Моя бабушка была награждена при СССР «Медалью материнства» первой степени. У нее было семеро детей. Сейчас у меня двенадцать двоюродных сестер и трое братьев, а сколько двоюродных племянников, я даже, честно признаться, не могу вспомнить. Наверное, больше тридцати человек. Когда-то мои дяди и тети жили в одном селе. Но их дети разъехались по всему тогдашнему социалистическому союзу. Многие оказались в ближнем зарубежье: в Казахстане, на Украине, в Белоруссии. В молодости я часто навещала свою малую родину, а со временем все реже и реже бываю там. После замужества родиной стала своя собственная семья. С двоюродными братьями и сестрами иногда общаюсь в соцсетях, по телефону. Но не часто. Получаю иногда сообщения, что умер такой-то дядя или такая-то тетя. Многих двоюродных племянников вообще никогда не видела, некоторых видела, но почти в младенческом возрасте. Если сейчас кто-то из них пройдет мимо, я, конечно же, не узнаю. Время все стирает из памяти, да и молодежь сейчас совсем другая – более стильная, чем мы когда-то. Разве узнаешь, через пятнадцать лет, в хорошо и модно одетых юноше или девушке, пятилетних Витеньку или Оленьку? Конечно, нет. Но дело не в этом. Дело в родственных отношениях.
Я живу в городе. У нас своя однушка. Приватизированная. Тридцать три квадрата. На большую площадь пока не заработали. Живем в ней вчетвером. Я, муж Вениамин, дочь Эльвира и её дочь. Муж спит на кухне, мы с дочкой и внучкой в комнате. Есть еще лоджия четыре квадратных метра. Летом муж там ночует. Тесновато, конечно. Но, как говорится, в тесноте да не в обиде. Жить можно. Некоторые еще теснее живут. У нас хоть кухня и санузел свой. А есть семьи, которые в коммуналках ютятся или в малосемейках гостиничного типа с общей кухней. Но дело не в этом. Может, дочка замуж выйдет – съедет от нас, может, что еще хорошее случится, заживем и мы просторно. А пока вот так живем. Может быть, еще теснее придется. Это я к чему? А вот к чему.
На прошлой недели был звонок мне на сотовый. Думаю, номер какой-то незнакомый. Но беру трубку. И оттуда, с того конца слышу:
– Алё. Это Вера?
Отвечаю:
– Да, Вера. А это кто?
Он мне в ответ:
– Здорово, сестра! Не узнала? Это я – Гена. Брат твой двоюродный из Степановки.
Я ему:
– Батюшки, Гена! Как ты меня нашел? Сто лет тебя не видела.
– Так вот и нашел. Язык до Киева доведет. Поспрашивал у родни. Отыскали.
Я ему:
– Гена, как ты поживаешь? Как здоровье? Детушки как? Выросли, наверное?
А он мне:
– Выросли, Верочка. Вот из-за них и тревожу тебя.
Я спрашиваю:
– Да? А что случилось, Гена?
Он мне и говорит:
– Просьба небольшая к тебе. Сына моего Витальку помнишь?
– Помню, – отвечаю. – Хорошенький, маленький такой. На тебя похожий.
– Да, – говорит Гена, – был такой. А теперь вырос. Студент. У вас в городе учится. В политехническом университете, на инженера.
– Да? – говорю, – А я и не знала. Как быстро дети-то растут. Уже студент. На инженера… А что за просьба, Гена.
И вот тут Гена меня просто убил:
– А просьба у меня, Вера, такая. Пусти его, сына Виталия, на пару месяцев к себе пожить. У него в общежитии, видишь ли, ремонт затеяли. Всех студентов выселяют на время. Месяца на два. А Витальке деваться некуда. Родных-то у нас никого в городе нет, кроме тебя. А в гостиницу накладно. Ты, чай, знаешь, я без работы сижу. Жена Настя тоже десять тысяч только получает. На них и живем. Да хозяйство маленько выручает. Уж помоги нам, Вера.
Слушаю и не знаю, что ответить Гене. И «нет» сказать не могу, и «да» не говорю. А Гена в трубку зовет:
– Вера, Вера! Ты куда пропала?
А мне – хоть бы сквозь землю провалиться. Господи, кто придумал эти сотовые телефоны? Везде достанут. Отвечаю ему, Гене:
– Здесь я, Гена. Здесь. Никуда не пропала. Хотела тебя спросить, когда Виталика выселяют. С какого числа? Мне хоть приготовиться надо. Я знать должна.
Гена мне в трубку кричит:
– Через неделю, Вера! Через неделю. Он сам придет. Он знает ваш адрес. Ты не беспокойся. Он не курит и не пьющий. Он сам придет. Ты уж прими, Вера. Спасибо тебе, сестра.
И бросил трубку. А я сижу и соображаю, что мне делать. Отказать или нет? Да ведь поздно, он теперь придет. Не отказала. А дальше что?
Вспомнила я маму свою, бабушку – мать-героиню. Дом её. Маленький такой метров в сорок квадратных. Одна передняя комната, а вторая – задняя. В ней готовили еду и принимали пищу. Там же печка стояла. Еще вся утварь кухонная на стене располагалась. У окна была швейная машинка «Зингер», на которой бабушка одежду, доставшуюся младшим от старших, перешивала и фуфайки на продажу шила. Еще умывальник в углу стоял и вешалка для одежды. Зимой, мама рассказывала, спали они вчетвером на печке – все четыре сестры. А в передней комнате у подтопка спали на полатях дедушка и трое братьев. А сама бабушка на сундуке спала в задней комнате. Вот так жили. Было у них сорок метров на девятерых… Ничего, выжили. Никто не помер. Все этот дом любили и до сих пор с теплотой вспоминают. А у нас сейчас – тридцать три квадратных метра на троих, плюс лоджия. Что делать не знаю? Надо с семьей посоветоваться.
Говорят, есть такие перегородки для зонирования. Интересно, сколько они стоят…
