных, ни фажданских - те, кто не был убит, массово кончали жизнь самоубийством. Па небольшом островке Иэ возле Окинавы в контратаку, спланированную японским военным гарнизоном, ринулись вооруженные взрывчаткой все гражданские от мала до велика, вплоть до молодых женщин с младенцами на спинах. А при штурме атолла Кваджалейн экипаж одного американского танка натурально обалдел: на него напали пять японских офицеров, вооруженных лишь мечами, которыми они в ярости колотили по броне.
В октябре 44-го полуразгром ленная, но рвавшаяся сражаться до последнего Япония поразила мир ударным отрядом камикадзе - летчиков-самоубийц, самолетов -снарядов и подлодок-малюток» нацеленных на самоуничтожение вместе с гибелью противника. За считанные дни на Филиппинах из остатков морской авиации были сформированы четыре эскадрильи смертников, получившие имена-символы: «Асахи» - «Восходящее солнце», «Ямадзакура» - «Дикая вишня», «Сикисима» - поэтическое имя Японии, и «Ямато» -древнее название Японии. Общее для них название «Камикадзе» означало «Божественный ветер». Главной целью атак неумолимого божественного ветра были авианосцы, составлявшие основу американского флота. Летя низко над водой, почти касаясь волн, чтобы избежать обнаружения радиолокаторами, камикадзе внезапно поражали цель. Или, наоборот, подойдя к цели на высоте 6-7 километров, они бросались в крутое пике. Уже через 10 дней после первого вылета группа из 22 самолетов, пилотируемых смертниками, потопила американский авианосец «Сент Ло» и вывела из строя шесть других. Во время неистовых боев за остров Окинава ТОЛЬКО одни смертники поразили 24 из 36 потопленных американских и британских кораблей и 164 из 168 сильно поврежденных судов. До середины aвгycтa 45-гo в самоубийственных атаках вознеслось к японскому богу около четырех тысяч морских и армейских летчиков-камикадзе.
Хиро Онода тоже рвался совершить что-то такое самоотверженное- В сердце засели зовущие к подвигу лозунги: «Итиоку геку-сай» - «100 миллионов вместе погибают славной смертью» и «Итиоку итиган» -«100 миллионов как одна нуля». Обидно обойденный знаменитыми предками, он именно так и ощущал свою сопричастность с прямыми наследниками самураев - как одна нуля. Майор Танигути, доставивший младшего лейтенанта с его небольшим отрядом и основательным арсеналом на остров Лубанг, опытным глазом перехватил во взгляде Оноды фанатичный жертвенный блеск. Потому особо выделил в зачитанном им приказе; «Самоубийство категорически запрещено!» В планы командования не входило» чтобы эти юнцы, напоровшись на засаду, или что там еще может случиться, показательно вспороли себе животы или разнесли головы выстрелом! Приказ гласил, что в задачи спецотряда входит террор, подрывная работа, сбор информации о противнике. «Для этого требуется выжить в любых, самых сложных условиях», -строго добавил Танигути от себя. Л также заявил, что приказ не имеет права отменить никто, кроме него самого. И - тенно хейка банзай! - да здравствует император! С тем майор отбыл.
Когда жареные бобы расцветут
Группу Оноды составили капрал Сюоти Симада, рядовой высшего класса Кинсити Кодзука и рядовой первого класса Юнги Акаци. Они обустроили базу в неприступной горной чащобе. Чтобы выковырять их оттуда, надо было сначала их найти. Американские военные пытались, филиппинская полиция старалась - безрезультатно. Зато то и дело обнаруживались их следы. Японские бойцы невидимого фронта ВЗЯЛИСЬ за дело рьяно, и дымок от тлеющих головешек военного склада или в одночасье сгоревшей машины ядовито вычерчивал в воздухе вопрос, кто на острове хозяин.
Тем временем за пределами острова тихоокеанский военный конфликт близился к тяжкой развязке.
Уже отгремело сражение за остров Окинава - 82 дня ожесточенных атак и исступленного сопротивления, небывалые потери американского и британского флота и союзных войск, 100 тысяч погибших японских солдат и с ними трети жителей острова.
Уже американские атомные бомбы с милыми именами «Малыш» и «Толстяк» стерли с лица земли 6 августа Хиросиму и 9 августа - Нагасаки. И 200 тысяч человек - больше, чем в светопреставлении Хиросимы и Нагасаки, - погибло в Токио в страшном пожаре от массированных американских бомбардировок.
Уже Сталин дал отмашку на включение Советского Союза в войну с Японией, и дальневосточные части Красной армии пошли на разгром миллионной Квантунской армии в Манчжурии.
