Будем считать, что нижние ветки елки мы уже украсили «по Вертинскому»: в самом низу — яблоки, повыше — орехи в золоченой обертке, еще выше подвесили конфеты и пряники — все по порядку. Теперь достанем из шкафа коробку со всякой всячиной — лоскутками, пуговицами, обрезками кожи, меха и вместе с детьми расположимся за большим столом: будем делать елочные игрушки. Какое удовольствие придумывать их самим! И кроме того, веселым этим занятием почтим и продолжим еще одну отечественную традицию, связанную с елкой. В столовой, над обеденным столом горит лампа, здесь соединились дружной семейкой все домашние... С каким интересом темныя и русыя головки склоняются над своей работой, а проворныя ручки клеят, раскрашивают, золотят различныя елочныя украшения! Сколько смеха, сколько шуток,— словом, милое Рождество уже веет над этой славной, шумной компанией, и елка еще задолго до 25-го Декабря приносит свои радости...»— так на страницах дореволюционного «Журнала для хозяек» живописалось то, чем мы с вами собираемся заняться.
Стиль дамского издания не мешает понять сути: рукодельная работа была привычной, любимой и объединяла всю семью. Готовых елочных украшений — и каких затейливых!— у людей среднего класса было, конечно, предостаточно. Но существовала именно традиция, и очень устойчивая — накануне Рождества «клеить» (так это и называлось — читаем у мемуаристов: «завтра, наконец, будем клеить...», «посадите детей клеить...»).
Она свято соблюдалась даже людьми самыми серьезными, сочтенными отцами семейств, которым вроде бы не к лицу заниматься такими пустяками. Но никто иной, как сам генерал-лейтенант артиллерии Валериан Петрович Добужинский терпеливо возится вместе с сыном с хрупкими невесомыми вещицами: «Многие елочные украшения мы с папой готовили сами: золотили и серебрили грецкие орехи (тоненькое листовое золото постоянно липло к пальцам), резали из цветной бумаги корзиночки для конфет и клеили разноцветные бумажные цепи, которыми обматывалась елка...» Воспитание осуществлялось, таким образом, не в формах навязчивой дидактики, а в совместном деле, пусть не в самом серьезном на свете. А о том, что это было широко распространенным увлечением, привычным содержанием семейного досуга, говорит то обстоятельство, что существовала целая «елочная» индустрия, торговый бизнес, эту рождественскую традицию обслуживающие.
Помните в «Детстве Никиты» А. Толстого очаровательную сценку с чемоданом, набитым «разной дребеденью для елки»? «...Матушка раскрыла его и начала вынимать: листы золотой бумаги, гладкой и с тиснением, листы серебряной, синей, зеленой и оранжевой бумаги, бристольский картон... затем коробку с хлопушками, пучки золотой и серебряной канители, фонарики с цветными слюдяными окошками... С каждой новой коробкой дети стонали от восторга... Виктор взялся клеить цепи, Никита — фунтики для конфет, матушка резала бумагу и картон...» Позавидуем сему богатству, заменим бристольский картон на обычный, но милую традицию поддержим. И первой самодельной игрушкой пусть будет бабочка, залетевшая к нам со страниц детского журнала прошлого века.
А чтобы иллюзия была полной, дадим точную цитату, из которой вам все станет ясно. Итак... Елочная игрушка «Бабочка». «Красивым украшением для елки служит пестрая бабочка: вырезать из картона фигуру ; обтянуть ее каким-нибудь шелковым ярким лоскуточком, обвить серебряными нитками, вместо «глазков» на нижней части фигуры прикрепить блестящия бусинки, которыя тоже обложить блестящей серебряной ниткой; затем выкроить фигуру, обтянуть и ее красным или желтым шелком, вместо глазок насажать бусинки. Тельце бабочки — на фигуре — сделать из ватки и обтянуть полосатым шелком; вместо глаз поставить две черныя бисеринки, усики соорудить из тонкой проволочки и обмотать черным шелком. Затем — скрепить все готовыя части вместе, пришить шелковинку подвески, и бабочка может впорхнуть на елку.