И, наконец, оглушительное объявление императора Хирохито о капитуляции, череда жутких самоубийств среди военачальников и первых лиц государства - и подписание акта о капитуляции 2 сентября 1945 года. Все. Конец войне.
Отряд Хиро Оноды обо всем этом ничего не знал. Связь с командованием давно прервалась. Диверсанты вели свою войну в полной изоляции от мира. Впрочем, не одни они - таких отрядов на островах оставалось немало. Потому с американских самолетов полетели над неспокойными районами листовки с сообщением о конце войны. Из лесов десятками выходили растерянные японцы. На Лубангс - в другой части острова - в плен сдались около сорока боевиков. Однако Онода был не так-то прост. Он понял: если янки нагло летают над островом, значит, их еще не добили японские летчики. Л листовки -провокация. В ответ враг получил новую порцию взрывов.
Ну, конечно, Онода был прав. Янки поняли, что их обман раскрыт, и пошли к ним сдаваться. Идут с голыми руками и оруг в мегафон что-то о капитуляции - животики надорвешь. Ну нет! Только пленных Оноде недоставало - кому их сдавать-то? На всякий случай пальнули разок, чтоб не приставали. С того дня стали ждать, что на остров приедут представители японских властей забрать пленных американцев. Но те все не ехали.
А над островом опять закружились листовки. Онода, заглянув для интереса в одну, так и вскинулся. Там был напечатан приказ командира 14-й армии генерала Ямаситы Томоюки о капитуляции и сдаче оружия. До чего додумались подлые янки! Пошли на подделку приказа и подписи непобедимого командира, гордо прозванного «Малайским тигром»! Симада и Кодзука в один голос согласились: опять провокация. И только Лкаци засомневался - вдруг то, о чем сообщают листовки, правда? Нa него уставились три пары негодующих глаз. «Не может быть правдой приказ потомка самурая о сдаче оружия, - отрезал Онода. - Скорее жареные бобы расцветут!»
Не зря, оказывается, Юити Акаци нес пораженческую чушь. Он оказался слабаком - поверил вражеской пропаганде. Однажды, уже на пятом году их партизанской войны, Акаци потихоньку отбился от группы. Они-то думали - заблудился. Искали. И увидели; он выходит с поднятыми руками к филиппинскому полицейскому патрулю - сдался. Изменник. Но, похоже, презренному дезертиру было наплевать, что о нем думают бывшие соратники.
Акаци вернулся па родину в 1951 году. Там его не ждали - еще с сентября 45-го кто-то вписал всю четверку в списки геройски погибших Пришлось вразумлять чиновников. Наконец ошибка была исправлена, Оиоду и его команду официально вернули в строй живых. Осталось всего ничего - найти их и убедить, что война окончена. После рассказов Акаци эта задача не считалась легкой. Не так-то просто было и договориться с филиппинскими властями, чтобы бывших оккупантов допустили к поискам соотечественников. Пока все улаживали, подошел 1954 год. По донесениям, приходившим в столицу Филиппин от полиции осгрова Лубаиг, Группа О поды упорно не прекращала боевых действий. В очередной раз на облаву двинули подразделение горных стрелков филиппинской армии, и в перестрелке был убит Сюоти Симада. Онода и его единственный теперь подчиненный Кодзука оружие так и не сложили.
Стойкий оловянный вояка
По небольшой поляне в горах, густо поросших лесом, бродил небольшого роста, сухонький - в чем душа держится - преклонного возраста японец и что есть силы выкрикивал в темноту чащи:
Сколько воспоминаний
Вы разбудили в душе моей,
О вишни старого сада!..
Почтенный господин Сюдзиро Онода был вполне в своем уме, хотя выглядело действо более чем странно. По теплилась надежда, что вид престарелого отца и проникновенные строки хайку, знакомые Хиро с детства, выманят наконец упертого партизана из его логова. И то сказать - на дворе стоял 1972 год, уже 27 лет как кончилась война, а стойкий воин давно несуществующей Японской империи все еще неистово воевал за нее.
Теперь он остался один - его напарник Кодзука месяц назад был убит в стычке с филиппинским патрулем. Онода ушел отстреливаясь. Так в Японии узнали, что он еще жив. Власти всполошились: а как же награда - посмертно? Оказалось, в мае 69-го после безуспешных поисков их с Кодзукой вторично объявили погибшими и посмертно наградили орденом Восходящего солнца 6-й степени. Никто не мог взять в толк, как после множества попыток филиппинцев покончить с диверсантами они остались невредимыми. Год за годом джунгли прочесывали отряды спецназа, были задействованы вертолеты, в горы поднимался батальон солдат. Однако Онода легко уходил от них и откровенно издевался, запутывая следы. Он хорошо изучил лес. Точно знал, по какой открытой местности следует перемещаться в камуфляже из сухих листьев, а по какой - только из свежих Филиппинские солдаты этой науки не знали, и он играючи проскальзывал у них под носом.
В перерывах между поисковыми операциями целые делегации японцев взывали к Оподе и Кодзуки, когда тот еще был жив, с просьбой сложить оружие. Полгода на острове пробыл Тошно - брат Оноды, пытался вызвать Хиро на переговоры. Но тот не позволил себя надуть. На беду свою брат решил спеть в микрофон, динамик исказил голос, и Онода окончательно убедился: самозванец. Тошио уехал ни с чем.
С самолетов сбрасывали свежие газеты, чтобы забурившиеся лесные люди узнали наконец о положении дел в мире и Японии. Несгибасмый Онода газеты почитывал, но лишь для того, чтобы лишний раз убедиться - фальшивка. Как-то воздушная почта сбросила им письма от родных - каждый узнал почерк своих близких. Что ж, ясно, что их держат в плену и заставляют писать под диктовку.
...И вот - еще попытка. Охрипший отец вес бродил неприкаянно по поляне, сотрясая воздух трехстишиями, и убеждался - нет здесь сына. Разве что спрятался в другой части острова. А единственный зритель, на которого был рассчитан этот театр одною актера, был здесь, все видел и слышал. Онода подобрался совсем близко, рукой подать, смотрел на взывающего к нему постаревшего родителя и хитро улыбался; он раскусил происки американцев. Те, видно, крепко ПрИГрОЭИДИ отцу, иначе как они могли заставить его приехать сюда. Врешь - не возьмешь!
Оноду не вводило в заблуждение то, что на своем участке войны он уже много лет не видел американцев. Это тоже их военная хитрость: подставлять под его пули одних филиппинцев. Он поверил бы, что янки ушли отсюда лишь в одном случае - если бы здесь оказались солдаты императорской армии. А раз наши еще не заняли острой, значит, война не окончена, и он, Хиро Онода, готовит им плацдарм в тылу врага.
Чем дальше в лес, тем злее партизаны
Однажды, это случилось уже в 1974-м, во «владения» Оноды вторгся лазутчик нового поколения американских подстав. Во-первых, он был действительно из другого поколения - очень молод, еще и не родился, наверное, когда Онода заступил на этот пост. Во-вторых, он был в полном одиночестве - обычно заявлялись целыми делегациями, и даже отца сопровождали какие-то люди. В-третьих, он не пытался взывать к Оноде, что удивительно - просто ходил по лесу, срывал растения, складывал в сумку, на поляне вытащил сачок, погнался за бабочкой. Ботаник, значит. А почему он так внимательно приглядывается к следам на земле?
Осторожными перебежками Онода пошел в обход. Сделал круг, выслеживая затаившихся соратников лазутчика. Никого. Взял еще больший круг. Ни одного человека. Странно. Вернулся к ботанику -бабочки, значит, его интересуют! И, вскинув ружье, решительно вышел из зарослей. По всем правилам военного времени он объявил неопознанному агенту врага, что берет его в плен.
Студент Норио Сузуки, па которого столь неожиданно напал Онода, был личностью авантюрной. Не так давно его исключили из японского университета, и он, обнаружив кучу свободного времени, отправился в путешествие по маршруту Филиппины
- Малайзия - Сингапур - Бирма
- Непал и далее куда глаза глядят. Друзьям он объявил, что собирается искать Оноду, панду и Ужасного Снежного Человека. Из этих трех уникальных существ заросший лесовик более походил на Оноду, хотя и Ужасный Снежный Человек не исключался. Все же сильно обветшавшее военное обмундирование императорской армии, подобное которому Сузуки видел однажды в музее, склоняло к первой версии. Потому он охотно и с большим любопытством пошел к чудаку в плен.
Чем-то расположил жизнерадостный студент непрошибаемого Оноду. Допрос, который он учинил, сам собой перешел в диалог. И Онода вдруг заколебался. Хотя до конца поверить, что война действительно окончилась давным-давно, что капитуляция Японии и те листовки - все было правдой, что газеты и делегации его не обманывали, не смог. Это было бы слишком сильным ударом. Увидев, что лед тронулся, Сузуки обрадовался. Он уже представлял себе, с каким триумфом привезет Оиоду в Японию. Не тут-то было. Даже если предположить, что все так, рассудил Оиода, тогда почему майор Танигути не прибыл, чтобы лично отменить приказ? Майор заявил, что никто, кроме него, не может отменить приказ, значит, он, Онода, будет ждать майора и поверит только ему одному.
А что, если майора давно нет в живых? - хотел спросить ошеломленный Сузуки, но благоразумно промолчал. Он понимал, что этого упрямца не переубедить, и пообещал разузнать о его бывшем командире все, что сможет. Они договорились о тайнике для конспиративной переписки. Распрощавшись со студентом, Онода еще долго скрытно вел его, проверяя, правда ли, что он один, и не встречает ли его где-то тайное сопровождение. А затем перенес свой временный лагерь за много километров от места их пребывания и аккуратно уничтожил все следы.
Кури бамбук - мы проиграли
К счастью, Танигути оказался жив. В результате бурной деятельности, которую развернул Сузуки в Токио, власти откопали бывшего майора в каком-то книжном магазине. После войны он занялся книжной торговлей и благополучно забыл о младшем лейтенанте и том приказе - ведь после капитуляции военные приказы потеряли силу. Собирали Тапигути па встречу с Онодой как на спектакль: раздобыли мундир старого образца, перепечатали приказ о капитуляции.
Эта встреча стоит того, чтобы узнать подробности из первых рук. Отрывок из киши Оподы «Несдаваться. Моя тридцатилетняя война»:
«Я прятался в зарослях, коротая время. Был почти полдень 9 марта 1974 года. Мой план: подождать до вечера, когда еще можно будет различать человеческие лица. Слишком яркое освещение означает опасность, но если будет слишком темно, я не смогу убедиться, что человек, с которым я встречаюсь, действительно майор Танигути. Кроме того, поздние сумерки -хорошее время для отхода, если мне вдруг понадобится отходить.
В два часа пополудни я осторожно выполз из своего укрытия и пересек реку выше назначенной точки... Я забрался на маленький холм, с которого мог не только наблюдать за местом встречи, но и следить за окрестностями. Именно в этом месте я встретился и беседовал с Норио Сузуки двумя неделями раньше. Всего двумя днями раньше сообщение от Сузуки, в котором он просил меня встретиться с ним, снова было осгавлено в договоренном ящичке, и я пришел. Я беспокоился, что это могла быть ловушка. Если так, враг мог поджидать меня на холме.
На вершине холма я выглянул из зарослей и невдалеке увидел желтую палатку. Я мог разглядеть японский флаг, развевающийся над ней....
Солнце начало садиться. Я проверил свою винтовку и перешнуровал ботинки... Я перепрыгнул через ограду из колючей проволоки и пробрался в тень ближайшего дерева «боса», остановился, сделал глубокий вдох и снова осмотрел палатку. Все было тихо. Бремя пришло. Я покрепче взял винтовку, выпятил грудь и вышел на открытое место.
Сузуки стоял спиной ко мне, между палаткой и кострищем. Он обернулся и, увидев меня, пошел ко мне со вскинутыми руками. «ЭтоОнода, - прокричал он> - майор Танигути, это Онода!» Я остановился примерно в десяти метрах от палатки, из которой раздался голос: «Зго действительно ты, Онода? Я встречу тебя через минуту».
По голосу я определил, что это был майор Танигути. Неподвижно я ждал его появления... Через несколько мгновений майор Танигути вышел из палатки в полном обмундировании и с армейской фуражкой на голове. Вытянувшись до кончиков пальцев, я выкрикнул: «Лейтенант Онода прибыл в ваше распоряжение!» «Замечательно!» - ответил он, подходя ко мне и похлопывая по левому плечу. «Я тебе привез кое-что от министерства здоровья и благополучия». Он вручил мне пачку сигарет с изображением императорской печати в виде цветка хризантемы на ней. Я принял ее и, держа ее перед собой в знак должного уважения к императору, отступил на два или три шага назад. На небольшом отдалении стоял Сузуки наготове со своим фотоаппаратом.
Майор Танигути сказал: «Я зачитаю тебе приказ». Я перестал дышать, когда он начал зачитывать документ, который держал торжественно двумя руками. Достаточно тихо он прочел: «Распоряжение штаба, четырнадцатая полевая армия, - а продолжил более уверенно и громко: - Приказ Специального батальона, начальник штаба, Бекабак, 19 сентября, 19 ч. 00 мин.
1. В соответствии с Императорским распоряжением Четырнадцатая полевая армия прекратила все боевые действия.
2. В соответствии с распоряжением военного командования № А-2003 со Специального батальона при штабе снимаются все военные обязанности.
3. Подразделениям и бойцам из состава Специального батальона предписывается прекратить любые военные действия и операции и перейти под командование ближайшего вышестоящего офицера. Если нахождение офицера невозможно, связаться с американскими или филиппинскими силами и следовать их указаниям.
Начальник штаба Специального батальона четырнадцатой полевой армии майор Иосими Танигути».
Я стоял смирно, ожидая, что будет дальше. Я был уверен, что майор Танигути подойдет ко мне и прошепчет; «Так много слов. Я передам тебе настоящий приказ позже». Действительно, тут был Сузуки, и майор не мог говорить со мной конфиденциально в его присутствии.
Проходили секунды, но он так и не сказал ничего больше. Ранец у меня на плечах вдруг показался очень тяжелым. Майор Танигути медленно сложил приказ, и я впервые понял, что никаких ухищрений не было. Никакой уловки нет - все, что я услышал, было правдой. Секретного послания не было. Мы действительно проиграли воину! Как мы могли оказаться такими слабыми?
Внезапно все вокруг потемнело. Буря вскипела во мне. Я почувствовал себя дураком из-за напряжения и предосторожностей, с которыми я пришел сюда. Хуже того - что я вообще делал тут все эти годы?
Постепенно буря улеглась, и впервые я по-настоящему понял: моя тридцатилетняя партизанская война резко завершилась».
Туда, где много диких обезьян
Вписаться в новые реалии оказалось неимоверно трудно. Безо всякой научной фантастики машина времени перенесла 52-летнего Хиро Оноду прямо из 1944 года, в котором он все эти тридцать лет, в сущности, прожил, в Японию 80-х с ее небоскребами, сверкающими огнями, неоновой рекламой, странной музыкой. Тут вода текла из крана, еда продавалась в магазине, а спать полагалось на кровати. Поворочавшись на кровати, он укладывался на голом полу.
Шумиха в газетах, на радио и телевидении его достала. Оноду встретили с триумфом как национального героя. Ему предложили баллотироваться в палату представителей парламента Японии, но он отказался. Кабинет министров Японии подарил Оноде 1 000 000 иен, однако младший лейтенант пожертвовал всю сумму святилищу Ясукуни в Токио, в котором почитаются души воинов, погибших за Японию в XIX-XX веках. Оноде устроили встречу с премьер-министром Японии. И должна была состояться аудиенция у императора Сева. Но, к вящему изумлению публики, Онода отказался, скромно заявив, что недостоин приема у его величества - ведь никаких особых подвигов он не совершил. Шумиха не утихала. Во всеобщий вопль восторженности по поводу патриотизма и верности долгу встряли негодующие голоса про воспевание духа милитаризма. Конца этому не было. А тут еще и спать на земле не дают. Онода плюнул на все и ... уехал в Бразилию.
Там в глубинке он обустроил ферму, развел коров и завел жену. Но, видно, спокойная жизнь была не для него. В 1996 году он неожиданно объявился на Филиппинах на острове Лубанг. Здесь у Оноды были неоконченные дела. Когда он после приказа майора Танигути дисциплинированно сдался филиппинскому патрулю, в стране развернулись демонстрации с требованиями упечь его в тюрьму. Ведь, кроме американцев, он и его подчиненные убили 30 и ранили 100 филиппинских полицейских. Но президент Филиппин Фердинанд Маркое принял решение о помиловании Оноды. И вот теперь он приехал, чтобы лично передать 10 тысяч долларов местной школе. В отеле остановиться не захотел, попросил у губернатора острова разрешения поселиться в землянке в джунглях. Наконец-то он вернулся в свою стихию.
Однако примирения не вышло. Когда он приходил в деревню, люди отворачивались. Никто не подавал ему руки. И он уехал.
Онода все же нашел свое призвание в новых реалиях. Он основал в Японии школу для мальчиков, где стал учить их искусству выживания в любых обстоятельствах. На три летних месяца он увозит своих подопечных в горные районы Хоккайдо, где ребята с удовольствием окунаются в суровую романтику выживания. А бывший диверсант - в воспоминания о жестких буднях, которые из сегодняшнего далека кажутся едва ли не самыми счастливыми в жизни.
И когда его вновь одолевают журналисты, задавая вопросы о том времени, он терпеливо втолковывает, как несмышленым: «Не сдавался, потому что обязан был действовать лишь по приказу прямого начальника. О гибели подчиненных не жалел. Возникало лишь желание отомстить за их смерть. О родителях не вспоминал. Полагал: раз они считают меня погибшим, значит, дух их возвышается, а это продлит им жизнь».
ТЕКСТ: ЛИНА ДОРН
Патрон Декабрь-Январь 2012